Второе чтение должно быть завтра, 19 декабря, в среду, а третье, окончательное — в пятницу, 21 декабря. При этом в проекте повестки на 19 декабря пока никакого закона нет — что опять же оставляет поле для вариантов. Потом СФ и подписание президентом, вступление в силу — с 1 января. Судя по неловкости спикера Нарышкина, отрицавшего наличие усыновительной поправки, пока было возможно, а также робким голосам товарищей Ливанова и Абызова, шум поднялся такой, что идут разговоры, не отъехать ли частично назад. Это можно сделать, отклонив поправки и приняв это безобразие в версии первого чтения. Второй вариант, поэффектнее, с саспенсом: разыграть великодушие Спициона, отклонив закон на этапе подписания президентом. Безумная Дума хотела съесть всех сирот, но прилетел стерх и спас их.

С другой стороны, спасение путем разрешения вывоза за границу выглядит как-то непатриотично и недостойно стерха. С третьей стороны, последнее время прослеживается желание быть гуманным, и чтоб все любили, как прежде, а то неуютно без той любви. С четвертой, магниццкая и антимагниццкая тема очень для них болезненная, тут идет тестирование границ допустимого и осторожное ступание по хрупкому льду, проверяя прочность боязливой ножкой. Так что возможны колебания генеральной линии. «Мы тщательно отслеживаем предложения, которые озвучивают депутаты, отслеживаем реакцию, позиция будет сформирована», сказал Песков. Что это значит? А вот что: если уж очень орать будете, мы частично готовы отыграть назад, но только если очень. Так что надо шуметь, что поделаешь: вот пикет возле Думы на завтра, вот петиция против законопроекта, можно подписаться.

Есть еще мнение, что из-за шума детскую поправку отклонят, а про НКО, прикрываясь шумом же, примут. Что тут скажешь — и это будет лучше, чем принятие текста со всеми драконьими головам сразу. НКО как-нибудь уж выкрутятся (будут деньги получать не из США напрямую, а через другие страны), а дети не смогут.

Почему американцы массово вывозят наших сирот.

Да потому что мы их слили, ребята, наших детей. У нас нет для них ничего, кроме щедрого подарка на новый год и горячего сочувствия. А приезжающие сюда американцы предлагают детям семью, усыновляют 1-2 тысячи сирот в год, десятая часть которых имеет инвалидность…

Нам, россиянам, почему-то их не надо, ни больных, ни здоровых, причины разные. Ужасные гены, вырастэт-зарэжэт. Это же дети наркоманов и алкоголиков. Проституток. С гепатитом. С ВИЧ. С ФАС. С открытым овальным окном. Как можно полюбить чужого ребенка. Астахов сказал, что в детдоме им лучше, там растят элиту российского общества. Там одни умственно-отсталые. В переходный возраст вы с ними наплачетесь. Неизвестно, что вылезет, вдруг он того. Берут только нищеброды ради дотаций. Дадут здорового, а окажется больной. Я бы взял, но на на детей блат. Очереди. Там одни национальные. Мне сказали, что детей нет. Я бы взял, но нет столько денег на взятку. Я бы взял, но там же надо собирать документы. С работы отпрашиваться. Я бы. Но. Извините, дети.

Мы уже научились усыновлять маленьких и средненьких — так скажите уже об этом вслух! Как выразилась френдесса — нам осталось только научиться усыновлять больших и инвалидов. Но надо, чтобы мы сами об этом знали.

Так вот, я считаю, что запрет на иностранное усыновление будет возможен только тогда, когда у нас за каждым брошенным ребенком будет выстраиваться очередь из желающих усыновить — на любых условиях, любого, кривого-косого-больного, с ДЦП, с ВИЧ, двухлетнего и пятнадцатилетнего — любого. Пока у нас остаются невостребованные дети, запрещать усыновление нельзя, ни российское, ни иностранное. Интересы ребенка здесь первичны, а ребенок должен жить в семье. Все.

(Вы уже взяли ребенка из детского дома, доктор Пилюлькин? Нет? Тогда не пойте про решение проблемы собственными силами, пожалуйста. Ваших усилий в этой области что-то не наблюдается, а мораль читать мы и сами умеем.)

Я не стал бы делать этот пост, если бы не послушал пару дняй назад по радио «Коммерсант ФМ» интервью с некой Лаховой.
Я так понял, что тетка эта — депутат от правящей в России партии.
Эта мадам, в частности, сказала, что по ее данным, почти все, кто был виновен в гибели российских детей, остались без наказания.
Лахова врет. Врет нагло и уверенно.
Ну, я понимаю, у тетки сработал на генетическом уровне принцип «У нас зря не сажают». Если ребенок погиб, надо кого-нибудь посадить или расстрелять.
Решил посмотреть все дела по погибшим приемным детям. Начал прямо с этого несчастного малыша Димы Яковлева.
Впрочем, не ищите в англоязычном интернете это имя, вам будет выходить только официоз от Russia Today.

Мальчик получил имя и фамилию Чэйс Хэррисон. И погиб он под этим именем.

В семье он успел прожить всего три месяца. Суд был открытым и все документы дела доступны. Суть такова. Обычно в садик Чейса возила приемная мать, но в тот злополучный день она не смогла этог сделать. И на своей машине его туда повез по дороге на работу новоявленный отец. Не успел он от'ехать, как ему на мобильный позвонили с работы о проблеме, которую надо срочно решить. Майлз Хэррисон об'ясняет, что и как надо делать — ничего не выходит. Тогда Майлз говорит: «Я сейчас приеду в офис и все решим». Забыв про садик и мирно спящего ребенка, он едет в офис, паркуется, идет к себе и начинает работать. Жене звонят из садика с вопросом, где же Чейс. Она звонит мужу, тот не отвечает. Пока она приехала к нему, пока он прибежал на парковку — ребенок умер. Диагноз — тепловой удар.
Майлза арестовали. Процесс длился долго и широко освещался в прессе. Все свидетели — соседи, сослуживцы, родственники, работники сада и агентства по усыновлению, подтвердили под присягой, что Хэррисоны души не чаяли в в приемном сыне. Не нашлось ни одного свидетельства в том, что это могло быть умышленное убийство. Суд, после долгих раздумий, принял вердикт «Не виновен», указав, что страдания, которые выпали на долю Майклза и так будут преследовать его всю жизнь, поэтому суд не счел нужным наказывать его еще раз.
Прочитав вердикты по остальным делам, я понял, почему российская думка выбрала имя именно этого мальчика для своего ассиметричного ответа. Да потому что это был единственный оправдательный приговор. Нет, конечно, еще несколько родителей погибших детей из России были признаны невиновными. Но там не было даже никаких сомнений в несчастных случаях.
Айзик Дистра (русского имени не нашел) полез на дерево во дворе дома, упал, ударился головой и позже умер от повреждения мозга. Отца сперва арестовали, потом освободили без суда.
Трехлетняя Лора Хигинботтам погибла от ушиба головы, когда ее мать уронила вытаскивая из коляски. Пока эксперты выясняли умышленно она погибла или нет, ее мать отсидела год в тюрьме. Была обвинена в неумышленном убийстве, но срок отсидки ей засчитали и освободили в зале суда.
Еще три случая были классифицированы как неумышленные убийства, но родители получили реальные сроки.
Все. Все остальные жуткие случаи издевательства наказывались огромными сроками.
Например, маленькая двухлетняя Нина Хилт была замучена своей приемной матерью. Приговор — 25 лет тюрьмы без права на помилование.
Коля Емельянцев. Год и два месяца. Был взят в семью Федором и Кимберли Емельянцевыми. Мать убила приемного сына. Приговор — 15 лет тюрьмы без права на помилование.
Кстати, почитайте, какие вопросы задают читатели газеты по поводу приговора. Они спрашивают, как агентство в России могло отдать им ребенка, если видно сразу, какие это люди?

Эти данные я привел на тот случай, если из телеящика вам опять расскажут, что за убийство русских детей в США не сажают в тюрьму.

Некоторая надежда у тех, кто возмутился таким ответом на закон Магнитского, появилась утром, когда «Ведомости» написали о том, что Дмитрий Медведев собирается высказаться на эту тему.