За модернизацию России взялись в очередной раз за последние 120 лет. Правда, забыли, что история нас учит только одному – она нас ничему не учит. Вспоминается выражение Виктора Степановича Черномырдина: «никогда такого не было и вот опять». И вот опять Россию пытаются модернизировать – в очередной раз сверху и снова в узком смысле.

Ричард Пайпс обратил внимание на разные смыслы модернизации. Само слово-то появилось в английской печати еще в 1770 г. и означало тогда «подновление» или «реконструкция». Понимание модернизации как масштабного проекта с коренными общественными преобразованиями появилось уже в середине XX века. Недалек тот день, когда в словари можно будет занести новое определение модернизации с российской спецификой: не как глобальной трансформации и даже не как реконструкции, а как изменения риторики и повестки дня, одним словом как подновление контекста.

Модернизацию пытаются проводить, не выяснив, а нужна ли она хозяйствующим субъектам? Еще в Советском Союзе все упиралось в то, что технологическая модернизация не была востребована ни предприятиями, ни ведомствами. Ведь она не помогала, а мешала выполнению плана. Теперь у нас в большинстве отраслей работают частные компании, план выполнять не надо, и, казалось бы, компании должны бороться друг с другом, чтобы стать еще эффективнее, еще технологичнее. А результат такой же – мотивации к инновациям нет.

А все потому, что не развита конкуренция в самом широком смысле, без которой самовоспроизводящийся инновационный поток не возможен. Опыт показал, что без рыночной, политической и идейной конкуренции внедрение инноваций идет медленно и неэффективно. А эффективно получается там, где потребитель и гражданин – гегемон. И изобретения, и идеи вроде бы есть, – а эффект практически нулевой. А все потому, что конкуренция по-прежнему у нашего государства не стоит во главе угла. В США, если есть возможность наряду с семью компаниями в той или иной отрасли создать восьмую, вся государственная машина будет работать на то, чтобы создать условия для этого.