Две вещи сподвигли меня на это письмо: я посмотрел «Утомленные солнцем-2. Цитадель» и Ваше видеообращение, где Вы открещиваетесь от «немощного тандема».

Как ни странно, сначала не о фильме, а о стремлении любым путем оправдаться, предстать обязательно в хорошем свете, попытках объяснить, что же происходит, что Вы имели ввиду, искреннем непонимании, за что Вас не любят, почему Вам ставят в вину то, что не ставят другим.

И вот когда Вы начали оправдываться – да-да, Никита Сергеевич, именно оправдываться! – я как-то вдруг понял, что происходит.

Я понял, что Вы – абсолютно искренне! – действительно не понимаете, почему вокруг Вас творится эта вакханалия, чем Вы хуже других людей, почему Вам сладострастно не прощают того, на что смотрят сквозь пальцы у других, из-за чего коверкают смысл Вами сказанного, и прочая, и прочая, и прочая.

А ведь все просто.

Вы выступаете на Всемирном русском соборе, говорите об офицерском корпусе, о гимне — гражданской молитве, о том, что русский человек за деньги воевать не будет, а будет – за идею. И на пальцах рук Ваших при этом сверкают два толстых золотых перстня.

И все.

И ни одно слово Ваше, даже самое красивое, самое правильное, самое выстраданное, не воспринимается, нивелируется этим дутым золотом.

Точно та же история и с мигалкой этой пресловутой, и с гостиницей в Козихинском. Вы искренне удивляетесь, почему когда едет чиновник с мигалкой, то к нему нет такой ненависти, как к Михалкову. А все же просто – этот чиновник не снимал «Рабу любви» и «Механическое пианино», так какой с него спрос? А Вы же режиссер, с Вас и спрос другой. Вы же про духовность говорите, про уважение к народу, про то, что его нельзя унижать. А мигалка у Вас – это унижение того самого народа, мимо которого Вы едете по встречной.

Все же просто.

Ваша проблема в том, что Вы декларируете одно, а делаете – другое. Поэтому и не любят Вас, поэтому и смотрят на Вас через увеличительное стекло, чему тут удивляться.

И гостиница Ваша в Козихинском – тоже унижение. Унижение тех, кому Вы проповедовали уважительное отношение к родной русской культуре, одновременно часть этой культуры уничтожая. Вы на телепередаче – очень искренне! – удивлялись, почему, когда банк строит уродливое здание, это никому не мешает, а когда строите Вы – мешает. Так тоже элементарно: банк никому не рассказывал, как он бережно относится к истории и культуре. С него и спроса нет. А Вы – рассказывали.

Вы как-то совершенно не принимаете во внимание, что взяли на себя роль духовного лидера нации. Получилось или нет – это другой вопрос. Но Вы смело вступили на этот тернистый путь. Вон какой Манифест отгрохали. Письма пишете про духовность, на Соборах речи пламенные произносите. А изменить привычки и образ жизни — забыли. Или не захотели.

А не получится. Тут, как говорится, или трусы, или крестик. А тех кто пытается и невинность соблюсти, и капитал приобрести, тех всегда не любят и относятся к ним предвзято.