Буданов был хороший солдат, которого использовали на плохой войне; солдат, которого вовремя не сменили, передержали на фронте, превратили в зверя двусмысленностью всей этой войны, когда никто не мог толком объяснить, за что воюем и на каком пределе должны останавливаться. Армия победила бы, если бы ей это позволили. Но нельзя было ни проиграть, ни победить – и в результате мы оказались с тем, с чем оказались: «ни мира, ни войны», Россия в заложницах у Чечни и умиляется темпам ее восстановления, а кому подконтрольна чеченская власть – не ответит, боюсь, и она сама. Буданов был страшным продуктом этой войны и этой реальности. Никто не снимает с него ответственности. Те, кто ему противостоял и поклялся ему отомстить, тоже звери. Эльза Кунгаева была ни в чем не виновата и погибла страшно: одурманенный водкой Буданов себя не сознавал – и она единственная во всей этой истории, на ком нет никакого греха. У нее было право судить Буданова. У других – сомневаюсь.

Мы попали в страну, в которой нет героев – только убийцы. Вот как это на самом деле называется. Убийцей сделали Буданова – потому что это была не война, и законы войны там не действовали; таким же убийцей сделали Ульмана, хотя он, расстреливая мирных людей, выполнял дважды повторенное приказание командования. Убийцами, а не героическими кровными мстителями (как кажется кому-то), сделали тех, кто в центре Москвы, на Комсомольском проспекте, среди бела дня убил самого Буданова. Героев нет там, где нет правды, суда, ценностей, принципов, пределов, где ни одна вещь не может быть названа своим именем, потому что любое слово правды является здесь экстремизмом. Здесь и виноватого нельзя наказать, и павшего почтить: ни одно слово больше ничего не весит. У нас и до того договорились, что в Великой Отечественной схлестнулись два отвратительных тоталитаризма, и тот, который победил, ничем не лучше. И люди, утверждающие такие ценности, на полном серьезе считают себя защитниками свободы, хотя расписываются лишь в невежестве и аморализме.