источник: cdnimg.rg.ru

6 января 1943 года в Красной Армии, а 15 февраля и в Военно-Морском Флоте в качестве знаков различия были введены погоны.

Погоны — отмененные большевиками еще в русской армии 15 (28) декабря 1917 года.

Погоны — четверть века считавшиеся у большевиков символом зла.

Погоны — атрибут «буржуазных армий», охраняющих «интересы помещиков и капиталистов»...

Мотивация

Большевизм эволюционировал.

Из нигилистической по отношению ко всему традиционному, ко всему национальному, ко «всему, что красиво и нормально»[1], его идеология превращалась во все более толерантную.

Оказалось, что взять из «проклятого прошлого» в социализм придется гораздо больше, чем представлялось в 1917м.

Потому что, с точки зрения большинства людей, это «красиво и нормально»!

Потому что в России — в отличие, скажем, от Австрии и Венгрии — привыкли к тому, что военный должен быть в погонах.

Да и не только в России. «В целом, когда мы вошли в Польшу, — вспоминал про июль 1944 года командовавший тогда батареей Ю.Н. Новиков, — отношение поляков было довольно интересным: они увидели новую армию, армию в погонах (а не ту, что зашла было в эти районы между Западным Бугом и Вепшем в конце сентября 1939-го. — Авт.). Офицерские части, у них колыхнулось какое-то чувство». И они «все время допытывались, просили нас спеть Гимн СССР. И когда мы запевали этот гимн, в котором были слова, что Русь сплотила все остальные части, это был величественный гимн, не „Интернационал“, это тоже сыграло определенную роль в настроении поляков»2.

Разумеется! Ведь и погоны, и «сплотила навеки Великая Русь», и роспуск в мае 1943 года «штаба мировой революции» — Коминтерна — все это указывало на то, что СССР из зародыша «мировой республики Советов» становится нормальным, национальным государством. Государством, отстаивающим интересы своих народов — а не «мирового пролетариата».

Не исключено, что именно желание представить СССР цивилизованной страной и побудило Сталина принять весной 1942 года решение ввести «общепризнанные знаки различия — погоны». Ведь командовавший тогда артиллерией Красной Армии Н.Н. Воронов свидетельствовал, что погоны были призваны помочь также и взаимодействию с союзниками3. А как раз весной 1942-го Сталин усиленно добивался открытия «второго фронта»...

источник: cdnimg.rg.ru

Наследство

Война заставила также чаще вспоминать о славном прошлом России и ее армии.

Оно ободряло, пробуждало желание «не посрамить».

По свидетельству начальника Тыла Красной Армии А.В. Хрулёва, разрабатывая первые образцы погон, интенданты кое-что скопировали у других армий, «кое-что сами смастерили».

Но затем Сталин приказал: «Покажите погоны, что были у царя»4.

В итоге по конструктивному типу советские погоны повторили русские.

Пяти- или шестиугольные. У солдат — из цветного сукна.

У сержантов — тоже, с поперечными или продольными нашивками.

У офицеров — из металлического галуна в два или три ряда, с цветными просветами между рядами и со звездочками.

У генералов — из широкого галуна с зигзагообразным рисунком.

Полевые погоны — из сукна защитного цвета.

Вместе с погонами ввели новую форму одежды — покроем и деталями напоминавшую русскую 1910-х гг.

Гимнастерки со стоячим (вместо отложного) воротником, офицерские кителя, парадные мундиры со стоячим воротником и галунными петлицами на обшлагах. Шинельные петлицы в форме параллелограмма (вместо ромбовидных).

(Правда, прежнюю форму разрешили донашивать. До конца 1943-го многие носили погоны на старых гимнастерках с отложным воротником).

Правя 6 января 1943 года передовицу «Красной звезды», Сталин подчеркнул: «Надо сказать, что погоны не нами придуманы. Мы наследники русской воинской славы. От нее не отказываемся...»6

источник: cdnimg.rg.ru

Дисциплина

Еще один аспект проблемы Сталину раскрыли, по-видимому, те командующие фронтами и армиями, которые поддержали идею ввести погоны. Они отметили, что «это не только украшение, а и порядок и дисциплина»7.

Декрет Совнаркома от 15 декабря 1917 года отмену чинов и знаков различия объяснял тем, что нельзя подчеркивать превосходство одного «гражданина Российской республики» над другим.

Но жизнь быстро заставила осознать, что в армии равенства быть не может.

Потому что в армии не просто начальники и подчиненные. В армии подчиненный по приказу начальника должен идти на смерть!

И не всегда он будет достаточно для этого сознателен. Подавлять инстинкт самосохранения многим придется за счет привычки выполнять приказ.

Для выработки такой привычки в армии должна быть железная дисциплина.

А значит, подчиненный не может смотреть на начальника как на равного! Равному можно и не подчиниться — кто он, дескать, такой?

Об этом естественном неравенстве должна напоминать и внешность начальника.

И уже в 1919 году в РККА пришлось ввести знаки различия по должностям. А в 1935-м — по воинским званиям.

Но знаки различия, существовавшие к 42-му — петлицы, — не так выделяли командиров, как погоны. Особенно полевые петлицы, введенные в августе 41-го в действующей армии — защитного цвета, с окрашенными в такой же цвет треугольниками, «кубиками», «шпалами» и генеральскими звездочками. Они просто сливались с воротником гимнастерки в один блеклый тон.

Военная форма выглядела штатской «одежей».

источник: cdnimg.rg.ru

Пауза Сталина

Сложно сказать, у кого зародилась идея ввести погоны — у Сталина или у тех интендантов, что с начала 1942 года проектировали по его распоряжению внешние отличия для гвардейских частей. Но зародилась идея не позже весны 42-го: уже в мае Сталин ознакомил с ней Главное политическое управление Красной Армии. А в конце сентября или начале октября говорил о введении погон как о деле решенном8.

Тем не менее соответствующий указ подготовили лишь к 23 ноября.

И это понятно. Что толку вводить погоны в армии, которая отступает? Она лишь зло подумает: «Заняться, что ли, больше нечем?»

Чтобы погоны дали желаемый эффект, надо было, чтобы они ассоциировались с переломом, с очистительной грозой. С новой, победоносной армией!

А конец сентября — начало октября 42-го — это время, когда никто не знал, удастся ли удержать Сталинград...

Когда погибли в окружении войска, пытавшиеся в ходе Синявинской операции деблокировать Ленинград...

Когда немцы в операции «Михаэль» расширили «Рамушевский коридор», что вел к их полуокруженной на Новгородчине демянской группировке...

И лишь 19 ноября грянула очистительная гроза — операция «Уран». 23-го штурмовавшая Сталинград армия немцев оказалась окружена.

Эта дата — 23 ноября 1942 года — и была заделана в проект указа Президиума Верховного Совета СССР о введении погон. Наложив резолюцию «за», Сталин все-таки выждал еще — но к 6 января 1943 года стало ясно, что враг из кольца не вырвется...

Реакция армии

Изготовление миллионов пар погон затянулось. Переход на их ношение, начатый 1 февраля 1943 года, не смогли завершить ни к 15 февраля, ни к 15 марта. Воевавший на Северо-Кавказском фронте старший лейтенант А.З. Лебединцев погоны не мог получить до июня, а некоторые летчики и танкисты вступили без них и в Курскую битву9...

Какова была реакция Красной Армии? Те, кто был отторгнут от прошлого пропагандой 20-30-х годов, испытали шок. Вот лишь несколько откликов, зафиксированных на Донском фронте.

«У меня еще раньше было отвращение к погонам, а теперь обратно возвращается старое, опять будем носить погоны» (младший воентехник Рождественский).

«25 лет при советской власти мы боролись против старых порядков, а сейчас вводят опять погоны. Наверное, скоро введут и старост, как были раньше, а потом помещиков и капиталистов...» (старший сержант Волков).

«Опять хотят сделать старый строй и фашистскую армию, т.к. погоны носят фашисты» (политрук Балакирев)10.

Отныне за эту «антисоветскую агитацию» брали на учет в особом отделе...

Была и реакция, о которой вспоминал, например, Н.И. Жуков, тогда гвардии лейтенант: «Как странно нам было с погонами, смеялись друг над другом, что походили на „белых“ офицеров»11.

Те же, кто, невзирая на многолетнюю пропаганду, чувствовал, что такое «красиво и нормально», радовались!

"[...] Мы с гордостью носили новую форму с золотыми погонами и пользовались всеобщим уважением", — вспоминал В.М. Иванов, учившийся в 1943 году в Артиллерийской академии12.

"[...] Мы, мальчишки в звании «юнга», погонами гордились, как орденами", — свидетельствовал окончивший в 43-м школу юнг ВМФ писатель Валентин Пикуль13.

А разведчик 142го стрелкового полка А.А. Баранов, отправляясь в ночь на 3 июля 1943 года на Брянском фронте в вылазку к траншеям противника, запротестовал против приказания снять погоны (как полагалось идущим в тыл врага):

«Зачем же снимать погоны? Если уж придется умирать, то умирать офицером»14!

Офицеры

Последняя цитата — умереть офицером! — чрезвычайно примечательна. Ведь Баранов был только старшим сержантом!

Да и офицеров в СССР к июлю 43-го формально именовали еще «командирами и начальниками» (точнее, средним и старшим командным и начальствующим составом). Слово «офицер» фигурировало лишь в названиях должностей «офицер связи» и «офицер Генерального штаба». Правда, в приказе наркома обороны от 1 мая 1942 года Сталин назвал советские командные кадры «офицерскими» — но последствий это не имело.

Пропаганда 20-30-х неустанно твердила: офицеры — это в буржуазных армиях. Это слуги помещиков и капиталистов, палачи рабочих и крестьян...

Но ведь в СССР погоны исторически ассоциировались с офицерством...

Не зря, завидев в марте 43-го в Сызрани человека в погонах — летчика О.В. Лазарева, — несколько военных, носивших еще петлицы, «все, как один, повернули головы» в его сторону и козырнули15. В погонах — значит, начальство! А ведь Лазарев был рядовым красноармейцем...

И — редкий случай! — власть стала потакать массовому сознанию.

Не внося пока изменений в уставы, она после 6 января 1943 года дала «добро» на то, чтобы именовать средних и старших командиров также и офицерами.

Достаточно взглянуть на статью в «Красной звезде», центральном органе Наркомата обороны от 31 января 1943 года. Привычное выражение «командиры и бойцы» соседствует с новым — «офицеры и бойцы». Упоминаются «наш офицерский состав», «честь боевого мундира советского офицера»16...

Неудивительно, что сержант Баранов хотел ощущать себя офицером. Быть им почетно!

Неудивительно, что окончивший в марте 43го в подмосковном Тушино ускоренные пехотные курсы среднего комсостава Западного фронта А.А. Черкашин считал потом, что их выпуск «стал первым офицерским выпуском в Советской Армии»: «Нам объявили, что мы пойдем выпускным курсом в Москве по Красной площади первым парадом советского офицерского корпуса». (И прошли — «с золотыми погонами на плечах, держа карабины „на руку“, в „коробочках восемь на восемь“...)17

А с 24 июля 1943 года средних и старших командиров и начальников — от младшего лейтенанта до полковника включительно — стали и формально именовать офицерами.

Изданный в тот день указ Президиума Верховного Совета СССР разделил военнослужащих не на рядовой, младший командный и начальствующий и командный и начальствующий составы (как раньше), а на рядовой, сержантский, офицерский и генералов.

Честь мундира

Ну, а дальше погоны и слово „офицер“ оживили и другие представления. О том, что погоны — это символ воинской чести, а офицер — человек, красиво одетый, умеющий себя держать в обществе, человек чести.

Ведь на нем погоны.

Военную форму, на которой погоны, уже не спутать с гражданской одеждой! Такая форма сразу напомнит о том, что работа военных — особая: „для пользы общей“ они „жертвуют своей кровью и жизнью“18.

Такая форма делает вполне наглядным понятие „честь мундира“.

Ее нельзя срамить непотребным поведением.

Ее нельзя опрощать — например, волоча в ней по городской улице мешки или узлы...

Все это и стали теперь, с 43-го, внушать советским военным. „Вчера читал новую памятку для офицеров, — писал 17 января 1944 года гвардии капитан О.Д. Казачковский. — Очевидно, почти все будет, как раньше. Обращается особое внимание на отношение к женщинам. Офицер — это галантный, культурный кавалер в обществе“19...

И вот демобилизованный гвардии лейтенант И.Г. Кобылянский — вчерашний студент — нанимает, вернувшись 30 декабря 1945 года в Киев, носильщика: офицеру „не к лицу таскать на глазах у прохожих неприглядные ящики“. А столкнувшись с недоверием профессора — тот усомнился, что Кобылянский окончил до армии три семестра, — »взволнованно" спрашивает: «Неужели вам недостаточно честного слова офицера?»20

источник: cdnimg.rg.ru

Сразу после того, как 22 сентября 1935 года в РККА ввели персональные воинские звания, на улице Витебска командиру роты Клапину повстречались трое рабочих. «Смотри, — сказал один, глядя на квадраты в петлицах Клапина, — он сегодня кубики носит, а через три дня золотые погоны оденет… Мы лейтенантов и капитанов в 18 году на столбах вешали, а теперь их опять вводят»5.

P.S. Январский указ обязал красноармейцев носить новые знаки различия. Но никакой циркуляр не мог заставить полюбить погоны. А санинструктор Юлия Друнина и миллионы ее побратимов-фронтовиков полюбили:

Мне близки армейские законы,
Я недаром принесла с войны
Полевые мятые погоны
С буквой «Т» — отличьем старшины.