А вообще можно сделать информационный новостной канал за 25-26 миллионов рублей в месяц? Если я правильно понимаю, это ровно тот минимум, в котором сейчас живете вы… ну и какое-то время планируете на эти деньги, собственно, производить тот объем контента, который вы делаете дальше?

Синдеева: Ну, конечно, делать информационный новостной канал за 25-26 миллионов рублей – это невероятная гимнастика, которую мы сейчас научились делать. С одной стороны, это огромные деньги, обычному обывателю, зрителю – это огромные деньги. Давайте просто попробуем понять, сколько вообще стоит производство телевидения. Бюджет Общественного телевидения — 1,5 миллиарда рублей в год. Это значит, что это около 120 миллионов рублей в месяц. Плюс они все время говорят о том, что им не хватает денег. Мы говорим о 26. Бюджет, например, Russia Today. Понятно, что у них 3 редакции, международной дистрибуции. Да, они больше с точки зрения своего присутствия в мире. Но с точки зрения контента, который они производят, это круглосуточный новостной канал. Бюджет RT — то ли 9, то ли 11 миллиардов рублей, потому что у них цифра год от года менялась. Ну, просто порядок. Это значит, что в месяц бюджет этого канала около 800 миллионов рублей. Просто на канале (в свое время) НТВ, когда это было такое информационное вещание, достаточно сильное, того НТВ девяностых, работало около 700 человек. На канале Дождь сейчас работает 160 или 170 человек. При этом мы производим новостной контент. Поэтому это придельный минимум, при котором мы можем оставаться еще телеканалом. Когда нас критикуют за не очень качественную картинку, здесь очень простой ответ: в редакции такого канала должно работать в 3 раза больше людей, чтобы у редакции, у каждой программы, был свой шеф-редактор, как везде это есть, чтобы журналисты, не один журналист занимался разными темами, а по каждой теме был бы профильный журналист, который хорошо бы понимал в теме, тогда меньше было бы ляпов. Но опять же, когда у нас был бюджет до этой ситуации – 40-45 миллионов, он все равно был маленький, нам всегда не хватало денег. Но почему? Потому что это частный бизнес, потому что никто не заливал нас деньгами, потому что мы вкладывали свои деньги, и мы должны были так оптимально их вкладывать, чтобы это превратилось в бизнес и стало зарабатывать. Так как у нас никогда не было вот этой лавины: Вот сколько вам надо? Вот столько. Давайте! А я хочу, чтобы у вас был качественный контент, чтобы у вас были самые лучшие журналисты. Покупайте, дорогие, кого хотите! Мы сейчас это видим, как на медиа рынке такие примеры есть, когда компания вообще не думает про возврат инвестиций, про деньги, про бизнес, и они позволяют себе перекупать с рынка людей, перекупать за дорого. За моими сотрудниками всегда ходят охотники за головами, потому что если ценный хороший журналист, то ему иногда предлагают зарплату на порядок больше. Поэтому мы, чтобы продолжать оставаться телеканалом в том объеме вещания, в котором сейчас есть, 25-26 миллионов – это минимум. Дальше надо просто становиться видео-порталом, сайтом каким-то и переставать делать оперативные регулярные новости. Но если говорить про счастливое будущее, которое, я надеюсь, все равно у нас случится, потому что я закоренелый оптимист, то мы должны будем увеличить наши расходы, конечно. Потому что нам надо увеличивать количество в редакции людей, нам нужно менять технический парк, базу, потому что мы 5 лет работаем на одних и тех же камерах и по одной и той же технологии. Поэтому у нас то чего-нибудь упало, то сыпется, то грохает, то звук плохой. Но это не потому, что мы здесь все такие непрофессионалы, как нас любит пинать медиасообщество, наши коллеги. Нам ужасно обидно. Когда я зову, знаете, когда все было нормально, я очень много звала коллег своих, наших коллег, очень достойных журналистов, когда их из редакций изгоняли. Я говорила, приходите, работайте. У вас осталось единственное место, где вы можете делать свою работу, работать в своей профессии так, как вы должны работать – без цензуры, без запретных тем, без черных списков. Ты думаешь, кто-нибудь приходил? Когда я говорила, какие у нас зарплаты, они не были никогда маленькими, они были средними по рынку для редакционных работников. Но они никто не приходил. «Ну, нет, мы не готовы за такие деньги».