.

Как крупнейший мировой поставщик энергоносителей, Россия стремится усилить рычаги своего влияния на Западную Европу, для которой она является главным поставщиком энергии. Она хочет влиять на продажу природного газа, добываемого Израилем и другими странами в восточном Средиземноморье. Она хочет сделать других поставщиков энергоносителей в регионе зависимыми от её доброй воли в том, что касается безопасности их энергоэкспорта. Она намерена расширить свою роль в качестве продавца вооружений, бросая вызов американским F-35 и F-22, среди прочего, с помощью своего нового истребителя-невидимки «Сухой» Т-50. Она желает свободы действий в борьбе с терроризмом среди мусульманского меньшинства на Кавказе. И она хочет поддерживать влияние в так называемом ближнем зарубежье, в Центральной Азии.

Американские комментаторы с удивлением, и в некоторых случаях с тревогой, отреагировали на появление России в роли арбитра в сирийском кризисе. В самом деле, растущая роль России в этом регионе была уже очевидна, когда в первую неделю августа шеф саудовской разведки, принц Бандар, прилетел в Москву для встречи с Путиным.

Русские и саудиты объявили, что они будут сотрудничать в целях стабилизации нового военного правительства в Египте, в прямой оппозиции администрации Обамы. В действительности Россия предложила продать Египту любое оружие, которое отказались продать США, а Саудовская Аравия согласилась его оплатить.

Это было революцией в дипломатии, не имеющей явных прецедентов. И не только потому, что русские вернулись в Египет спустя 40 лет после того, как они были оттуда изгнаны, в контексте реальной мировой войны; они сделали это в тактическом альянсе с Саудовской Аравией, исторически заклятым врагом России в регионе.

Хотя у саудитов и русских есть ряд очевидных причин для сотрудничества, например, контроль джихадистов в сирийской оппозиции, нам ещё не понятны все последствия их сближения. Саудиты организовали утечку информации о том, что они предложили купить на $15 млрд. российского оружия в обмен на отказ России поддерживать Асада. Такого рода слухи не следует оценивать по их номинальной стоимости. Они могут быть маскировкой, но маскировкой чего?

Шахматная доска Путина охватывает весь мир. Она включает такие вещи, как безопасности энергетического экспорта из Персидского залива, перекачку газа и нефти через Центральную Азию, экспортный рынок для российского оружия, переговоры по поставкам энергоносителей, идущие сейчас между Россией и Китаем, уязвимость поставщиков энергоносителей для Европы, а также международную стабильность для стран, граничащих или лежащих недалеко от российских границ, включая Турцию, Ирак и Иран.

Для американских аналитиков большая часть этой шахматной доски подобна Обратной стороне Луны. Мы видим только то, что русские позволяют нам видеть. Например, Москва сначала пообещала поставить в Сирию противоракетный комплекс С-300, а потом отозвала своё предложение. Саудовская Аравия в начале августа позволила просочиться информации, что она готова купить российского оружия на 15 млрд. долларов в обмен на уступки по Сирии. Какие-то переговоры ведутся, но у нас нет ни малейшего понятия, что за кнуты и пряники могут при этом использоваться.

Что мы можем предположить – это то, что Россия сейчас имеет значительно больше возможностей влиять на события на Ближнем Востоке, в том числе на безопасность энергоресурсов, чем она имела когда-либо, начиная с Войны Судного дня 1973 года. В настоящее время в интересах России поддерживать эти неопределённые гадания и расширить поле своих будущих стратегических вариантов. Россия, в сущности, переложила бремя неопределённости на остальной мир, особенно на ведущие экономики, зависимые от энергетического экспорта из Персидского залива.

Президент Обама очевидно считает такую расстановку фигур выигрышной для своей собственной политической повестки. У президента нет ничего общего с интересами укрепления стратегических позиций Америки в мире; в его намерениях, возможно, их ослабить, в чём обвинил его Норман Подгорец в опубликованной на прошлой неделе статье в «Уолл Стрит Джорнал», и как утверждал я пять лет назад, Обама сосредоточился на внутриполитической повестке.

С этой точки зрения, передача ответственности за сирийскую кашу – это безрисковый ход. Распространённое американское отвращение к военной интервенции настолько сильно, что избиратель будет приветствовать любые шаги, снижающие ответственность Америки за внешнеполитические проблемы. Хотя элита Демократической партии – это либеральные интернационалисты, избирательной базе Обамы почти не интересна Сирия.

Публичные комментарии по внешней политике – это упражнение в отчаянии при сложившихся обстоятельствах. Поскольку Америка – демократия, и для существенного вложения ресурсов, по крайней мере, требуется некоторая степень консенсуса, дипломатия была исключительно прозрачной, пока Америка доминировала на этом поле. Мозговые центры, научные круги и средства массовой информации служили рупором для любых значимых инициатив, чтобы принимаемые решения, по крайней мере, частично, принимались на виду у общественности. К шахматной доске Владимира Путина это уже не относится. Россия будет выстраивать серию стратегических компромиссов, но в чём они заключаются, мы на Западе узнаем, в лучшем случае, постфактум, если вообще когда-либо узнаем.

Сложности другого порядка будут связаны с возможной реакцией других перспективных игроков, в частности, Китая, но сюда нужно включить и Японию. Сокращение американских стратегических позиций, предпринимаемое самой Америкой, устраняет для России ограничения на выбор конкретного варианта. Напротив, Россия может накапливать позиционные преимущества, чтобы использовать их для конкретных целей, когда ей это будет удобно. А Путин будет спокойно сидеть на своей стороне шахматной доски, и часы тикают, работая против его противника.

Возможно, Путин думает, что он предвосхищает подобную стратегию со стороны Запада. Фёдор Лукьянов в марте прошлого года писал в онлайн-издании AI Monitor:

«С точки зрения российского руководства, Иракская война в настоящее время выглядит как начало ускоренного разрушения региональной и глобальной безопасности, подрывающее последние принципы устойчивого мирового порядка. Всё, что произошло с тех пор – включая заигрывание с исламистами во время Арабской весны, политику США в Ливии, и её нынешнюю политику в Сирии – служит свидетельством стратегического безумия, охватившего последнюю оставшуюся сверхдержаву».

Упорство России в сирийском вопросе – это результат такого осознания. Вопрос не в симпатиях к сирийскому диктатору, не в коммерческих интересах, не в военно-морской базе в Тартусе. Москва уверена, что если позволить и дальше разрушать светские авторитарные режимы из-за того, Америка и Запад поддерживают «демократию», это приведёт к такой дестабилизации, которая захлестнёт всё, включая Россию. Следовательно, для России противостояние – это необходимость, тем более что Запад и Соединённые Штаты сами испытывают всё возрастающие сомнения.

Русские, как правило, считают, что американцы думают так же, как они, взвешивая каждый ход, и то, как он влияет на общую позицию на доске. То, что подавляющее большинство ходов со стороны американцев объясняется некомпетентностью, а отнюдь не заговором, чуждо русскому мышлению. Что бы ни думал российский лидер, он держит это при себе.

Я пишу статьи по международной политике для этой колонки 12 лет, и мне нечего больше сказать. Администрация Обамы отдала стратегическую инициативу странам, в которых практика принятия решений скрыта за непроницаемой стеной. На ум приходят строки Роберта Фроста:

А что касается бедствий,
Не стоит таких хлопот — Докладывать Валтасару
О том, что уже грядёт.

Или – как выразил Робин Уильямс в старом ночном клубе своё впечатление от обращения тогдашнего президента Джимми Картера на грани Третьей Мировой войны: «Вот и всё, спокойной ночи, а дальше – всё сами, только сами».

Многоэтническая мешанина, оставленная на этом месте британскими и французскими картографами после Первой Мировой войны, непоправимо скатилась в войну на взаимное истребление, единственным результатом которой может быть депопуляция или раздел по югославской модели.

Я думаю, что на данный момент и российский президент не знает, чего он хочет в Сирии.

Но больше всего он хочет одного, а именно, восстановления статуса России как великой державы.

Да ничего ему в Сирии не надо. Сирией он отвлекает народ от внутренних проблем. Вот и все его задачи.

«В этом году мы впервые имеем уровень экономического развития ниже среднемирового. Вот это очень серьезный красный сигнал загорелся для нас» — Улюкаев