Американский профессор Константин Северинов вернулся в Россию семь лет назад. Здесь он создал две лаборатории мирового уровня, где работают молодые ученые. О своем взгляде на проблемы молодой российской науки он рассказал корреспонденту «РГ».

Российская газета: Нашей науке поставлен суровый диагноз: ее рейтинг продолжит падение, если не будет решена проблема молодых ученых. Ей прописаны три лекарства: повышение зарплат, выделение квартир и предоставление для молодежи ставок в научных институтах. На ваш взгляд, это поможет?

Константин Северинов: Это лишь замедлит падение, но кардинально проблемы не решит.

Если кто-то считает, что, мол, дадим ученым больше денег, и они начнут выдавать на-гора результаты мирового уровня, то ошибается. Скажу крамольную вещь, которая наверняка многих возмутит. Сегодня поднимать зарплаты наших ученых до западного уровня, на мой взгляд, безнравственно. С точки зрения налогоплательщика, мы получим дорогую, но не эффективную науку. В целом более низкая зарплата наших ученых вполне соответствуют уровню организации российской науки, системе ее функционирования и отдаче.

РГ: Если не деньги, то что же мешает нашим ученым поднять свой научный кпд?

Северинов: Честно говоря, постоянное перечисление причин уже давно набило оскомину. Например, в моей науке — молекулярной биологии — очень многое зависит от реагентов или, вернее, от того, насколько быстро и вовремя их удается получить из-за заграницы. Ведь своих в России почти не производится. Кстати, вопрос доставки реагентов был одним из главных на встрече выигравших мегагранты ученых с президентом Дмитрием Медведевым. Обещано помочь. Но пока по-прежнему нужно заполнять кучу бумаг и ждать два месяца и даже больше, чтобы получить грошовый реактив, без которого работа стоит, причем переплатив за него втрое. На Западе — это дело нескольких дней. Словом, я как возил через океан чемоданы реагентов, так и вожу.

Не лучше ситуация и с научным сервисом. Мировая наука давно забыла, что такое натуральное хозяйство, когда вы собираете у себя в лаборатории все, что требуется для исследований. Всюду есть структуры, которые за относительно небольшие деньги могут качественно провести требуемые работы. У нас подобная система практически не развита.

Вообще «минусы» можно перечислять долго. Но надо выделить самое главное: российская система организации науки и завязанная на нее инфраструктура не «заточены» на ученого, не создают режим наибольшего благоприятствования для получения новых результатов. В такой ситуации, как ни поднимай зарплату ученому, толку не будет. Мои сотрудники, которых я отправляю поработать в США, Англию и Бельгию, говорят, что за тот же промежуток времени успевают сделать там минимум вдвое больше, чем в России.