Когда патриарх Кирилл покидал Стамбул, где встречался с патриархом Варфоломеем, то наблюдатели присматривались к каждой детали – отказ от совместного обеда, лапидарные комментарии, не внушавшие особого оптимизма. Главной темой, разумеется, была украинская – и оставалось неясным, предоставит ли Константинопольский патриархат автокефалию (административную независимость) украинской церкви, а если предоставит, то когда – сейчас или постепенно (кстати, существенные вопросы остаются до сих пор).

Реальность оказалась куда более масштабной. По сути, 78-летний константинопольский патриарх Варфоломей, обладающий титулом Вселенского, начал революцию в православной церкви, которая затронет не только украинский вопрос. И последствия этих событий сейчас предсказать невозможно – хотя ясно, что они будут серьезными.

Напомним, что в Украине есть три православные церкви. Одна каноническая, входящая в состав Московского патриархата – у нее наибольшее число приходов и большинство практикующих (регулярно приходящих в храмы) верующих. Две неканонические – Киевский патриархат, пользующийся симпатиями многих «национально ориентированных» украинцев (правда, в храмы они ходят существенно реже), и небольшая Украинская автокефальная православная церковь, представленная преимущественно на западе страны. Власти Украины делают ставку на создание единой самостоятельной церкви и добиваются получения автокефалии от Константинополя. Для президента Петра Порошенко это особенно важно перед выборами, которые состоятся в следующем году – ему надо демонстрировать успехи в условиях, когда он, по опросам, отстает от своих конкурентов.

Церковных ⁠руководителей – не только ⁠греков – нередко ⁠сравнивают с византийцами. Речь, разумеется, идет о стереотипном образе хитрого и тонкого игрока, ⁠который в западной культуре противопоставлялся в немалой степени идеализированным крестоносцам. Но некоторые ⁠моменты истории борьбы за украинскую автокефалию можно считать ⁠византийскими. Например, ⁠когда под давлением турецкого визиря, желавшего договориться с Москвой, константинопольский патриарх Дионисий в 1686 году согласился отдать Украину в московскую церковную юрисдикцию, он сопроводил это нежеланное для себя решение оговоркой о том, что в украинских церквях на богослужениях должны по-прежнему поминать Вселенского патриарха и только потом Московского. То есть признавалась хотя бы «остаточная» власть Константинополя над украинскими православными. В Москве эту формальность проигнорировали, а сейчас, спустя несколько веков, она «выстрелила» – именно на этом аргументе Константинополь основывает свое право дать автокефалию.

Или же Варфоломей на встрече вдруг напомнил Кириллу о его наставнике, митрополите Никодиме (Ротове). Для многих практикующих верующих в России Никодим – прежде всего символ экуменизма, желания выстроить отношения с католиками. Но для Варфоломея это митрополит, пролоббировавший предоставление Русской православной церковью автокефалии Православной церкви в Америке в 1970 году. Причем произошло это без всякого согласия Константинополя, который эту автокефалию до сих пор не признает. Вот Варфоломей и дал понять, что теперь уже его церковь может не обращать внимания на позицию Москвы по Украине.

История ХХ века характеризовалась жесткой конкуренцией Москвы и Константинополя, тесно связанной с политическим фактором. То Польша добивается независимости от России и ее церковь получает автокефалию от Константинополя. Потом приходит Красная армия, автокефалия упраздняется, а новую польские православные получают уже из Москвы. А в Чехословакии ситуация оказалась еще более запутанной – там до Второй мировой войны существовали конкурирующие сербская и константинопольская юрисдикция. После войны московская патриархия, разумеется, без всякого согласия Вселенского патриарха, предоставила автокефалию православным, до этого находившимся в подчинении Сербии, а константинопольская юрисдикция была ликвидирована. В свою очередь, Константинополь объявил о предоставлении автокефалии чехам и словакам лишь в 1998 году и именно с этого момента считает ее законной. В Эстонии до сих пор сосуществуют московское большинство и константинопольское меньшинство православных, в связи чем между двумя церквями в 1990-е годы был острый конфликт и на несколько месяцев прерывалось каноническое общение.

Но, несмотря на эстонский конфликт, после окончания холодной войны между Москвой и Константинополем установились правила игры, исключающие слишком резкие односторонние действия – не только в организационной, но и в канонической сфере. Москва соглашалась на это, так как после окончания холодной войны могла только «играть на удержание». Константинополь рассчитывал, что Москва рано или поздно согласится на проведение Всеправославного собора под председательством Вселенского патриарха. Москва согласилась, но перед собором в 2016 году согласие отозвала, и на собор российская делегация не приехала. Консервативная часть РПЦ крайне негативно относилась к сближению с экуменическим и прозападным Константинополем, видя в этом измену православию. На это наслоились еще несколько проблем, и эффект от главного дела жизни Варфоломея оказался смазан.

После этого Константинополь и решил пересмотреть правила – тем более, что официально они не были зафиксированы. Информация агентства Associated Press о попытках взлома электронной почты трех влиятельных константинопольских митрополитов группировкой Fancy Bear, которую связывают с Россией, не прибавила теплоты в и без того прохладные отношения между Москвой и Константинополем. Теперь Варфоломей официально исходит из того, что его церковь – и только она, как обладающая историческим первенством в православном мире, – может односторонне давать автокефалию.

И здесь вопрос о том, когда именно она будет предоставлена, является важнейшим для отношений между Москвой и Константинополя, но все же не самым главным в историческом контексте. Если Варфоломей провозгласит автокефалию в течение ближайших недель, то это станет очень рискованным шагом, угрожающий расколом в православном мире. Кроме того, неясно, кому именно дать автокефалию. Глава подчиняющейся Москве церкви митрополит Онуфрий хочет остаться в Московском патриархате. Неканонический глава Киевского патриархата Филарет, наоборот, желает возглавить автокефальную церковь, но он слишком скандален – хотя Варфоломей и намекает, что может снять с него анафему, наложенную еще Московским патриархом Алексием II (понятно, что Москва этого снятия не признает). Если же на первом этапе будет учреждена Киевская митрополия, подчиненная Константинополю и призванная стать центром притяжения для сторонников автокефалии, то Москве такой вариант тоже сильно не понравится, но и глобальный раскол из-за него значительно менее вероятен.

Главное – что Константинополь берет на себя не только формальное, но и реальное лидерство в православном мире, отказываясь от партнерства с Москвой. Речь идет не только об автокефалии. Только что Константинополь принял решение разрешить своим священникам повторное вступление в брак – в том случае, если жена священника умерла или ушла от него. Русская православная церковь резко против такого решения, на которое в СССР когда-то пошли представители обновленческого раскола, связанного с большевиками. Либерализация брачных отношений – вопрос очень сложный для церквей (вспомним, что католики не отказываются от целибата, несмотря на многочисленные требования со стороны либеральной части церкви). В каноническом православии второбрачие клириков было запрещено всегда – и теперь Константинополь пересматривает правило.

Ситуация напоминает 1923 год, когда Константинопольский патриархат объявил о переходе на новый календарный стиль в церкви – с тех пор большинство церквей постепенно последовали его примеру, но несколько, включая РПЦ, решительно выступают против этого. При этом календарный вопрос менее важен, чем брачный. В том же 1923 году глава Русской церкви патриарх Тихон под давлением большевиков согласился на введение нового стиля (но верующие выступили против, и решение было отменено), но в вопросе повторного брака клириков он занимал предельно жесткую позицию. Так что это решение Варфоломея можно считать революционным.

Таким образом Константинополь не только стремится к безусловному лидерству, но и инициирует в церкви либерализацию, которая может вызвать коренное размежевание в православном мире. Для одной его части это долгожданный выбор, соответствующий задачам церкви в ХХI веке, для другой – грубое нарушение многовековой традиции. И, похоже, что РПЦ станет центром притяжения для православных консерваторов, которые будут противостоять Константинополю – вне зависимости от того, как сейчас решится украинский вопрос. Тогда Украина станет полем для противостояния церковных либералов, ориентированных на европейскую православную традицию (связанную с парижской школой богословия), и консерваторов, опирающихся не только на Россию, но и на монашество Киево-Печерской и Почаевской лавр – главных святынь православия в Украине.