Казнить нельзя помиловать...
 не слушайте подобных пидаров! закон есть, надо просто исполнять! (2) | ||
| ||
 Dura Lex Sed Lex - не для России? (1) | ||
|
Комментарии участников:
только что в другой ветке обратил внимание человека на то, что он пишет ответы на комменты не читая их:)))
когда ваш ребенок покурит в школе марихуану в 10-м классе и на него навешают ярлык по жизни, не дай бог, конечно, тогда вы вспомните "что такое понять" и что понимать вообще надо imho… тупых родителей я конечно никогда не пойму (без обид! я вас лично не критикую, просто мысль вы высказываете недальновидную — в университетах редкие студенты не пробовали кокаин, и никаких проблем у них нет, но могут появиться)
тогда вы вспомните "что такое понять" и что понимать вообще надо
Эта банальность известна всем, правда родители частенько "забивают" на нее. Поверьте, что мнение сверстников для любого ребенка куда важнее, чем мнение родителей. Именно это отправная точка, а не понимание родителей. Если в кругу общения ребенка есть нарколыга, то есть и огромный риск, именно потому, что авторитет сверстника выше.
Возможно, для вас очень важно есть какой-то ярлык или нет его, для родителей это второй, или пятидесятый вопрос, в то время когда есть РЕАЛЬНАЯ УГРОЗА ЖИЗНИ ребенка.
у нас наверное хороший университет… бухать бухали, трава была у тех кто очень хотел… но не более того
Действительно, не тянет на полный разбор… но попытка есть. Я перечитал 2 раза, только потом запостил
Свистнул с лепры примерно в тему. Надеюсь, на меня не обидятся:
Пару слов о принудиловке в наркологии на основании личного опыта.
Как известно, с наркологическими больными есть проблема — отсутствие осознания необходимости лечиться. А без этого лечение катастрофически теряет эффективность. С алкоголиками немного проще — можно всё же попытаться объяснить человеку, что у него проблемы, и него иногда появляется желание лечиться. С наркоманами картина другая — 90, если не больше, процентов лечиться не хочет ни в какую.
Когда я попал в наркологию, так сложилось, что наркоманов мало кто умел лечить в наркодиспансере. Мне повезло — на курсах в Киеве нас очень хорошо учили. Ввиду этого довольно быстро я де–факто стал первым доктором по наркоманам в наркодиспансере.
Должность дежурного врача ПИТ, на которой я работал — полное дерьмо с точки зрения денег. Алкоголики 2–3 стадии, составлявшие чуть менее чем весь контингент моих больных — не самые богатые люди, их родственники в 90% случаев — тоже. Поэтому приходилось калымить.
Калымил я, как и большинство моих коллег, лечением на дому. Оборвать запой, купировать абстиненцию, анонимный полный курс лечения. Ну и лично я занимался наркоманами. С которыми была та проблема, о которой я изначально сказал — отсутствие желания лечиться. Более того, наркоманы не желали даже видеть какого–то нарколога. А мне думалось примерно так — если с наркоманом хотя бы поговорить, то у него уже может появиться желание лечиться, как у алкоголиков.
Ввиду этого и моего юношеского максимализма родилась методика. Когда юный наркоман (почти весь контингент для подобной методики — дети–мажоры 18–20 лет, снюхавшиеся и исколовшиеся до пиздеца плюс родители–сердоболы, избаловавшие чадо с детства) пребывал в вырубленном состоянии после очередного марафона, к нему в комнату заходил коротко стриженный чувак в спортивке с большой самодельной деревянной битой. И будил его. Когда наркоман, не раздупляющий в чём суть, в полном шоке, но мгновенно проснувшийся от выброса адреналина, спрашивал "Ты кто?", чувак отвечал: "доктор–нарколог. У тебя найдётся 20 минут меня выслушать?"
Естественно, все наркоманы давали согласие, будучи весьма рады, что их никто не будет пиздить битой, а просто будут рассказывать всякую хуйню. Дальше следовала рациональная психотерапия. Через полчасика наркоман под влиянием тщательно продуманного монолога начинал ощущать себя полнейшим дерьмом, и страстно желал лечиться.
Далее был стандартный курс терапии в месяц. Убиралось влечение и такие ненужные здоровому человеку вещи, как паранойя, депрессия и Ко. Более того. Благодаря нехитрой комбинации препаратов на протяжении месяца частично возобновлялись подкожные вены.
Наркоманы начинали ощущать себя людьми, некоторые ходили в спортзал. Родители, перепробовавшие раньше кучу разных методов, были вообще в ахуе. Ремиссии были прекрасные.
В изучении любой методики важен катамнез. Это — наблюдение за пациентом после лечения.
Итак, катамнез. На протяжении периода в максимум до полтора года сорвались все.
И срывы были жёсткие. Пациенты на протяжении пары недель приходили к состоянию хуже, чем на момент первичной беседы с наркологом. Это — моя врачебная ошибка, о которой я решил вам рассказать.
Вывод. Как показала практика, даже такой минимально–безобидный эффект принудиловки имеет отрицательный эффект.
Принудительное лечение если и может принести эффект, то только при длительной трудовой и социальной реабилитации пациента. Нечто подобное было давно, и теперь запрещено — ЛТП.
Методики трудовой реабилитации довольно эффективно нарабатываются в терапевтических сообществах типа киевской "Марьиной школы". Но мы никак не можем судить, какова бы была эффективность при том, если бы это было принудительно. Потому что даже в "Марьиной школе" всё только с согласия наркомана.
username — aminazin81
Пару слов о принудиловке в наркологии на основании личного опыта.
Как известно, с наркологическими больными есть проблема — отсутствие осознания необходимости лечиться. А без этого лечение катастрофически теряет эффективность. С алкоголиками немного проще — можно всё же попытаться объяснить человеку, что у него проблемы, и него иногда появляется желание лечиться. С наркоманами картина другая — 90, если не больше, процентов лечиться не хочет ни в какую.
Когда я попал в наркологию, так сложилось, что наркоманов мало кто умел лечить в наркодиспансере. Мне повезло — на курсах в Киеве нас очень хорошо учили. Ввиду этого довольно быстро я де–факто стал первым доктором по наркоманам в наркодиспансере.
Должность дежурного врача ПИТ, на которой я работал — полное дерьмо с точки зрения денег. Алкоголики 2–3 стадии, составлявшие чуть менее чем весь контингент моих больных — не самые богатые люди, их родственники в 90% случаев — тоже. Поэтому приходилось калымить.
Калымил я, как и большинство моих коллег, лечением на дому. Оборвать запой, купировать абстиненцию, анонимный полный курс лечения. Ну и лично я занимался наркоманами. С которыми была та проблема, о которой я изначально сказал — отсутствие желания лечиться. Более того, наркоманы не желали даже видеть какого–то нарколога. А мне думалось примерно так — если с наркоманом хотя бы поговорить, то у него уже может появиться желание лечиться, как у алкоголиков.
Ввиду этого и моего юношеского максимализма родилась методика. Когда юный наркоман (почти весь контингент для подобной методики — дети–мажоры 18–20 лет, снюхавшиеся и исколовшиеся до пиздеца плюс родители–сердоболы, избаловавшие чадо с детства) пребывал в вырубленном состоянии после очередного марафона, к нему в комнату заходил коротко стриженный чувак в спортивке с большой самодельной деревянной битой. И будил его. Когда наркоман, не раздупляющий в чём суть, в полном шоке, но мгновенно проснувшийся от выброса адреналина, спрашивал "Ты кто?", чувак отвечал: "доктор–нарколог. У тебя найдётся 20 минут меня выслушать?"
Естественно, все наркоманы давали согласие, будучи весьма рады, что их никто не будет пиздить битой, а просто будут рассказывать всякую хуйню. Дальше следовала рациональная психотерапия. Через полчасика наркоман под влиянием тщательно продуманного монолога начинал ощущать себя полнейшим дерьмом, и страстно желал лечиться.
Далее был стандартный курс терапии в месяц. Убиралось влечение и такие ненужные здоровому человеку вещи, как паранойя, депрессия и Ко. Более того. Благодаря нехитрой комбинации препаратов на протяжении месяца частично возобновлялись подкожные вены.
Наркоманы начинали ощущать себя людьми, некоторые ходили в спортзал. Родители, перепробовавшие раньше кучу разных методов, были вообще в ахуе. Ремиссии были прекрасные.
В изучении любой методики важен катамнез. Это — наблюдение за пациентом после лечения.
Итак, катамнез. На протяжении периода в максимум до полтора года сорвались все.
И срывы были жёсткие. Пациенты на протяжении пары недель приходили к состоянию хуже, чем на момент первичной беседы с наркологом. Это — моя врачебная ошибка, о которой я решил вам рассказать.
Вывод. Как показала практика, даже такой минимально–безобидный эффект принудиловки имеет отрицательный эффект.
Принудительное лечение если и может принести эффект, то только при длительной трудовой и социальной реабилитации пациента. Нечто подобное было давно, и теперь запрещено — ЛТП.
Методики трудовой реабилитации довольно эффективно нарабатываются в терапевтических сообществах типа киевской "Марьиной школы". Но мы никак не можем судить, какова бы была эффективность при том, если бы это было принудительно. Потому что даже в "Марьиной школе" всё только с согласия наркомана.
username — aminazin81
так и чего, сразу списываем в расход если сам лечится не хочет? может тогда гуманнее им сразу убойный чемоданчик наркоты подкатывать — чтобы уж не мешались
Если новый суд оставит приговор в силе, или заменит срок на условный, он подпишет приговор всем нам. В глазах общества это будет сигнал, что наркомания победила, право наркомана колоться самому и распространять наркотики нашим детям неприкосновенно.+1
