— Кстати, не объясните ли вы, что такое зарука?
— Как? — наморщился Чапаев.
— Зарука, — повторил я.
— Где это вы услыхали?
— Если я не ошибаюсь, вы сами только что говорили с трибуны о своей
командирской заруке.
— А, — улыбнулся Чапаев, — вот вы о чем. Знаете, Петр, когда
приходится говорить с массой, совершенно не важно, понимаешь ли сам
произносимые слова. Важно, чтобы их понимали другие. Нужно просто отразить
ожидания толпы. Некоторые достигают этого, изучая язык, на котором говорит
масса, а я предпочитаю действовать напрямую. Так что если вы хотите
узнать, что такое «зарука», вам надо спрашивать не у меня, а у тех, кто
стоит сейчас на площади.

— Очень просто. Если сказать все то, о чем вы говорили, короче, то выйдет, что некоторые люди приспосабливаются к переменам быстрее, чем другие, и все. А вы когда-нибудь задавались вопросом, почему эти перемены вообще происходят?
Тимур Тимурович пожал плечами.
— Так я вам скажу. Вы, надеюсь, не будете спорить с тем, что чем
человек хитрее и бессовестнее, тем легче ему живется?
— Не буду.
— А легче ему живется именно потому, что он быстрее приспосабливается
к переменам.
— Допустим.
— Так вот, существует такой уровень бессовестной хитрости, милостивый
государь, на котором человек предугадывает перемены еще до того, как они произошли, и благодаря этому приспосабливается к ним значительно быстрее всех прочих. Больше того, самые изощренные подлецы приспосабливаются к ним еще до того, как эти перемены происходят.
— Ну и что?
— А то, что все перемены в мире происходят исключительно благодаря
этой группе наиболее изощренных подлецов. Потому что на самом деле они вовсе не предугадывают будущее, а формируют его, переползая туда, откуда, по их мнению, будет дуть ветер. После этого ветру не остается ничего другого, кроме как действительно подуть из этого места.
— Почему это?
— Ну как же. Я же ведь вам объяснил, что говорю о самых гнусных,
пронырливых и бесстыдных подлецах. Так неужели вы думаете, что они не сумеют убедить всех остальных, что ветер дует именно оттуда, куда они переползли? Тем более, что ветер, о котором идет речь, дует только внутри этой идиомы… Но я что-то слишком долго говорю. По правде сказать, я был намерен молчать до самого расстрела.

Посмотрите мне в глаза: скощухи никому не будет! Слышите?! Я вам говорю!