Главы «Большой двадцатки» собираются в Гамбурге на двухдневную встречу. Однако уже последние дни, предваряющие саммит, были отмечены если не сенсационными, то важными международными событиями. К примеру, 4 июля Российский фонд прямых инвестиций и Китайский банк развития (China Development Bank) учредили Российско-китайский инвестиционный фонд с бюджетом в 68 млрд юаней ($10 млрд), целью которого служит увеличение объема взаимных расчётов в национальных валютах — рублях и юанях. Уточняется, что деньги пойдут на реализацию проектов китайского «Шелкового пути».

Сумма приличная, хоть и не гигантская. Особенно с учётом того, что в марте с.г. корпорация «Русал» осуществила проект эмиссии panda bonds на Шанхайской бирже в размере 1 млрд юаней ($145 млрд), став таким образом первым в истории КНР иностранным предприятием, разместившим облигации на внутреннем китайском рынке. «UС Rusal станет первой зарубежной компанией с основными производственными активами за пределами КНР, облигации которой могут быть предложены инвесторам на долговом рынке КНР путем размещения на Шанхайской фондовой бирже», — говорится в сообщении компании от февраля 2017 года, когда и был зарегистрирован проспект эмиссии panda bonds объемом до 10 млрд юаней ($1,5 млрд) и сроком на 7 лет. То есть Москва вносит свой вклад в процесс интернационализации китайской валюты, играя на поле, где лидируют Лондон, Гонконг и Доха, города-флагманы британского капитализма.

Не случайно председатель КНР Си Цзиньпин прибыл в Россию после посещения Гонконга, который 3 июля с.г. отпраздновал 20-летний юбилей со дня воссоединения с материковым Китаем. Находясь под британской оккупацией с окончания первой Опиумной войны (1841 г.) до 1997 года, Гонконг превратился в «чековую книжку» лондонского Сити, через которую осуществлялись финансовые операции с Азией. Итак, традиция продолжается. В памятную дату и в присутствии высокого гостя Гонконг и Пекин запустили программу Bond Connect, открывающую международным компаниям доступ к рынку китайских облигаций, потенциал которого оценивается в $9 трлн. Правом первой сделки были удостоены британская корпорация HSBC (приближенная к английскому королевскому дому) и Bank of China. «Мы по-прежнему придерживаемся мнения о том, что в ближайшее десятилетие внутренние китайские облигации обеспечат более $1 трлн дополнительных глобальных инвестиций с фиксированным доходом», — цитирует New York Times заявление банка Goldman Sachs.

Финансовые воротилы выстроились в очередь: гонконгская Bochk Asset Management, французская BNP Paribas и China Development Bank ещё в первые дни отрапортовали о планируемых размещениях. «Bond Connect обеспечит инвесторам доступ к китайскому рынку облигаций, что в свою очередь позволит им осуществлять международные операции с юанем», — полагает директор лондонской Stratton Street Энди Симэн. Примечательно, что большая часть компаний, авторизовавшихся на первых порах в программе Bond Connect, являются участниками лондонского «золотого фиксинга», ежедневного механизма по определению цены на мировое золото, который был основан в далеком 1919 году по инициативе банка N. M. Rothschild & Sons. Речь идёт о таких крупных игроках, как HSBC, Goldman Sachs, BNP Paribas, China Development Bank и Bank of China. В настоящее время золото торгуется в долларах США, фунтах и евро по лондонскому времени. Но кто знает, что будет дальше? Пока же Китай находится в начале пути, поскольку «доля иностранных компаний на его внутреннем рынке составляет лишь 2% при норме в 10%», напоминает BNP Paribas.

Поворотным пунктом для юаня стало 1 октября 2016 года, когда Международный валютный фонд официально его включил в свою валютную корзину, которая определяет стоимость условной счётной единицы фонда — специальных прав заимствования. «Тот факт, что МВФ признал юань свободно используемой валютой, отражает расширяющуюся роль Китая в мировой торговле, значительное увеличение использования юаня в международном масштабе и рост операций с ним. Он также служит отражением прогресса, достигнутого в реформах денежно-кредитной, валютной и финансовой систем Китая, и признанием успехов в либерализации, интеграции и совершенствовании инфраструктуры его финансовых рынков. Мы ожидаем, что включение юаня в корзину СДР будет дополнительно содействовать уже идущему процессу расширения использования юаня и операций с ним в международном масштабе», — заявил тогда директор департамента стратегии, политики и анализа МВФ Сидхарт Тивари.

Аргументом в пользу интернационализации юаня послужил ход влиятельного Industrial and Commercial Bank of China (ещё один участник лондонского «фиксинга»), который образовал в 2015 году клиринговый центр на территории Катара. Доху «отблагодарили» с лихвой — по итогам 2016 года прямые инвестиции КНР в Катар увеличились на 77,5%, передает аналитический портал Barron`s. А в начале 2017 года Qatar National Bank получил на рынках Поднебесной кредит в $1 млрд, которому (согласно Reuters) содействовал Agricultural Bank of China.

Причем самое важное здесь состоит в том, что финансовые операции между КНР и Катаром осуществляются в национальной валюте, включая закупки СПГ с катарских месторождений. Доха готовилась к сближению с Пекином основательно. Так, в 2014 году Суверенный фонд Катара выплатил 4,78 млрд гонконгских долларов за 20% акций одного из крупнейших китайских ритейлеров — Lifestyle International Holdings; в 2012 году — приобрел 22% акций инвестиционного фонда Citic Capital Holdings, а в 2010 — взял на себя лидирующую роль в ходе публичного размещения акций Agriculture Bank of China.

Вряд ли Доха шла на столь массовые финансовые вливания в Поднебесную без согласования с Великобританией и США, базы которых оберегают эмират от «необдуманных» решений.

Так что председатель Си прибыл 5 июля в Германию с внушительным финансово-экономическим «багажом» и самое главное — политической поддержкой. В Берлине было подписано беспрецедентное соглашение о закупке Поднебесной 140 самолетов Airbus на $23 млрд. Не обошел Си вниманием и корпорацию Daimler, которая совместно с китайской BAIC Motor Corporation вложит 5 млрд юаней ($735 млн) в производство электромобилей. По всей видимости, прав был глава Немецкой торгово-промышленной палаты Фриц Хёрст Мельшеймер, когда в ноябре 2016 года представлял китайской делегации ганзейский город Гамбург, называя его «частью нового Шелкового пути», «воротами Китая в Европу» и «лучшим местом для сосредоточения морского и наземного транспорта». Понятно, к кому будет приковано внимание организаторов «Большой двадцатки». Ведь это явно не Дональд Трамп.