Пока соотечественники американца Джастаса Уолкера делали свой гражданский выбор, он тоже выбрал свой путь, обосновавшись на Алтае на долгую счастливую жизнь с женой и тремя дочками.

«4 – мало, 10 – много»

Для тех, кто еще не знает. Веселый молочник, как прозвали россияне Джастаса Уолкера за его лаконичные остроумные ролики в Интернете, переехал на Алтай меньше месяца назад из Красноярского края. Там он разводил молочный скот, занимался переработкой молока и был бы вполне доволен своей фермерской жизнью, если бы не разыгралась астма, которой парень страдает с детства. Врачи посоветовали сменить климат на предгорный, и Уолкеры, наслышанные о красотах нашего региона, поехали присматривать себе место под алтайским солнцем. Договорились сразу: остановятся там, где понравится всем – и папе, и маме, и девочкам. Да и как по-другому? Бизнес-то собираются открывать семейный.

Увлекающаяся живописью Ребекка, увидев окрестности Солонешного, призналась, что не смогла бы лучше ни придумать, ни нарисовать. Понравилось и их дочерям, рожденным в Сибири, – Тирзе, Адаре и Кирстен. Дело решил тот факт, что Алтайский край находится на одной широте с родным Джастасу Айдахо. Тот же ландшафт предгорья.

В разговоре наш новый знакомый то и дело переходит с английского на русский. В доме такое правило: в семье дети общаются на родном языке, а выходя во внешнюю среду, осваивают русский, как в свое время учили Джастаса его родители-миссионеры Дэвид и Джун, долго работавшие в России.

Своего сына они привезли в Сибирь в 1994 году, когда ему было 11 лет. Мальчик во все глаза смотрел на постперестроечную страну и не понимал, какой смерч пронесся по пустым прилавкам, кто поставил в злые длинные очереди жителей этой огромной страны.

Старшие, Тирза с Адарой, бойко лопочут на смешном англо-русском «диалекте», годовалая Кирстен пока не умеет говорить.

– Дочки еще маленькие, я не форсирую их выход в «большой мир», – объясняет суть программы домашнего обучения Джастас. – Мы с Ребеккой за них спокойны, потому что невозможно не выучить язык, живя в стране. Главное, чтобы у ребенка был стержень, чтобы не забывал своих корней.

Детей у Уолкеров пока трое. Ребекка говорит, что хотят родить еще троих. А на вопрос, почему супруги остановились именно на таком количестве деток, отвечает просто и по-женски логично: «Дай бог. Муж считает, что четыре – это мало, а десять – много, вот и выбрали что-то среднее».

Русско-мексиканское

Там, на кухне, я узнала их лавстори. С 14 лет у Джастаса была мечта – поступить в университет в штате Индиана. Он уже выбрал факультет, связанный с IT, успешно прошел тесты и даже место в общежитии кампуса застолбил. А потом, как принято в семье, пошел в церковь попросить благословения у Господа. И вдруг явственно понял, что уготован ему другой путь. Когда в начале двухтысячных родители Джастаса вернулись в США, он остался в Красноярском крае, в Осиновом Мысе. Жену искал долго, поначалу среди местных. Хотел, чтобы любимая разделяла его взгляды на веру, семью, сельскую жизнь. Но знакомые девушки от села нос воротили. А когда присмотрелся к волонтеру детского приюта по соседству Ребекке, подруге сестры, оказалось, что весь его жениховский «райдер» сосредоточен в ней одной. Так в Сибири он умудрился жениться на соотечественнице.

Сноровисто, круг за кругом, американка укладывает манты в мантоварку и заваривает гостям чай в больших кружках, ну совершенно по-нашему, по-сибирски. Навыкам таким просит не удивляться:

– Я же сельская, выросла на ферме, хоть и в Америке. Потому и в России чувствую себя как дома. Мы женаты с Джастасом
уже восемь лет, было время привыкнуть. Любим русско-мексиканскую кухню, благо с продуктами проблем нет. Острый суп чили с фасолью, например, очень хорош, когда за окном холод и снег. Или манты, как сегодня.

– А кто тебя научил так классно их лепить?

– Они магазинные, – хохочет Ребекка. – Мы здесь покупаем продукты местных производителей, они как домашние. Я умею делать и манты, и пельмени, но с тремя малышками времени на это нет. А если и выпадает свободная минутка, лучше почитаю.

Фермерские гарантии

На территории Степного сельсовета Солонешенского района Джастас приобрел 100 гектаров земли, на которой сейчас идет строительство. Возводятся юрты в современном комфортабельном варианте, одна – для Уолкеров, вторая – для друзей, третья – гостям. Часть участка, по прикидкам фермера, пойдет под пастбище для баранов и коз, часть – под кормовые культуры. На днях Джастас купил в Степном квартиру, где вскоре пропишет семью. А пока идет стройка, американцев приютил в Солонешном их русский друг Виталий.

В Красноярске Уолкеры выпускали линейку молочной продукции: от сливок и творога до классики мягких сыров – феты, моцареллы, рикотты. Здесь собираются пополнить ее твердыми сырными сортами. А пока, покупая в супермаркете то, что помечено значком «Сделано на Алтае», Джастас оценивает достоинства продукции будущих конкурентов. Он уверен, что масс-маркет уступает фермерским аналогам, а потому мелкотоварные фермеры – серьезные конкуренты крупным агрохолдингам. Собственно, этот тезис придает американцу оптимизма и вообще объясняет, зачем ему все это надо.

– Россия – одна из немногих промышленно развитых стран мира, где еще свободна ниша фермеров-частников, производящих натуральное питание. Свою продукцию они могут противопоставить «химическому» массовому производству мяса, сыра и т. д. Закон к ним лоялен в отличие от США, где законодатель более тяготеет к крупным производственным компаниям. Я иду сюда, потому что мелкотоварное производство эффективно. Мой личный опыт тому подтверждение. Глупости говорят люди, считающие, что век мелкотоварного производства ушел и надо создавать крупное хозяйство, чтобы выжить. Фермерство умрет, только если от него отвернется закон. Другой вопрос, что санкции мешают работать в условиях рынка. Мы ведь должны просчитывать рентабельность, цены, конкуренцию, сравнивать себя с другими его участниками. Совет, который я всегда даю своим друзьям: «Жмите руку, которая вас кормит». Вы знаете, где и как живет этот человек, из чего делает свои продукты. Это и есть гарантии качества.

Собственно, село потому и стало его выбором. Здесь у каждого – свое имя, лицо. Здесь невозможно остаться анонимным. А потому и за деяния свои люди отвечают перед земляками личной репутацией. Прав ведь американец! Хочешь оставаться личностью – работай в селе, желаешь раствориться в массе себе подобных – езжай в город.

«Мне нравится»

Он уже наслышан про «Алтай – место силы», но и на этот счет имеет свое мнение: «Сила – от людей. Любовь, добро, взаимоуважение – вот настоящая сила. Думаю, ее здесь хватает». Местные, по словам Уолкеров, относятся к ним пока с вежливо-осторожным интересом. Впрочем, таково традиционное отношение коренных жителей к пришлым людям. С ним Джастас уже знаком и считает эти устои сельского общества правильными. Люди ведь должны узнать сначала, с чем ты к ним пожаловал. Назвался груздем – полезай в кузовок. Собрался реализовать свой шестилетний бизнес-план создания сельскохозяйственного кооператива – старайся. Тем более слава о сырах Уолкеров от Красноярского края до Алтая уже дошла.

– Джастас, а ты не обижаешься на сибиряков за прозвище, которое получил, видимо, навсегда?

– Веселый молочник? Мне даже нравится.

В день, когда журналисты «АП» приехали к Уолкерам, американцы выбрали себе в президенты Дональда Трампа. Джастас, гражданин США, в этом выборном цикле принципиально не отправил свой заполненный бюллетень в посольство своей страны, поскольку там нет графы «Против всех». И все же выбранную персону он считает предпочтительнее, нежели Хиллари Клинтон, продолжательница курса Обамы. Нашему новоиспеченному земляку не нравится их отношение к России, не нужна «холодная война». Сейчас, он уверен, у двух стран появился хороший шанс. А значит, и для семьи Уолкер тоже. Как только Россия и США договорятся о возможности оформления двойного гражданства, Джастас и Ребекка сменят на российский паспорт свой нынешний вид на жительство.

За неспешной беседой нас не покидает ощущение, что говорим с абсолютно русским человеком. Кем он сам себя ощущает, наш новый знакомый и сам точно не знает. Но своим русским друзьям-сибирякам пытается объяснить про себя так: «Если американская культура – нечто синее, а русская – желтое, то я – зеленый».