«Внешняя политика монополизирована очень небольшой группой в элите. И американцы не интересуются тем, что же делает эта узкая группа от имени Америки в мире», – заявил Николай Злобин. На минувшей неделе он открыл в США новый «мозговой центр», пообещав разрушать взаимные стереотипы, царящие в восприятии друг друга в Москве и Вашингтоне.

На минувшей неделе известный российский политолог Николай Злобин открыл в Вашингтоне Центр глобальных интересов (ЦГИ) (Center of Global Interests). Эта структура намерена исследовать глобальные проблемы с акцентом на отношения США и России.

Большинство think tank («мозговых центров») в Москве, в Вашингтоне, Брюсселе и других городах концентрируются на текущей политике, потому что это вызывает больший эффект и больший запрос, чем разработка долгосрочной стратегии.

Нынешняя мировая политика крупных держав неприемлема… Что из себя будут представлять современные государства через 10–15 лет? Что происходит с ними, когда исчезают национальные экономики, вовлекаясь в глобальную экономику, когда исчезают национальные информационные системы, становясь глобальными? Куда деваются национальные государства? Чем занимаются национальные правительства? Что такое суверенитет? Как обеспечивать безопасность? Как определять свои национальные интересы? Сегодня совершенно непонятно, где кончаются твои национальные интересы и начинаются интересы чьи-то еще, как правило, твоего конкурента в экономике.

Как говорят китайцы: «Когда не знаешь, куда идешь, каждый шаг кажется правильным». Поэтому оценивать, какой твой сегодняшний шаг правильный или нет, бессмысленно, пока у тебя нет понимания, куда хочешь прийти.

Понятие суверенитета выводит понятие безопасности. И, соответственно, вопрос, какая нужна армия, например. Что такое сегодня сверхдержава, какой она будет через 20–30 лет? По каким критериям мы будем определять сверхдержаву? Это самая большая армия, экономика, энергетика, население, продвинутая технология? Куда вкладывать деньги? В людей, в науку, в образование, здравоохранение, в разработку ископаемых? Сегодня, в отличие от времен холодной войны, нет критериев того, что тебя выведет в лидеры мира. Мы не знаем этого критерия. Раньше мы знали. А это вопрос стратегии уже. Это вопрос многомиллиардных инвестиций. Куда их вкладывать, чтобы через 30 лет страна или твой центр влияния и твои возможности увеличились?

Что будет определяющим в дефиниции «влиятельный», «международный», «сверхдержава», «центр силы»? То есть фундаментальные вещи на сегодня не имеют ответов. И вся мировая политика сводится к ежедневным телодвижениям, реакциям на реакцию, кто-то что-то сделал, кто-то отреагировал. Никто не просчитывает долгосрочные последствия, как правило, в отличие от того, что происходит в бизнесе, где очень много долгосрочных инвестиций. В политике тоже должны быть долгосрочные инвестиции.

Но сама природа политики по большому счету противоречит идее долгосрочности.