В июле список российских дезертиров, бежавших из Южной Осетии в Грузию, пополнился: рядовой срочной службы РФ Дмитрий Артемьев оставил воинскую часть в селе Переви с оружием в руках и обратился к властям Грузии с просьбой о политическом убежище. На родине Артемьева ждет десять лет тюрьмы, в Тбилиси — статус беженца и высшее образование. Спецкорреспондент ИД "Коммерсантъ" Ольга Алленова встретилась с рядовым Артемьевым и выяснила, почему он стал дезертиром.

Выдержки из статьи:

— Отцу генералы какие-то пообещали, что, если я вернусь, меня переведут в другую часть,— говорит Дима.— Я думаю, они его обманули. В российской армии так не бывает, там дисциплина. Там обязательно накажут. Только я не знаю, почему отец этого не понимает. Он же знает нашу армию.

Мама осталась с сыном на сутки, переночевала в квартире, которую ему снимает управление по делам беженцев при ООН и в которой вместе с Димой живут еще два сотрудника грузинского МВД, и тоже вернулась в Россию.

В родном Владимире мама сказала журналистам, что сына держат насильно и не отпускают на родину. И что его накачали наркотиками. Дима считает, что мама сказала так нарочно.

— Просто она хочет, чтобы я вернулся. Никто меня не накачивал. Я нормальный.
...

— Ты спортсмен?

— Я занимаюсь боксом.

— Почему же ты не мог постоять за себя, когда тебя били?

— Если бы я ответил, они бы собрали всю роту, чтобы все меня били.

— С тобой такое уже было?

— Нет, но я знаю, как это бывает. Я видел в учебке в Коврове. И во Владикавказе в части.

— А ты знаешь, за что тебя били?

— Знаю. В первый день в Цхинвале мы сидели с ребятами, и я спросил, зачем нас послали в Цхинвал. Это же не Россия. Нас же призывали Россию защищать. А мы стоим в Цхинвале, и у нас задача не пропустить грузин. Я просто спросил. Но кто-то донес командирам. После этого меня стали бить.
...

— Когда мы приехали в Цхинвал, меня и пацанов из моей роты распределили в разведбат,— вспоминает бывший солдат.— Стояли мы в Цхинвале, но 10 июня нас отправили в Переви, на заставу. Сказали, что едем на неделю, а простояли там три недели. С собой был только сухпай, мы его ели долго. Мяса не было, иногда варили кашу. Когда поняли, что застряли надолго, лейтенант приказал нам ловить лягушек и змей. У нас рядом были поле и речка. Мы ловили их и варили суп. Так что я не голодал.

Каждую ночь в Переви шла стрельба. Дима к этому быстро привык и даже радовался: когда стреляли, его никто не бил.

— Поначалу было непривычно, стоишь в патруле, вдруг стреляют, вроде с нашей стороны. Подрываешься, хватаешься за автомат. Но офицеры наши сказали, это осетины стреляют, не дергайтесь. И потом когда стреляли — мне уже по фигу было.

Диму в его части били несколько человек. Лейтенант, имени которого он не помнит и который "бил редко". Младший сержант Мамонтов, который "был спокойный и бил иногда". И младший сержант Валеев, который бил через день.

— Валеев через день был дежурным по роте. И все время то качал, то бил. Качал — ну отжиматься заставлял. Каждую ночь мы в наряды ходили, по три часа спали, а он через день ходил.

— И как он тебя бил?

— По-разному. Автоматом, руками, ногами.

— А ты кому-то об этом говорил?

— Да им наплевать на нас. А если скажешь, после этого все будут бить. Я видел в Коврове, что если жалуешься, то еще хуже. В армии так всегда — найдут одного и бьют.

— А кроме тебя кого-то еще били?

— Да, повара. За то, что плохо готовил.