У нас не реформа образования, а реформа экономики образования. И она оборачивается «сумерками образования». Еще не ночь, но явные сумерки.

Ситуация фарисейская. С одной стороны, государство говорит: «Образование должно быть бесплатным». Но тут же говорит школам: «Не сидите на шее у государства».

Учителя превращают из наставника в продавца услуг. Нам оставили четыре часа бесплатной кружковой работы для средних классов и шесть для старших. При этом ссылаются на Онищенко — дети, дескать, устают. Сокращают в первую очередь столь нужных психологов и дефектологов — не математика же сокращать!

Другая беда: принципы корпоративного управления переносятся на такую тонкую материю, как образование. Укрупнение, когда пытаются создавать образовательные холдинги. Я задолго до подобных новаций создал образовательной центр, в котором есть много чего, начиная с детского сада. Но по собственной воле, по любви.

Но ведь учителя могут создавать ассоциации, независимые профсоюзы — что и происходит — для отстаивания собственных прав и интересов образовательной системы.

Я с уважением отношусь к людям, которые выходят на улицы, но это не поможет. Учителя — самая забитая часть нашего гражданского общества. Сейчас любого директора школы можно уволить без объяснения причин. Он и не будет церемониться со своими учителями. А что делать в провинции уволенному учителю?

Повторяю, учитель — фигура согбенная и зависимая, как и любой бюджетник. Вот когда выйдут на улицы сегодняшние подростки, которым мы недодали, может, что-нибудь и изменится.

Если говорить о министре Ливанове, то на этом уровне нас стали по крайней мере выслушивать. Но мне кажется, что «центр управления полетами» все же в президентской администрации. А реальное положение дел в образовании за последний год только ухудшилось. Нужны системные решения.

Я думаю, настоящие учителя, блаженные и чудики, — они и будут спасать. Я сторонник теории малых дел. Сам кручусь как белка в колесе, подобно всем нормальным людям, чтобы спасти то, что можно. С уважением отношусь к различным позициям. Я готов сотрудничать с властью. Как пример могу привести доктора Гааза, врача-гуманиста, жившего в XIX веке. Он не боролся с николаевским режимом, но добивался улучшений в положении арестантов. И успешно.

17 лет потребовалось Гаазу, чтобы отменили прут: тогда каторжников по пять-шесть человек приковывали к металлическому пруту и так гнали по Владимирскому тракту, который теперь почему-то называется шоссе Энтузиастов. Он добился, чтобы прут сменили на облегченные кандалы, обтянутые кожей. Я стараюсь действовать как Гааз.

Учительство — безумно творческий, интересный труд. Все меняется, в первую очередь дети. Если вы явитесь в класс в виде заезженной пластинки, вас оттуда просто вытолкнут. Другое дело, что российскую школу превращают в место, где дети мешают педагогам и администрации общаться с документами.