Второй аргумент: ЕЦБ занимается фальсификацией конкуренции на государственных долговых рынках. Объявление о программе ОТМ было, по сути, рыночной манипуляцией. Повторю еще раз: спред между краткосрочными облигациями во Франции и Германии практически испарился. Конкуренция оказалась сфальсифицирована в угоду французам. Это привело к фатальному эффекту: Франция больше не испытывает процентного давления со стороны рынков и отказывается от всяческих реформ.

— Противоположная сторона, однако, не видит этой проблемы и утверждает, что программа ОМТ не является госфинансированием, потому что кризисные страны не могут полностью полагаться на то, что ЕЦБ обязательно будет покупать их гособлигации и что, таким образом, в их казну непрерывно потекут деньги.

— Для меня этот аргумент совершенно несостоятелен. ЕЦБ утверждает, что программа по покупке гособлигаций кризисных стран ограничена тремя годами и суммой в 524 миллиарда евро. Но это утверждение никоим образом не обязывает ЕЦБ поступать именно так, как он говорит. Эта программа имеет смысл лишь тогда, когда ЕЦБ не вводит никаких ограничений для самого себя. Он хочет защитить евро и ограничить для стран расходы на рефинансирование. Это удастся лишь в случае, если центробанк вмешается ввиду высоких требований инвесторов по ставкам. Причем ему придется делать это снова и снова. Но правительства стран не станут от этого более дисциплинированными.

— Вы еще до начала вторничного заседания ощущаете себя ущемленным в правах: каждая из пяти сторон обвинения, в том числе и вы, в ходе дебатов имеет в своем распоряжении 12 минут, а ЕЦБ будет предоставлено целых 20 минут. Что вы имеете против того, чтобы ЕЦБ очень подробно ответил на критику пяти истцов?

— ЕЦБ и Европейская комиссия находятся в привилегированном положении. Суд потребовал от немецких истцов изложить свою позицию не более чем на 30 страницах. ЕЦБ и Еврокомиссии предоставлено на это 60 страниц. Моя жалоба по этому поводу была отклонена. Такое невозможно ни в одном другом суде мира. Второй момент: от истцов потребовали согласовать свои выступления, чтобы они якобы не повторялись. Это, однако, предполагает взаимодействие, которого быть не должно. А уж различное время, предоставляемое сторонам для выступления, является последней каплей. На справедливом процессе такого быть не может.

— Если, однако, суд не прислушается к вашим аргументам, то вы можете оказаться дважды в проигрыше, причем не только потому, что судьи защитят программу ОМТ, но и потому, что их решение может дать «зеленый свет» любым будущим решениями ЕЦБ.

— Европейские институты — ЕЦБ, а также Европейская комиссия и Европейский парламент — ожидают решения, которое расширит права центробанка, в том числе и в будущем. Парламент доходит до того, что, упрощенно говоря, заявляет: ЕЦБ независим и неподсуден. Таким образом, ЕЦБ сможет творить все, что захочет, и его могущество будет иметь черты диктатуры. Примечательно, что это предложение внес в Еврокомиссию немец — Клеменс Ладенбургер (Clemens Ladenburger).

— Правительство Германии также защищает программу ОМТ. Как вы оцениваете его роль?

— Высказывания правительства в адрес Европейского суда просто смехотворны! По его словам, «ЕЦБ обязан конкретизировать программу ОМТ». С учетом мер, предусмотренных программой ОМТ, правительство должно было четче сформулировать оговорки в отношении ЕЦБ. Почему оно не находит мужества для этого?

— А что будет, если Европейский суд одобрит программу ОМТ? Битва будет окончена, или вы надеетесь, что Конституционный суд Германии вновь проверит соответствие ОМТ Основному закону?

— Решение Европейского суда никоим образом не будет означать конец дискуссии. Конституционный суд еще своим решением в феврале дал понять, что у него были сомнения в том, что покупки гособлигаций Европейским центробанком не выходят за рамки его полномочий. Таким образом, он вполне еще может вновь вмешаться в ситуацию. Судьи в Карлсруэ (в этом городе находится Конституционный суд Германии — прим. пер.) вполне могут счесть, что решение Европейского суда по программе ОМТ нарушает нормы европейского права и посему не играет решающей роли для немецкого суда.

— Вы уже объявили, что собираетесь подать иск против банковского союза. Что движет вами в этом случае?

— Валютный союз превратился в союз трансферный. Его участники трактуют договоры так, как им удобно. ЕЦБ указывает на то, что его обещание по покупке гособлигаций успокоило рынки. Без этого обещания кризисные страны и банки якобы оказались бы отрезанными от рынка капитала, и это сделало бы спасение евро еще более дорогим для Германии. Однако я вижу эту ситуацию совершенно иначе: обещание ЕЦБ по покупке гособлигаций лишь продлило агонию еврозоны.

Те, кто утверждает, что ЕЦБ избавило Германию от еще больших затрат на спасение евро, игнорируют возможность, которая по-прежнему остается у Германии: она в любой момент может договориться со своими партнерами об окончании эксперимента по обращению евро. Эту опцию недооценивают практически все. Однако население Германии настроено по отношению к спасению евро крайне скептически. И это совершенно справедливо: евро-проект является ловушкой для Европы, из которой мы должны выбраться. И я борюсь за это.