Родители московских школьников взволнованы не на шутку. Детская еда вообще больная тема, а тут с 1 сентября два округа Москвы — Северный и Юго-Восточный — просто лихорадит: начался эксперимент по переходу на новое питание — «бортовое» (см. «Новую», № 97 от 02.09.2011. — «Кормило власти»; № 98 от 05.09.2011. — «Такой кусок просто невозможно пронести мимо рта»; № 99 от 07.09.2011. — «Зреет родительский бунт»). Начался, мягко говоря, неудачно. Компания, выигравшая тендер, плохо справляется со своими обязательствами. А руководители образования Москвы не стараются разъяснить мамам и папам, бабушкам и дедушкам сложившуюся ситуацию.

В редакцию звонят возмущенные родители: «Уже 9 сентября, а детей не кормят», «Вчера покормили только льготников, но не новым обещанным питанием. Дали по апельсину и по йогурту», «В нашей школе с понедельника (это уже будет 12 сентября. — Л. Р.) директор обещает восстановить старое оборудование и кормить, как раньше. Что же это такое: демонтировать, восстанавливать, а страдают дети».

Самое ужасное в этой заварухе даже не то, что дети не поели (или не поели в школе полноценно) несколько дней. Это, конечно, плохо. Но куда хуже, что родители боятся называть школы и фамилии детей. Дожили. У нас 37-й год?! Мамы и папы так и говорят: не хочу неприятностей своему ребенку. Найдут. Вычислят.

Что происходит? Сказать о том, что с едой не все ладно, — это государственная измена? Экстремизм?

С директорами школ совсем беда. Что с ними сделали?! На вопросы о питании они отвечали (и то не все из тех, до кого мы смогли дозвониться) только 1 сентября. После Дня знаний (и нашей первой публикации на тему), видимо, была соответствующая накачка. Теперь директора отвечают: о питании можем дать комментарии только после согласования с департаментом образования. Вчера в «Новую» звонили с телеканала «Москва-24» и просили об интервью, потому что в школах разговаривать отказываются, внутрь школ не пускают, на конкретные вопросы не отвечают. Мы поделились тем, что удалось добыть. Как разведчик разведчику.

Но питание — не внутриведомственная проблема. В Москве сегодня так нельзя.

Отмолчаться по вопросу, который волнует десятки тысяч человек, — невозможно.