Вчера был обмен пленных. 38 на 35. По внешним ощущениям — все украинские пленные — солдаты. Они даже строй пытались держать, на «Слава Украине» относительно бодро ответили «Героям слава!»

А те пленные, что украинцы нам передали — ну, мало похожи на ополченцев и уж тем более контрактников.

Украинская сторона не задаётся вопросом, почему если против них воют российская армия — в плену у них только люди, большинство из которых, судя по всему, были забраны с антимайданных митингов.

Новоросские сразу стали рассказывать, что их били — и потом держали месяц, чтобы сошли синяки. Показывали фотографии на справках об освобождении — лица действительно у большинства разбитые.

Из украинских пленных никто не сказал, что их были. Я там стоял среди них.

Удивило почти полное отсутствие украинских журналистов. Была одна англичанка, молодая, бешеная, с украинской стороной общалась с придыханием, на новороссов смотрела, как на скот. По поводу журналиста российского тв, что-то ей сказавшего, бросила нечто вроде «фак ю ю факинг фак», правда, уже в спину.

Внешне пленные, вынужден сказать — это не совсем один народ. Украинские пленные и русские пленные отличаются даже физиогномически. Русские белей, глаза растерянней и добрее. Те — темнее, в глаза не смотрят, что-то загнанное и злое одновременно в них. Почти все — ниже меня ростом (во мне метр восемьдесят).

… характерная, кажется, деталь, с украинской стороны была навороченная охрана, лица скрывают, все в балаклавах, здоровые как кабаны, упакованы отлично, немного на понтах (на фиг эта охрана нужна, если передача происходит с участием ОБСЕ? Они думают, что новороссы своих пленных заберут, а украинских обратно увезут?). С российской стороны был один ополченец, даже без разгрузки.

Новоросские на вопрос пойдут ли воевать отвечают, что бороться надо другими методами, но сдаваться нельзя.

Украинских пленных не о чём не спросили. Речь им произнёс военный тоже в балаклаве. Типа: мы вас ждали, мы думали о вас.

Я так и не понял, почему они лица прячут. В Донецке ополченцам запрещено скрывать лица. Да они и не скрывают — напротив, все с удовольствием фотографируются.

На сегодня украинская сторона держит, по разным данным, около полутора тысяч пленных. Известия об их содержании чудовищные и обескураживающие. Пока никак не решусь об этом написать. Нужно с духом собраться.

На фото — луганская база развед-взвода нацболов. (Нацбольское подразделение собираются расширять до роты).

(путевые заметки)
***
Едем вечером по трассе, открыл окно, говорю рассеянно: псиной пахнет.
Мой спутник: здесь неподалёку вся зелёнка в трупах, сотни. Сошлись украинцы с ополчами, началась рукопашная, сверху всех накрыла артиллерия. Чья — непонятно.

***
Потери среди военкоров здесь, говорят, уже выше, чем в чеченскую за любые пять месяцев войны. Приятно удивило: все военкоры слушают 25/17 — братья становятся национальной группой.
(Все шесть военкоров с которыми вчера провели день — абсолютно, в моём понимании правильные московские парни. Все 80-х годов рождения. Всё время удивляюсь, что есть огромное количество продвинутых, зарабатывающих, честных и красивых молодых московских людей, ни чем не похожих на столичную кофейную снисходительно-снобистскую тусню.
Все читали мои книги, это было приятно, признаюсь).

***
Подъехал ополченец, в машине музыкальная сборка, первая песня — «Смуглянка», автор, напомню, композитор Анатолий Новиков, мы в одном роддоме родились, в городе Скопин Рязанской области.
За «Смуглянкой» шли — «Вставай страна огромная» и российский гимн. Сто лет не видел, чтоб люди с таким удовольствием слушали гимн.
Ещё видел ополченцев, слушающих «Алису».
Поставил парням новую песню Саши Скляра «Когда война на пороге». Все в восторге.

***
На базе нацболов в Луганске на столе при входе лежат маленькие молитвословы, много.
Одно время партийцев носило туда-сюда в вопросах веры. Кто-то, помню, принял в тюрьме ислам. Вообще царил такой стихийный атеизм и антиклерикализм.
Теперь всё стало на свои места.