«Доедем быстро, через полчаса будем в Каракасе», — говорит мне таксист Хавьер, а это означает, что дороги в венесуэльской столице свободны. А как же многотысячные демонстрации, баррикады — все то, что в последнее время периодически происходит в Венесуэле?.. Заметив в моих глазах немой вопрос, шофер объясняет, что нынешние протесты стали весьма необычными для современной истории страны.

«Раньше как было? Люди массово выходили протестовать на улицы, в Каракасе собирался почти миллион митингующих, но на это за рубежом обращали внимание очень нехотя. Иностранные газеты о протестах писали, но политики ничего не предпринимали. А сейчас демонстрантов собирается несколько тысяч, а преподносится это как настоящий героизм. Обидно, что все зависит от действий Вашингтона. Если бы они не признали этого Гуайдо временным президентом, о каких-то антиправительственных шествиях сейчас бы никто и не услышал», — заключает Хавьер.

Действительно, в этом смысле очень показательно сравнение нынешних протестов с выступлениями против боливарианского правительства в 2017 году. Тогда на протяжении четырех месяцев жизнь в Венесуэле была чуть ли не парализована — во всех концах страны на дорогах воздвигали баррикады, жгли покрышки, автомобили. Иной раз протестующие не пропускали даже кареты скорой помощи, пожарных. Регулярно происходили столкновения с нацгвардией. Республика была погружена в хаос, в магазинах закончились продукты — грузовики попросту не могли их привезти. Но даже тогда накал страстей начал постепенно спадать, а обстановка успокаиваться — людям надоело выполнять призывы радикального крыла оппозиции (кстати, на первых ролях тогда была партия «Народная воля», в которую входил и Хуан Гуайдо). Получалось, что радикалы призывали выходить на улицы в знак протеста, они перекрывали дороги, от чего сами же и страдали — многие не могли добраться до работы, детские сады и школы не работали. Вот только получить каких-либо политических дивидендов правым не удалось. Кстати, многие оппозиционеры тогда решили бежать из страны, опасаясь судебных процессов по обвинению в антигосударственной деятельности. Как теперь становится ясно, не хватило тогда поддержки со стороны США. Похоже, в Вашингтоне понадеялись, что оппозиционеры справятся сами. Не справились.

В 2019-м ситуация в корне другая. Народу на улицы выходит не так много. Не считая одного-двух действительно многолюдных митингов, остальные мероприятия получаются совсем не массовые. Лозунги и обещания — точь-в-точь как раньше. Но есть одно существенное отличие. В этот раз протесты проходят по заранее написанному в Вашингтоне сценарию. И пусть протестующих не так много, шум поднят страшный. Очевидно, что это тоже часть плана — наращивать информационное давление на руководство Венесуэлы. Заодно США подключили и излюбленную тактику введения санкций против неугодных стран. Фактически, в Вашингтоне сознательно пошли на ухудшение и без того непростой экономической ситуации в стране. Такая вот «забота» о местных жителях — окончательно перекрыть им кислород…

И все же пока выходит, что американские стратеги просчитались. План по молниеносному захвату власти в Венесуэле их ставленником не сработал. Гуайдо может сколько угодно называть себя президентом и отправлять своих послов в дружественные ему страны, но это никак не меняет того факта, что никакой реальной власти у него нет. Мадуро оказался мужественнее, чем планировали американцы — он не пошел на требования самозванцев и не покинул свой пост. Не подвела и армия — военные не купились на увещевания оппозиционеров и, за редким исключением, сохранили верность присяге. Теперь же американцы вынуждены спешно дорабатывать свой план. Ведь им необходимо спровоцировать Мадуро на опрометчивые шаги, что стало бы новой «пробиркой Пауэлла», оправдавшей когда-то вторжение в Ирак… О том, что таким шагом может стать арест Гуайдо, в Вашингтоне уже говорили. Теперь нагнетается шумиха вокруг «гуманитарной помощи», которую США хотят поставить в Венесуэлу против воли действующих властей. Что это за помощь, кому она предназначена, как будет распределяться — о таких вопросах тут предпочитают не говорить.

«Смотри, никаких намеков на баррикады, — прервал мои размышления таксист. — Во времена былых протестов мы бы сюда близко не подъехали». Хавьер прав: во время массовых уличных демонстраций и 2014-го, и 2017 года столичный район Альтамира и расположенная в его центре одноименная площадь стали настоящим оплотом демонстрантов. Здесь строили баррикады, тут жгли автобусы, происходили столкновения с полицией. Это элитный деловой район города, с небоскребами и многочисленными офисами, район того самого пресловутого венесуэльского среднего класса. После погромов 2017 года здесь, например, напрочь отсутствовало уличное освещение — фонари были распространенным материалом для возведения уличных заграждений. Теперь же площадь Альтамира приняла вполне опрятный вид — власти очистили улицы от следов сгоревших покрышек, покрасили бордюры, установили новые фонари, высадили цветы — одним словом, район преобразился и теперь ничем не напоминает венесуэльский «майдан».

Лучше стало и в магазинах. Похоже, набившая оскомину тема дефицита и пустых полок ушла в прошлое. Правда, прогулявшись по местным супермаркетам, можно сделать весьма неутешительный вывод — цены здесь сильно выросли. О дешевых, фактически бесплатных товарах речи уже не идет. Есть все, но и стоит оно соответственно. Килограмм картошки — 2 доллара, 1,5 литровая бутылка воды — доллар, мясо — около 20 долларов за килограмм. При этом очереди на кассах такие же, как всегда. И покупатели стоят отнюдь не с пустыми тележками.

«Понимаешь, сейчас ситуация сложилась парадоксальная. Раньше приходилось бегать за продуктами по всему городу, но зато они стоили дешево. Теперь же все есть, но и цена другая», — объясняет Хавьер. Заодно он рассказывает, что в бедных районах Каракаса все стоит дешевле, причем значительно, а дефицита нет, как и везде. Остановился и лавинообразный рост «черного» курса местной валюты. А все потому, что власти наконец-то отказались, пусть пока и не полностью, от политики государственного регулирования обменной системы. Теперь официальный курс боливара выше, чем «черный», чего раньше никогда не было.

Одним словом, страна живет своей привычной жизнью. Становится очевидно, что без массированной поддержки из Вашингтона, на деле являющейся не чем иным как открытым вмешательством, действия венесуэльской оппозиции вряд ли представляют реальную угрозу правительству Николаса Мадуро. Ведь о том, что в республике происходит попытка государственного переворота, в самой Венесуэле практически ничего не напоминает.

Ситуация очень похожа на 12-й раунд профессионального боксерского поединка в супертяжелом весе. Пока за явным преимуществом по очкам побеждают чависты, хотя сил у соперников уже практически не осталось. Но опасность в том, что решить исход поединка способен лишь один удар. Кто его нанесет, может оказаться понятно уже 23 февраля — в этот день оппозиция собирает демонстрации в поддержку американской «гуманитарной помощи». Одновременно 23 февраля истекает месяц, как Хуан Гуайдо провозгласил себя «временным президентом». А по венесуэльской конституции временный президент обязан объявить о созыве новых выборов именно в течение 30 дней с момента своего назначения. Вряд ли чависты упустят возможность напомнить Гуайдо об этом.