Завтра исполнится ровно двадцать лет (статья написана 14 февраля — прим. перев.) с того дня, как последние советские войска покинули Афганистан, потеряв там девять лет и 15 тысяч солдатских жизней. Когда они пересекали реку Окс (альтернативное название р. Амударьи — прим. перев.), я был прямо над ними — в самолете. В тот день я был единственным иностранным журналистом, прилетевшим в Кабул.
Мои русские друзья из Москвы, где я тогда работал корреспондентом этой же газеты, решили, что я повредился в уме. Они были уверены, что за уходом Советов последует превращение Афганистана в кровавую баню. Я же придерживался другого мнения. Светский режим Мохаммеда Наджибуллы, оставленный Кремлем в Афганистане, зиждился на более прочной основе, чем думалось многим иностранцам: его поддерживали сами кабульцы, боявшиеся, что, если дать моджахедам победить в гражданской войне, действительно начнется хаос и кровопролитие.
Сегодня Америка попадает в Афганистане в такую ситуацию, что вспоминать события двадцатилетней давности и смешно, и грустно. Посетив на этой неделе Афганистан, спецпредставитель США по этому региону Ричард Холбрук (Richard Holbrooke), возможно, не ощутил влияния такой годовщины — но вторжение, проводимое под руководством США, уже длится почти столько же, сколько советское. На этой стадии своей войны русские уже готовились уходить, а США с НАТО, наоборот, готовятся войти еще глубже: если план Барака Обамы по отправке в Афганистан еще 30 тысяч солдат будет выполнен, и если США все же получат дополнительную помощь от НАТО, то в общей сложности коалиция будет держать в стране немногим меньше, чем в свое время Советы (максимум — 115 тысяч человек).
Страны Запада понесли значительно меньше жертв, но НАТО не добилась каких-то более серьезных успехов, чем СССР. Как и в свое время русские, войска западного альянса оккупировали, по большому счету, только Кабул и столицы провинций. За их пределами либо существует постоянная опасность нападений сопротивленцев, либо территория полностью находится в их руках — в руках исламских фундаменталистов, пуштунских националистов, местных племенных главарей и мулл или арабских джихадистов, то есть той же смеси, из которой состояли противостоявшие русским моджахеды. Единственная разница в том, что в 80-е годы их поддерживали и вооружали Запад и Пакистан, а сегодня они благодаря доходам от торговли героином вышли на самофинансирование и ушли из-под какого-либо контроля.
Сегодня НАТО труднее, чем тогда русским. Двадцать лет назад не было 'Талибана', быть террористом-смертником было еще не модно, а афганская армия и полиция были более эффективны. Кабул при Советах был настоящим оазисом спокойствия: девочки исправно ходили в школы, а девушки, не закрывая лиц, сидели на лекциях в университете. Моджахеды время от времени выпускали по городу по несколько ракет, но они наносили слишком маленький ущерб, чтобы можно было говорить о нарушении нормальной жизни. А что мы имеем сегодня? По улицам проносятся, завывая сиренами, бронированные конвои; западные офисы скрываются за высокими стенами и горами мешков с песком — и даже при всем этом несколько дней назад 'Талибан' смог организовать нападение на три правительственных здания.
Советское вторжение было нарушением международного права и было осуждено ООН. Но его цели были, сами по себе, более скромными, чем цели американского вторжения 2001 года. Москва не ставила себе задачу сменить режим — она, напротив, стремилась укрепить правящий режим, стоявший перед нарастающей угрозой гражданской войны. Хотя западные 'ястребы' предрекали, что через Афганистан Кремль пойдет на захват теплых портов Персидского залива, реальные цели были гораздо более ограниченными. Москва защищала союзное ей правительство, сдерживала моджахедов (которые, кстати, получали поддержку ЦРУ и до советского вторжения) и не давала Афганистану превратиться в бастион Запада. К тому же, Советы вошли в Афганистан вскоре после того, как США были изгнаны из Ирана — и в Кремле боялись, что Вашингтон будет искать в Кабуле замену Тегерану.
Уходить из Афганистана Москве тоже было легче, чем будет американцам. На международных переговорах в Женеве Москва получила возможность сохранить лицо — добилась 'параллельного вывода'. Мирный договор был составлен таким образом, что с уходом русских прекращается поддержка моджахедов и начинается внутриафганский диалог — формулировки, скрывшие видимость поражения и даже давшие афганскому правительству неплохие шансы на выживание после вывода советских войск. Собственно, без Советов оно и держалось — еще три года.
Причины и следствия вывода советского контингента и падение режима Наджибуллы привели к возникновению двух самых дутых мифов о 'холодной войне'. Утверждения о том, что русские сдались из-за поставок моджахедам американских 'стингеров' и что это унижение впоследствии спровоцировало распад Советского Союза — ерунда. Конец союзнику Москвы Наджибулле настал только через четыре месяца после смерти СССР — когда новый хозяин Кремля Борис Ельцин прекратил поставки топлива афганской армии, а лидер узбекской боевой фракции Абдул Рашид Дустум перебежал к моджахедам. До этого моджахеды не смогли ни захватить, ни удержать ни единого города.
Другой миф — 'Запад ушел из Афганистана вместе с русскими'. Должен был, да. Но на практике Вашингтон и Пакистан в нарушение Женевских соглашений продолжали поставлять моджахедам оружие и подстрекали их к постоянному отказу от попыток Наджибуллы добиться общенационального примирения. Моджахедам хотелось полной победы — и они ее получили, впрочем, тут же растратив весь победный ресурс и устроив в Кабуле такую оргию обстрелов, что город превратился в развалины, по которым на волне народного гнева к власти легко пришел 'Талибан'. И если сегодня Афганистан дорого обходится правительствам западных стран, то лишь потому, что они сами вызвали на себя это несчастье.
В военном смысле слова 'Талибану' не удастся выбить НАТО из страны. Мысль о том, что афганцы всегда побеждали своих завоевателей, неправильна. Настоящий урок, который необходимо вынести из советской войны, заключается в том, что политические и культурные противоречия внутри Афганистана легко превращаются во всеобщее и продолжительное насилие, так что иностранцы в скором времени и сами становятся не рады, что вторглись.
НАТО попалась в ловушку — и, успокаивая себя тем, что в Афганистане, мол, в отличие от Ирака, 'наше дело правое', она обманывает себя и увязает еще глубже. Отправка дополнительных войск в Афганистан, которой так хочет Обама, может быть, и приведет к каким-нибудь локальным достижениям среднесрочного плана, но устойчивого улучшения ситуации не даст — при том, что, как наша газета уже подсчитала вчера, выльется в гигантские траты для США и Великобритании. А если просто заваливать страну помощью, то на привлечение к себе населения Западу потребуется слишком много времени — тем более, что нормальная практика такой помощи означает, что деньги достанутся в основном иностранным консультантам и коррумпированным чиновникам.
Говорить с 'Талибаном', в принципе, можно — на той же основе, какая была у Наджибуллы, общенационального примирения. Однако сегодня единства нет даже внутри самого 'Талибана' — здесь и местнические противоречия, и конфликт поколений между 'старыми' и 'новыми' талибами. Кстати, сейчас, когда война перешла границу с Пакистаном, ситуация становится еще хуже — теперь появился еще и пакистанский 'Талибан'.
Что же касается более приемлемого варианта — постепенного вывода войск НАТО, — то он не даст таких же четких или быстрых выгод, как вывод американских войск из Ирака. Большинство иракцев не хотели, чтобы американцы туда вообще приходили; они видят, сколько разрушений принесло им иностранное вторжение; они отошли от межконфессиональной войны; а сейчас у них есть и правительство, заставившее Вашингтон задать самому себе четкий график выхода. В Афганистане же риск распада всей системы центральной власти и скатывания к гражданской войне гораздо выше.
Джонатан Стил (Jonathan Steele), 15 февраля 2009
Nato is deeper in its Afghan mire than Russia ever was
