В истории России есть интереснейшие неразрешенные загадки, и есть основания для гордости. В эти дни 95 лет назад в России началась Февральская революция. Она была, возможно, первой бархатной революцией в мире. Февральская революция поразительна тем, что, даже зная все доступные о ней факты и хронологию до часа, объяснить ее причины добросовестным историкам никак не удается. Понимание ускользает.

В самом деле, военных причин для революции не было. Она возникла не на поражении армии в войне. Были военные неудачи, но были и яркие победы. На фронтах все было относительно хорошо и готовилось наступление весной 1917-го, возможно, впервые согласованное с союзниками, которое обещало принести окончательную победу в войне. Войск было достаточно, оружия и снарядов – более чем достаточно (их хватило и на всю Гражданскую войну).

Экономический рост России, набравший силу в конце XIXвека, позволял вести эту войну без излишнего напряжения, возникающие проблемы в основном были организационного порядка. Фундаментальных экономических причин у революции не было. В России, возможно, единственной воюющей стране, не было введено карточного распределения продовольствия (лишь с осени 1916 года в Москве появились карточки на сахар). До мая 1917 года серьезных перебоев со снабжением не возникало – рыночные цены на продукты были всего на 20% выше твердых.

Все годы войны был неплохой урожай, Россия собирала зерна почти на четверть больше, чем нужно для внутреннего потребления и обязательств по экспорту союзникам. Запасы зерна в стране были большие.

Столичные квалифицированные рабочие оборонных заводов, даже несмотря на военную инфляцию, жили очень неплохо. Их зарплаты росли быстрее цен. Так, при зарплате квалифицированного рабочего 5 рублей в день фунт (полкило) черного хлеба стоил 5 копеек, говядины – 40 копеек, и все это было в свободной продаже. К тому же рабочие имели бронь от фронта. Заработки российских рабочих были одними из самых высоких в мире (второе место после американских рабочих). И это при значительно большем количестве праздничных и выходных дней – даже в условиях войны они составляли 100–110 дней в году (для сравнения: в 2012 году – 118 нерабочих дней). По статистике, уровень жизни и жилищных условий тогдашних рабочих был вновь достигнут в нашей стране только в 1950-е годы.

Политические свободы в царской России после 1905 года были очень широки. Существовали парламент и партии. Даже большевики, заявлявшие своей целью революцию, были представлены в Думе. Была отменена цензура (в 1914 году введена только военная). Издавались газеты. Перед войной большевистскую «Правду» закрывали за экстремизм, но она тут же выходила под другим, похожим названием. Никакого особого «гнета самодержавия» не наблюдалось.

Более того, регулярно проходили стачки рабочих оборонных заводов, даже во время войны. И правительство вовсе не присылало войска, а оставляло разрешение спора на мирный договор между рабочими и администрацией. Именно поэтому зарплата рабочих часто даже опережала рост цен. Проходили вполне мирно и массовые демонстрации, например в январе 1917-го, в годовщину «гапоновского расстрела» 1905 года.

Ни одна – ни одна! – партия, существовавшая тогда в России, не взяла на себя ответственность за организацию Февральской революции. Ни правая, ни левая. Хотя наверняка многим бы хотелось записать это себе в актив, особенно по горячим следам… Но все они оказались тут совершенно не при делах.

И очевидцы тех событий, и историки отказывались верить в то, что Февральская революция была стихийна, слишком уж все происходило организованно и последовательно. Однако найти того, кто управлял ею, историки не смогли.

Февральская революция 1917 года возникла не по чьей-то воле. Ее никто не организовывал специально. Она возникла распределенно – сразу во множестве мест. Любое происходящее событие только подталкивало ее. Это – именно тот тип революции, которую в начале XXI века назовут бархатной, цветной, оранжевой… Главный признак этих революций – мирное выступление огромной массы людей. Неожиданное для всех – и для властей, и для организаторов, и для самих людей. Часто – при отсутствии видимых лидеров и организаторов, что сильно сбивает с толку власти и комментаторов (потом, конечно, находятся те, кто хочет быть вознесен этой волной.

Бархатный характер Февральской революции всегда сбивал с толку и очевидцев, и историков. Они не могли в принципе поверить, что это могло быть стихийное движение, но не могли и найти его организаторов. Разгадка, на мой взгляд – в стихийной самоорганизации масс, в неожиданно найденных общих интересах людей, в быстром формировании социальных сетей, в создании порядка из хаоса.