Некоторое время назад я опубликовал интервью с северо-корейским бизнесменом (прочитать его можно здесь). Я встретился с ним в Сеуле благодаря известному российскому востоковеду Андрею Ланькову. До этой публикации – как я сам до этого разговора – многие не подозревали, что под коммунистической оболочкой в Северной Корее давно существует примитивный капитализм, а почти все население страны занято в полуофициальном частном секторе. Это настолько плохо вязалось с привычным образом Северной Кореи, что некоторые читатели (в основном из сочувствующих ) усомнились в информации моего собеседника. Но я был в ней уверен — и не только потому что ее подтвердил Ланьков. Я, что называется, подверг их перекрестной проверке. Через несколько дней после Кима я встретился и записал разговор с Ли, девушкой из другого провинциального города на севере КНДР, которая около двух лет назад перебралась через Китай на юг. Девушкой, что называется из самой приличной северокорейской семьи: папа – преподаватель партийных дисциплин в местном пединституте, мама – домохозяйка и общественница, сама — выпускница педвуза, воспитательница детского сада, а потом – хозяйка подпольной мануфактуры сигарет. Вот этот разговор.
– У вас был русский язык в школе?
– «Здравствуйте, раз, два, три, четыре, да здравствует великий вождь». Но вообще я была в английском классе. Обычно классы А и Б были русские, а два других – английские. Но это было давно – когда я училась в школе, в начале 90-х, а сейчас русского в школах почти не осталась. У нас в городе в 97–98 русские классы были закрыты все, все стали английскими. А до этого было пополам.
Сколько человек было в классе?
– Довольно много в то время, стандартно – 40–50 человек. Но сейчас меньше из-за проблем с рождаемостью, так что сейчас 35–40.
Ваша мама работала?
– Нет, она была домохозяйкой, но занималась общественной работой. Она была руководительницей народной группы – группы взаимного наблюдения по месту жительства. Она отвечала за женщин в нашей округе, которые не работали, за домохозяек: задача чтобы домохозяйки тоже не оставались без присмотра, чтобы среди них велась организационная и идеологическая работа. Ну и просто присматривала за ними. Такие группы создаются по территориальному принципу – в них по 20–40 семей.
– Были у нее за эту деятельность какие-то дополнительные льгoты?
– Нет, ничего не было. Начальникам народных групп вообще не полагалось никакой зарплаты, и по карточкам она получала довольствие как у обычных домохозяек. Но в начале 90-х пошли разговоры, что им нужно установить зарплату. И стали давать зарплату примерно с 1992 года в районе 30 вон. Но это уже было абсолютно бессмысленно, потому что уже к концу 90-х средняя зарплата была порядка 700-1000 вон, и на нее было ничего не купить, а они получали 30.
проблема (1)