Изобретение, которое грозит перевернуть все наши бытовые представления о связи, транспорте и космонавтике, а также сделать реальностью телепортацию, принадлежит группе инженеров и физиков, руководимых нобелевским лауреатом Жаком Лелушем.

Квантовая сцепленность известна достаточно давно: это явление, при котором состояния различных объектов оказываются взаимозависимыми, даже если последние разнесены в пространстве за пределы любых известных взаимодействий. До создания функционирующей модели еще несколько лет работы, утверждает г-н Лелуш, но первые опыты по перемещению небольших объемов вещества прошли успешно.

…Что в этой новости интересно, уважаемые читатели? Во-первых, я ее придумал сам. Нет у Илона Маска никакой Tomorrow Tech, нет на свете и нобелевского Лелуша, квантовая сцепленность в обозримом будущем никак не конвертируется ни в какие двигатели или даже просто передачу информации, а «Инсайд Вью» — вымышленный таблоид из вселенной Стивена Кинга.

Во-вторых, с вероятностью примерно в 90 процентов вы не стали проверять нагороженную мной чушь. Если вы разбираетесь в квантовой физике, или твердо помните со школы про невозможность перемещения любого носителя информации выше скорости света, или просто считаете Илона Маска бюджетным пильщиком и Остапом Бендером, — то пожали плечами и покрутили пальцем у виска. Но вероятно и то, что вы некритично приняли написанное мной к сведению.

И коли случилось именно так, хочу сказать одну важную вещь. Вы не виноваты. Просто мы живем во времена информационной сингулярности, и об этом стоит поговорить.

…Информационная сингулярность — момент в развитии информационных технологий, наставший то ли несколько десятков лет назад, то ли в конце нулевых (смотря как оценивать). Если коротко, это состояние общества, при котором количество и интенсивность обрушиваемых на человека сведений заведомо превосходит его временные и физические возможности критического восприятия.

Подчеркну: речь идет именно о силах и времени на критическое восприятие и оценку. В ходе третьего этапа научно-технической революции не учитывается один важнейший нюанс. Если информационный ресурс повседневной жизни, освобожденный (условно, разумеется) от физических носителей вроде скрижалей, книжек и газетной бумаги, стал практически неисчерпаемым, то человек в информационном смысле так и остался с одной-единственной парой глаз и 24 часами в сутках.

Проиллюстрирую: сто лет назад в городе-миллионнике выходило порядка десяти газет в день — от 4 до 24 полос. Среднестатистический гражданин, располагавший хоть каким-нибудь свободным временем, мониторил около четверти всего новостного потока. Люди же, специально обученные, отслеживали оный практически полностью. В старых детективах мы постоянно встречаем сцену, в которой сыщик с помощником уединяются на вечер и просматривают все городские газеты за неделю — вплоть до объявлений, выискивая намеки на какое-нибудь событие.

Наш современник, даже семи пядей во лбу, не в состоянии отследить и процента информационного потока, генерируемого только в его населенном пункте. Не говоря уже о том, чтобы что-то там проанализировать, сопоставить и вынести вердикт.

Наш современник — то есть вы или я — прячется от захлестывающего вала с помощью жесткого, но, как правило, интуитивного отбора. Он имеет один либо несколько ресурсов, которым доверяет, или настраивает на своем смартфоне ленту новостей, или выкручивается иным образом. Это, впрочем, вовсе не гарантирует ему получение только проверенных и объективных данных, но обеспечивает некоторую степень созвучности поступающих новостей и мнений его собственному мировоззрению.

Что тут важно: оценка нашим современником информации основана в значительной степени не на каком-либо рассуждении, не на анализе. Это вопрос всего лишь «верю — не верю». В свою очередь, базирующийся на «нравится — не нравится».

Иными словами, на наших глазах уничтожается сама возможность сознательной работы человека с картиной мира. На первый план в создании собственного «актуального мировоззрения» выходят совершенно иррациональные факторы. Фактически это уже не «выдавание желаемого за действительное», а «выбор желаемой действительности». Причем можно быть уверенным: сведений, подтверждающих реальность выбранного, всегда окажется предостаточно.

Свидомый политукраинец до последнего вздоха будет знать, что Россия гибнет в судорогах — «жареного» и аналитики на эту тему хватит на сотню «единиц внимания». Любитель теории заговоров ежедневно будет получать подробности о том, как мировая закулиса легализовала педофилию в Норвегии или Голландии. Бактериофоб — о страшных эпидемиях, которые через пару недель снесут человечество. ЛГБТ-активисту предоставят геецентрическую модель галактики в почти натуральную величину. И так далее. На всех перечисленных и тысячах иных вариантах, разумеется, станут делать гешефты производители соответствующего контента. И конца этому в принципе не предвидится — разве что вместе с концом самого современного медийного пространства.

…Естественным противовесом этому потоку «желаемых реальностей» по логике должны быть государственные СМИ с их жестким фактчекингом (в редакциях с давней историей таковые именуются «Бюро проверки») и прописанной в правилах сдержанностью формулировок. Но в наступившую эпоху информационной сингулярности они обречены остаться уделом меньшинства.

А значит — парадоксальным образом,— «освобождение информации» лишь сделало реальные знания более элитным явлением, чем прежде.

24.01.2017

Виктор МАРАХОВСКИЙ, публицист