— А почему мне духом-то надо падать? Все зрячие почему-то думают о нас одинаково, и мне очень интересно бывает их слушать, — рассказывает Наталья Тарковская. — Все полагают, что если человек незрячий, то все — надо умереть или забиться в угол, сидеть там и горевать. Наверное, если бы все это произошло со мной внезапно, я бы и правда упала духом. Но я уже привыкла, для меня это обычное состояние. Вот когда взрослые люди теряют зрение и находят силы дальше жить — это, наверное, сродни подвигу. Потому что намного тяжелее, когда из-за слепоты распадается семья, ломается налаженная жизнь. Я знала одного мужчину, который потерял зрение от сахарного диабета в 30 лет с небольшим. Он был военным, всегда очень здоровым, и вдруг такое несчастье. Жена ушла, службу в армии пришлось оставить. Вот ему было очень тяжело, а я с этим — с детства. Ребенок легко ко всему адаптируется. Хотя у нас в целом жизнь не рассчитана на людей с ограниченными возможностями. Есть, конечно, подвижки — например, строительство пандусов. Для незрячего человека такой «пандус» — это светофор со звуковым сигналом. Но о них речи почему-то нет вообще, хотя это, говорят, совсем недорогое дополнение. Возле нашей школы, в которую ходят 130 слабовидящих детей, таких светофоров нет. Зато много говорится о правах ребенка, а самое главное — право ребенка на жизнь — нарушается у нас каждый день…

Из дома на работу и обратно в отдаленный костромской микрорайон Наталья ездит чаще всего сама, причем без белой трости.

— Меня ругают близкие, что я рискую жизнью, — признается она. — А я как-то не могу — стесняюсь.

Стесняется она и звонить сестре Андрея Тарковского Марине Арсеньевне, хотя ей кто-то раздобыл нужный телефон: вроде бы, со слов Натальиной бабушки, есть между ними родство, но какое именно — точно она не знает.

— А вдруг она подумает, что я хочу примазаться или что мне надо что-то от них, — объясняет Наталья свою нерешительность. — Постеснялась.

Она считает себя счастливой: у нее есть любимый и любящий муж, интересная работа. Кстати, супруга она привезла в Кострому из Москвы. От местного общества слепых ее отправляли в столицу на компьютерные курсы. Преподаватель этих курсов и не устоял перед очаровательной костромичкой — бросил все и уехал вслед за ней. В Москве остался бизнес, и мужчина часто ездит туда по делам. Для полного счастья не хватает только своего малыша, которого супруги очень ждут.

У них с мужем своя однокомнатная квартира, в которой Наталья не моет, пожалуй, только окна («там все же видеть надо, чтобы разводов не оставить»), их помогает мыть мама, живущая неподалеку. А все остальное по дому она делает сама. Готовить же и вовсе просто обожает.

— Ну как? Все на ощупь, на зуб, пробую все постоянно, пользуюсь мобильным телефоном с озвучкой, чтобы за временем следить, — рассказывает Наталья. — У меня свекровь шикарно готовит, я у нее все время рецепты брала, училась. Как-то спрашиваю ее, сколько времени требуется на жарку одного из продуктов… А она говорит: да не знаю, вот как появится золотистая корочка…

Она широко улыбается, но о том, что на самом деле творится в ее душе, потом неожиданно все же проговаривается… Шаловливый Андрюшка опять что-то натворил, и она вскользь заметила: «Андрюша, наверное, у нас холерик».

— Ктоооо?! — напрягся мальчуган, решив, что его как-то обидно назвали.

Узнав, что это всего лишь очень подвижный человек, и успокоившись, Андрюшка пристал с расспросами: «А у вас какой тип темперамента?»

— Я меланхолик, — ответила Наталья Анатольевна ученику. — Это такой всегда грустный человек…

Парадокс: давно забыв, как выглядит свет, она его… бережет.

— Не знаю почему, но я, уходя после уроков из кабинета, всегда выключаю за собой свет, — немного даже удивляясь самой себе, говорит Наталья. — Некоторые так оставляют — мол, уборщица выключит, а я сама все выключаю — экономлю.

Зрячему человеку такого трепетного отношения к свету действительно не понять…