Я летел за тридевять земель, чтобы снять репортаж о знаменитой Асуанской плотине. Асуан — символ советско-египетской дружбы, оплот экономического благосостояния молодой североафриканской демократии и чудо техники 60-х. И вот выясняется, что чудо это — такое драгоценное дитя, что снимать его на видео чужим ни в коем случае нельзя. Стратегический объект. Не положено.

Попытки объяснить чиновникам, что эту самую плотину можно рассмотреть на картах Google в мелких деталях, ни к чему не приводят. Так же, как в России, меня отлично понимают, но войти в положение не могут, ибо приказ есть приказ.

Спору нет, "Большая плотина" — драгоценность для всех египтян. "Это была поистине всенародная стройка", — рассказывал мне в Москве президент ассоциации "Гидропроект" Владимир Шайтанов, один из руководителей этого строительства, проработавший в Асуане четыре года. — Создание этого гидроузла было единственным способом обеспечить развитие Египта. И поэтому весь народ работал и весь народ следил за ходом строительства. На стройку приходили смотреть даже простые крестьяне-феллахи".

Встретить тех, кто в той или иной степени был связан со стройкой, нетрудно. Среди торговцев, пристающих к туристу на Асуанском базаре, после стандартного диалога "Where from? – Russia", то и дело находятся те, у кого родители трудились разнорабочими или строителями на возведении дамбы.

И у Ахмеда Моххамеда отец тоже работал "на плотине". Мы ходили с Ахмедом по нубийской деревеньке на Слоновьем острове, расположившемся на Ниле через пролив от Асуана. Сам Ахмед тогда был еще мальчиком, но хорошо помнит Нил до возведения ГЭС.

Тогда, до постройки плотины, уровень воды поднимался на 15 метров. Дома страдали от наводнений даже на полукилометровом удалении от берега. Вода стояла три месяца – с июля по сентябрь. Если разлив был особенно бурным, жилища смывало вовсе. Их восстанавливали, но никто не мог гарантировать, что следующее половодье не разрушит их заново.