После того как Россия наложила вето на резолюцию Совета безопасности по Сирии, отношения между Москвой и Вашингтоном, и без того весьма напряженные, испортились еще больше. Президент США Дональд Трамп даже заявил, что отношения эти плохи как никогда.
Британский министр иностранных дел Борис Джонсон, предложение которого ввести новые санкции против России было отвергнуто странами «Большой семерки», тем не менее заявил в среду, что его позицию разделяет множество других стран.
Насколько успешна нынешняя политика Запада в отношении Москвы? Британский дипломат Тони Брентон был послом Великобритании в России с 2004 по 2008 год, а в 90-х годах служил в Москве экономическим и научным советником. Он считает, что многие на Западе неверно понимают российские интересы.
Би-би-си: Как вы думаете, действительно ли Кремль, как утверждает Борис Джонсон, понимает, что, несмотря на провал с идеей санкций, у Британии множество друзей и союзников в этом вопросе?
Тони Брентон: У Бориса Джонсона, конечно, есть друзья и союзники, как мы видели на встрече G7, но не по вопросу санкций.
Российский взгляд на ситуацию в Сирии предельно ясный. Им не очень нравится Асад и они в ужасе от применения им на прошлой неделе химического оружия. Но главный вопрос, которым они задаются — если мы избавимся от Асада, что произойдет после этого?
И их ответ на этот вопрос таков: на смену Асаду придет некая форма исламского фундаментализма, что для них будет хуже Асада. Так что лучше иметь дело с отвратительным диктатором, чем допустить появление там фундаментализма, являющегося для них прямой угрозой.
Би-би-си: То есть вы думаете, что Россия не замешана (в химической атаке) — она о ней не знала, и нужно помочь Москве отказаться поддерживать Асада? Или же это абсолютно нереалистично?
Т.Б.: Именно так я и думаю. Я думаю, если мы объединимся с русскими, то у них будет реальный интерес дистанцироваться от Асада. В следующем году в России состоятся президентские выборы, исход которых, конечно, предрешен. Но тем не менее, они имеют дело с населением, которое не совсем понимает, что Россия вообще делает в Сирии.
Как я сказал, им не нравится Асад. Если мы сможем после ухода Асада перейти в Сирии к режиму, который сможет гарантировать невмешательство исламских фундаменталистов, они будут рады работать в этом направлении.
Би-би-си: Не основано ли это на непонимании России? Там, как кажется, больше реагируют не на приятные слова, а на военную силу и на давление. Давление на рубль, нефть, газ...
Т.Б.: В последнее время я не замечал никаких признаков того, что в Москве реагируют на такое давление. Напротив, после событий на Украине мы приняли тщательно разработанную систему санкций в отношении России — однако эти санкции не изменили российскую политику ни на йоту.
Они не нанесли и серьезного ущерба российской экономике, которая вновь растет. Они не повредили популярности президента Путина. Наоборот, он может сказать своим избирателям: посмотрите, Запад пытается нас сломить, поддержите меня.
Би-би-си: Но рубль потерял половину своей стоимости, и российская экономика столкнулась с серьезными проблемами...
Т.Б.: Сразу после введения санкций был настоящий шок. Но причиной стали не столько санкции, сколько падение цен на нефть. И в России пережили этот шок. В прошлом году прошли выборы в Думу, и правящая партия победила.
Би-би-си: Многие говорят, что здесь — в Лондоне, в Британии — крутятся огромные российские капиталы. Германия и Италия зависят от российских поставок нефти и газа. Поэтому мы якобы ставим наши экономические интересы выше морали во внешней политике.
Т.Б.: Я не вижу доказательств этому в Лондоне. Люди, с которыми я говорил, готовы занять жесткую позицию по отношению к России. Я думаю, что в Сити введены действенные меры против отмывания денег, которые применяются к русским точно так же, как и ко всем остальным.
Я не думаю, что с экономической точки зрения что-то фундаментально неверно. Не здесь, по крайней мере. Может быть, иначе дела обстоят в Германии, зависящей от российского газа. Но в Британии мы неверно понимаем, как иметь дело с Россией.
Би-би-си: Мы слышали от наших корреспондентов, что Бориса Джонсона неправильно поняли, когда он говорил о санкциях. Он ведь имел в виду персональные санкции, направленные против конкретных лиц, а некоторые решили, что он имел в виду нечто большее. Вас как бывшего высокопоставленного дипломата не удивляет такое недоразумение?
Т.Б.: Недоразумение на дипломатическом языке означает грубый промах. Санкции — это уже отжившая себя политика, которая показала свою неэффективность. Идея оказать давление на Россию не сработала.
Главная проблема сейчас — что делать с Сирией. Очевидно, что, чтобы решать сирийскую проблему, нам нужна помощь России. И чтобы получить эту помощь, не стоит прибегать к угрозам. Нужно определять общие интересы и пытаться находить общую основу для совместной работы.
