Языковой вопрос был одним из основных лозунгов во время Майдана, равно как и остаётся таковым сейчас. В сочетании с тем, что львиная доля проукраинских функционеров и медийных фигур разговаривают на чистом русском языке, это выглядит несколько сюрреалистично.

В этой статье я постараюсь рассказать, был ли языковой вопрос острым в домайданные времена в Галиции, и как можно быть русскоговорящим русофобом.

Практически все мои львовские знакомые и родственники — уроженцы двуязычных семей. Нередкая картина, когда родной язык отца — русский, а матери — украинский. Или наоборот.

Довольно часто жители европейской части России спрашивают меня: мол, каково это, и на каком языке в результате говорит ребёнок. Отвечу — на смеси двух упомянутых в большинстве случаев. Поколение постарше (те, кому сейчас 40 лет и больше) ещё застали толковую систему образования и могут свободно и грамотно говорить и писать на обоих языках.

А вот кто помладше — уже с большой долей вероятности осилили только устную часть «чужого» языка, а в худшем случае — и своего тоже, получив тот самый пресловутый «русско-польско-украёнский» суржик.

Парадоксально, но в современной Украине больше людей разговаривают на чистом литературном русском языке, нежели на чистом и литературном украинском.

Мало того, за излишне литературный украинский можно даже получить замечание — для тех, кто привык всю жизнь лепетать на суржике, излишне правильный «прононс» может резать слух. Зачастую носитель чистой мовы звучит как диктор с телевидения, и такую мову в быту услышать можно редко.

Учитывая вышеописанное, как-то глупо выглядит извечная борьба за ту самую мову. Как можно стремиться защищать язык, на котором ты сам не можешь полноценно разговаривать? Большинство майданных мовозащитников на подобный вопрос ответить были не в состоянии, равно как и не в состоянии сегодня.

Все помнят ужасающий акцент Азарова при его попытках говорить на неиспользуемой им мове, и где-то в 2014-м это было неким эталоном дурновкусия от неграмотных пророссийских «регионалов».

Теперь же, когда Арестович и многие другие вещают о великой национальной идее на русском языке, это почему-то никого более не смущает. Множество ярых русофобов даже не пытаются изобразить «дэржавну мову», невзирая на ужесточение законодательства, и пользуются привычным русским языком. Это лишний раз подтверждает теорию об «украинцах как обманутых русских».

Но вернёмся к Галиции. Невзирая на всю постмайданную риторику и военное время, улица Русская в самом центре Львова, прямо у городской ратуши (горсовета) никуда не делась.

Забавное соседство: улица Русская во Львове и печально известный бар Крыивка.

Помню, звучала отмазка о том, что это улица названа не в честь русских, а русинов — исторический термин, обозначавший восточнославянское население Галичины, Буковины и Закарпатья. Тем не менее, во время дичайшей охоты на уничтожение всего, что имеет хоть малейшее отношение к России и всему русскому (снос памятников, переименование улиц), эта загадочная улица длиной в едва ли 200 метров не сменила своё название и не собирается.

В равной степени никуда не делся и город Рава-Русская недалеко от Львова, названный так исторически именно для отличия от Равы польской (Мазовецкой).

Немалый процент русскоговорящего населения Львова, да и остальной Галиции — это пришлые специалисты, которые были командированы на новые земли СССР после Великой Отечественной войны. Именно этим фактом любят козырять защитники украинской мовы и национальной идеи, мол «пускай вы тут и живёте уже в котором поколении, всё равно вы не отсюда».

Тем не менее, не любой русскоговорящий на Украине — это русский по духу и своей сути. До поголовной и принудительной украинизации последних лет по Западной Украине можно было нередко встретить такой типаж, как русифицированный рагуль. Это человек, который ни капли не отличается от рагуля каноничного со всеми прелестями его менталитета. Только разговаривает и мыслит он на русском, как бы парадоксально это ни звучало.

Потому далеко не все русскоговорящие западенцы друг другу товарищи. Иной раз доходило до абсурда, когда истинный русский скрывал своё происхождение, переходя на мову, а ему в ответ на русском говорил такой вот мутант — русскоговорящий рагуль.

Разумеется, после майдана истинные русские украинцы остались верны своим взглядам, а русскоговорящие рагули — срагулились окончательно.

Я ещё успел застать времена, когда школы с изучением русского языка во Львове были реальностью, пускай и было это давно, но при незалежной Украине. К сожалению, учителя советской закалки уже начали выбывать к тому времени, а молодой педсостав уже не владел тем уровнем знаний и обучить русскому языку и литературе мог на низком уровне качества. Но это было лучше, чем ничего.

Следует отметить, что на фоне чисто украинских школ, где были предметы «родной язык» (украинский) и иностранный (английский либо немецкий), в русских школах Галиции было сразу три языка — родной (русский), иностранный (английский либо немецкий) и особнячком украинский как титульный/государственный язык.

В равной степени, ни русские не пытались выдать насаждаемый им украинский язык за «иностранный», ни фанаты «спивучей мовы» на настаивали на выделение русского языка в таком же ключе. Но в любом случае, изучение русского языка в Галиции сводилось исключительно к школьной программе (которая нередко обрывалась на 9-м классе) — любое профильное или высшее образование уже было на мове.

Но и там случались парадоксы: нередко «принципиальные» преподаватели из числа «москалей» не хотели читать лекции на мове, что знатно ломало мозги тем студентам, кто русский в школе таки не учил. Мало того, далеко не любая профильная учебная литература в принципе существовала на мове, да и немало таковой не существует и по сей день.

Нередко русские Галиции отдавали своих детей в украинские школы для ассимиляции. Тогда они полагали, что это упростит жизнь их чадам, иначе разговаривая 100% времени на русском как в семье, так и русской школе, они не смогут овладеть мовой полноценно.

По результатам такой политики, их дети лишь проиграли. Ведь те, кто владеет русским, могут теперь уехать жить в Россию, а те, кто владеют только украинским, уехать не смогут никуда, не прибегая к изучению нового языка практически с нуля.

Да, во Львове есть и польские школы, но все те, кто самоопределялся как этнические поляки (либо украинцы польского происхождения), в быту на польском говорили редко, предпочитая украинский. А стереотип о том, что во Львове все поголовно владеют польским — лишь часть мифологии. Потому легко и быстро ассимилироваться в Польше смогли «не только лишь все» беглые западенцы. А судя по тем видео, которые приходят из стран Евросоюза о подвигах украинских беженцев — ассимилироваться там они не особо то и стремились.

Вспоминая домайданные времена, языковой вопрос во Львове не стоял чтобы прям остро. Это был универсальный повод для вялых споров за бутылкой сивухи, либо же предмет озабоченности малочисленной ещё тогда прослойки национально-озабоченных. Все до единого жители Львова прекрасно понимали русский язык, и преспокойно могли на нём говорить, попросту не хотели либо ленились.

Фото 2012 года. В самом центре Львова надпись на русском языке, причем из Луганска. И никого это не смущало.

Все эти байки от россиян, посещавших Львов туристами и нарвавшихся там на отказ в общении ввиду якобы непонимания русского языка, являются не более, чем примером придуривания при распознавании «неместного» русского произношения.

На этом моменте читатель уже наверняка окончательно запутался, но русское произношение у человека из России и у человека из Галиции будет разным, даже владей они русским языком в равной степени. Аналогично, западенцы легко различают «своих» русских и приезжих из восточной или южной Украины.

На практике же, без активной внешней подпитки национальной тематики (примерно до 2011 года), большинству львовян не было особого дела до «москалей» и их русского языка. Они их прекрасно понимали, равно как и имели ТВ, радио и печатные издания на русском. В общих разговорах ничего не мешало русским украинцам говорить на русском, а «украинским украинцам» отвечать им на мове. И это никого не смущало. Все всех понимали.

Мало того, многое из российской культуры нового времени «на ура» заходило галичанам — фильмы, сериалы, музыка. На праздниках и гулянках, ввиду крайней скудности собственной эстрады, все преспокойно подпевали популярным русским песням, будь то «Руки вверх» или «Дискотека авария» и не делали из этого какой-либо драмы.

Кричащий случай на моей памяти — изрядно выпивший работяга в заурядной «наливайке» добрался до музыкального автомата, в котором за 50 копеек можно было выбрать музыку на своё усмотрение — и заказал 5 раз подряд одну и ту же матерную песню «Ленинграда». Разгадка проста:

а) ему абсолютно плевать, на каком языке песня, достаточно того, чтобы она была весёлая;

б) украинского аналога Сергея Шнурова попросту не существует, как и многих других артистов специфического жанра.

В этом, кстати, кроется один абсурдный случай — лишь в недавние годы появилась украинская версия песни Газманова «Офицеры». А до этого момента никого не смущало петь её в оригинале, включая слова «за Россию, за свободу до конца» и «офицеры, Россияне!». Причина та же — своей песни, восхваляющей офицеров, попросту нет.

К слову, львовяне одно время даже чтили историю своего города. Нередко можно было услышать риторику о том, что довоенный Львов был хорошим примером мирного сосуществования разных этносов — бок о бок жили и русские (русины, малороссы), и поляки, и евреи.

Сохранившиеся довоенные рекламные надписи на фасаде здания, в том числе на иврите как пример многоязычия во Львове.

Мультикультурность и многоязычность довоенного Львова преподносилась как пример для подражания среди львовского бомонда. Это как бы возносило Львов выше других городов, а мультикультурность в свою очередь доказывала статус города, как культурной столицы современной Украины. Прискорбно, что на сегодняшний день эту риторику совсем позабыли. Хотя в домайданные времена это было довольно мило.

В отдельных случаях, западенцы спокойно переходили на русский язык — в случае с визитёрами из «континентальной» России, с которыми было заведомо бесполезно говорить на мове, которую они если и понимали, то с весомой задержкой. Либо с далёкими иностранцами.

При мне мигрант из Китая, выучивший русский, видимо, ещё при СССР, что-то активно рассказывал двум рагулям. Те, прекрасно понимая, что говорящий хотя бы по-русски китаец — это уже лучше, чем если бы он говорил только по-китайски, отвечали ему на ломанном русском.

Прекрасно осознавая, что украинский китайцу выучить было негде при всём желании.

По тому же принципу из мовной повестки вываливались армяне, евреи, азербайджанцы и другие жители постсоветских республик, оказавшиеся на Украине — далеко не все из них осиливали переход на украинский язык, который стал столь важным лишь недавно, а вот русский все они замечательно изучали давно при СССР и как раз он служил тем самым мультикультурным связующим звеном — тебя понимали от Риги до Камчатки.

К сожалению, языковой вопрос был довольно удобным яблоком раздора для заокеанских кукловодов. Немалую долю привнесла эта тема ещё в первый майдан, когда выбор свёлся не к личным качествам кандидатов Ющенко и Януковича, и даже не к их предвыборным кампаниям и обещаниям, сколько к тому, что один был проукраинский, а второй — пророссийский.

И голосовать за Ющенко предполагалось попросту «на зло москалям». Впрочем, и регионалы лихо спекулировали на теме государственного статуса русского языка, уделяя этой теме, на мой взгляд, слишком много внимания, тем самым раздражая западенское население вопросом, который при более сдержанной риторике они бы попросту не заметили, да и не были бы особо против.

Увы, вся украинская политика сводилась к быстрым эмоциям, заменявшим размеренное и здравое мышление, и именно этот формат «горячих парней» её и погубил. К чему привели многолетние спекуляции и культивирование в том числе и языкового вопроса, до которого в былые времена не было особого дела даже жителям самых что ни на есть украинских регионов, мы можем наблюдать сегодня.

Благо Россия наловчилась использовать в СВО языковой вопрос себе во благо. Во-первых, сдающиеся в плен солдаты ВСУ имеют чёткие гарантии того, что их поймут и не будут действовать по американскому принципу «сначала стреляй, потом задавай вопросы».

А во-вторых, военные из национальных республик РФ успешно используют свои родные языки и диалекты, что делает радиоперехват ВСУ бесполезным — откуда им найти, например, специалиста по тувинскому языку? На этом примере мы можем наблюдать, насколько по-разному можно использовать двуязычие в стране: как в пользу, так и во вред.