Я гадости писать про новопреставленного не буду. Не из христианских чувств — далёк я от них, и есть немало людей, которые, когда и если сдохнут, я буду от радости танцевать джигу.
Солженицын, к моему глубокому удовлетворению, умер уже давным давно. Сейчас перестала функционировать только его физическая оболочка.
Как писатель он оказался автором одной маленькой повести и пары рассказов, которые в 60-е годы показались каким-то новым словом, хотя на деле были лишь стилизацией под забытого читающей публикой Глеба Успенского с его физиологическими очерками. Все остальное, написанное им, нечитаемо в принципе.
Как историк он оказался лжецом, и эта ложь вылезла наружу — на порядок завышенные цифры погибших во время репрессий, полные передергов и вранья книжки и статьи что про евреев, что про Россию.
Как общественный деятель он оказался никому не нужным — ни либералам, ни националистам, ни ворам, пришедшим к власти в стране.
Как пророк он не предсказал ничего — все всегда шло не так, как он предсказывал. Что говорит об одном — Россию и русский народ, о котором он так печалился, он не знал и не понимал.
Например, не понимал того, что русский народ — именно и прежде всего — народ левый — глубинно, нутряно.
Как филолог он останется в истории русской литературы как изобретатель псевдонародных слов и оборотов, которые вызывают или смущение или просто смех.
Изучение его биографии показывает, что как человек он сломал жизни очень большого количества людей. Иногда сломал отнюдь не фигурально.
Так что я рад, что он прожил такую долгую жизнь — чтобы увидеть свой крах. Которого полнее и быть не может.
Ну, вот пиариться он умел. Этого не отнимешь. Тут покойному можно отдать должное. Хотя это из тех достижений, которые вызывают брезгливость. Типа умения продать — втюхать — негодный товар доверчивому простофиле.
Втюхал. Товар выброшен на помойку. Простофиля — народ — немного поумнел. Вот, может, единственная польза от покойного.
Вот и всё.

Источник