БУШМИН: Ну, ясно, что предыдущая реформа неудачная, ясно, что существуют проблемы как технические, так и психологические. Технические – понятно – это дефицит Пенсионного фонда. Психологические – тоже понятно – накопительная система, отношение к ней, и фактически размещение средств накопительной системе в «ВЭБ» с не очень большим (до половины, похоже, мы долго не дойдем) размещением в пенсионных фондах негосударственных и других управляющих компаниях. Поэтому, конечно, что-то делать надо.
Но единственное, что я хочу сказать, что если бы эти реформы, в том числе и третья, были последовательны, тогда вообще вопросов бы не возникало, это необходимо делать. Но мне кажется, что мы немножко задергались в этих реформах, и, похоже, последняя реформа третья, она как бы отменяет вторую в той или иной мере и возвращает нас на десять лет назад, что, в общем, не очень хорошо. И доверие к этой реформе, конечно, не повышается.
ПРОНЬКО: Это означает, что у чиновников нет такого логического понимания на долгосрочную перспективу?
БУШМИН: У чиновников, возможно, нет. Мне кажется, что тут главное не на чиновников обращать внимание, а, собственно, на тех, кто когда-то, может быть, в ближайшее время, может быть, не очень в ближайшее время пойдет на пенсию.
Я вот несколько раз вел беседы на тему пенсионной реформы, какие-то моменты меня устраивали, с какими-то я спорил. Но вообще я спорю до того момента, когда принято решение, поэтому сегодня и в ближайшее время…
ПРОНЬКО: Но господин президент сказал же, что надо дискутировать.
БУШМИН: Да, могу себе позволить. Так вот, споря, я заметил, что очень много критики этой третьей пенсионной реформы идет, собственно, от пенсионеров. Как-то я все это посмотрел, и…
ПРОНЬКО: Не от будущих, а от нынешних.
БУШМИН: От нынешних. Я не очень понял, зачем пенсионерам вмешиваться в реформу ту. Может быть, хотят что-то на собственном опыте, в том смысле, что, если бы мы были на десять лет моложе и вышли бы на пенсию, как бы на нас сыграла третья реформа. Не знаю, мне кажется, все-таки