Мне кажется, что пора признать: политика, ориентированная на снижение инфляции, ошибочна. Она загнала экономику в тупик, потому что была ничем не оправданной.

Посмотрим на график 2. На нем представлена динамика инфляции в период с 2000-го по 2013 год. Если мы проведем тренд, исключив из рассмотрения 2011-й, 2012-й и 2013 годы, мы увидим, что инфляция у нас снижалась и хотела выйти на уровень 7–8% процентов годовых и закрепиться на нем.

источник: expert.ru

Но мы зачем-то стали идти к 5, к 4% годовых, не понимая, что стратегическое снижение цен, которое мы видели в предыдущее десятилетие, происходило за счет расширения производительных сил и наращивания товарной массы в стране. Делать это без денег невозможно, а с деньгами мы бы уже вошли в новый цикл роста и через десять лет естественным образом подошли бы к нормальному уровню инфляции для более или менее развитых экономик — 2, 3, 4%.

На что надо ориентироваться теперь? Как видно из графика 2, инфляция в 8% вообще никого не должна волновать. Если она будет такой, то мы просто вернемся на свой естественный тренд. 15–18% — это, конечно, «привет из девяностых», но и здесь нельзя прибегать к монетарным ограничениям. Вспомним, что даже в 1992 году одновременно и гиперинфляция, и катастрофический спад были остановлены Виктором Геращенко не за счет денежного сжатия, а за счет денежного расширения.

Сегодня надо тоже срочно создавать программу денежного расширения, о чем радеют промышленники из импортозамещающих секторов, банкиры, госкомпании — все. Если это будет сделано, прежде всего через расширение рынка облигационных займов, то с нашим накопленным хозяйственным опытом и потенциалом рынка стагнация будет скоротечной. Если нет, мы скатимся в глубокую депрессию.

И еще о реальных доходах. В ближайшие год-два они снизятся, и существенно (процентов на 15-20), но бояться этого нельзя. Эмитируемые на облигационные рынки деньги не должны уходить в доходы, тем более в доходы служащих компаний-эмитентов, особенно госкомпаний. Надо понять, что у нас нет и денег для дальнейшего повышения уровня жизни бюджетников. Хозяйство должно сосредоточиться на одной задаче — создать базу для гармоничного роста доходов и производительных сил в десятилетней перспективе.

Павел Медведев, экономист: «ЦБ сегодня действует так, чтобы 1998 год не повторился»

Планы есть, будут ли деньги?
(Анастасия Матвеева, Вера Краснова, Наталья Литвинова) «Эксперт» №47 (924) 17 ноя 2014, 00:00

Агропромышленные компании срочно реанимируют свои инвестиционные портфели — власти заявили о готовности помочь отечественному агропрому. Успех модернизации отрасли во многом будет зависеть от условий финансирования инвестпроектов, которые будут предъявлены

Инвестиционные планы сегодня обсуждаются во всех сельскохозяйственных отраслях — в мясной и молочной промышленности, в овощеводстве, плодоводстве. Причина оживления — надежды производителей на то, что государство начнет активно помогать отечественному агропрому в связи с сокращением импорта продовольствия. Более того, государство уже сделало первый шаг: возобновила работу комиссия Минсельхоза по субсидированию инвестпроектов в сельском хозяйстве. Почти два года эта работа не велась, новые проекты не имели шансов получить субсидирование процентных ставок из федерального бюджета, задержки выплат одобренных ранее субсидий достигали года и более.

Инвесторы один за другим приостанавливали свои планы. Производители мяса говорили, что без субсидий процентных ставок банки не готовы кредитовать новые проекты. «Себестоимость производства молока в России намного выше, если сравнивать ее с мировыми показателями, говорит Суманта Кумар
Де, генеральный директор УК «Русмолоко» (одного из крупнейших производителей сырого молока в стране), — Это связано с серьезными инвестициями, которые необходимы для строительства современных молочных ферм, а также с высокими по сравнению с другими странами операционными расходами.

Без поддержки в виде государственных субсидий инвестор не может генерировать прибыль, достаточную для оплаты процентов банку, а также достаточный денежный поток для ведения бизнеса». Тем более это важно в случае таких долгосрочных проектов, как производство говядины или создание тепличных хозяйств.

Кажется, что сегодня все меняется. В конце октября Минсельхоз одобрил список инвестпроектов, подлежащих субсидированию в нынешнем и следующем годах, в который вошло около 9000 кредитных договоров. Реализация этих проектов позволит в ближайшие несколько лет увеличить объемы производства свинины почти на 600 тыс. тонн, мяса птицы — на 410 тыс. тонн, молока — примерно на 522 тыс. тонн, а также нарастить площади для производства овощей в защищенном грунте почти на 400 га. Объем инвестиций в эти проекты составит порядка 400 млрд рублей. Однако привлечение и освоение этих денег всецело будет зависеть от ситуации на кредитном рынке, прежде всего от уровня ставок по банковским кредитам и возможностей профильных ведомств влиять на выбор приоритетов в развитии руководством страны.

Расти будут лидеры

В ближайшие пять лет свиноводы готовы вложить в отрасль порядка 180 млрд рублей, что позволит увеличить производство свинины на 1 млн тонн. Это позволит снизить зависимость от импорта с нынешних 25–30 до 10–15%. О больших инвестпланах и об увеличении объемов производства уже заявил ряд крупных корпораций. «Русагро» планирует нарастить мощности «Тамбовского бекона» на 120 тыс. тонн в год в живом весе, а также создать производство в Приморском крае на 70 тыс. тонн в год. «Черкизово» рассматривает проекты создания новых свинокомплексов в Воронежской и Липецкой областях примерно на 145 тыс. тонн в год. Возводить их предполагается в четыре очереди, по 36−37 тыс. тонн в год каждая. Об удвоении мощностей по выращиванию свиней заявила компания «Агроэко», о серьезном наращивании говорят также Сибирская аграрная группа, «Агропромкомплектация», «Камский бекон». «Мираторг» изучает возможность строительства нового свиноводческого кластера в Курской области — 60 свинокомплексов с убойным производством на 4 млн голов в год, комбиркормовые предприятия.

Оживление инвестпланов в свиноводстве связано также с очень хорошей конъюнктурой, сложившейся на рынке свинины в течение этого года. После закрытия импорта из стран ЕС в феврале текущего года из-за случаев африканской чумы свиней, зафиксированных на их территории, на рынке возник дефицит сырья. Правомерность решения, принятого Россельхознадзором, оспаривается европейцами в рамках ВТО, но разбирательство может продлиться до двух лет, тем более что взаимная политическая напряженность и обмен санкциями пока вообще ставят под вопрос возможность каких-либо договоренностей на этот счет в ближайшее время.

Запрет на европейское мясо и мясопродукты привел к серьезному росту цен на свинину: с начала года цена на нее выросла более чем на 50%, в сентябре она достигала исторических максимумов — 190 рублей за килограмм полутуши. На фоне сезонного осеннего массового забоя цены немного просели, но очевидно, что ценовая конъюнктура будет оставаться благоприятной для свиноводов довольно долго. Впрочем, новый свинокомплекс строится около двух лет, а потом окупается еще пять-семь лет, а потому ни банки, ни инвесторы, рассматривая проект, не готовы исходить из текущей ценовой конъюнктуры. Поэтому все инвесторы в один голос говорят, что их планы развития напрямую зависят от выполнения правительством своих обещаний поддерживать и субсидировать кредитные ставки.

«Если с выплатами средств на субсидии начнутся проблемы, то и осуществление планов пойдет гораздо медленнее, — говорит Юрий Ковалев. — Все проекты рассчитаны на несколько очередей, на любом этапе строительство можно будет приостановить». Очевидно, что из-за высоких рисков и тяжелых финансовых условий, которые сегодня предлагают банки, приоритет в получении финансирования будут иметь 10–15 крупнейших компаний. «Консолидация денежных потоков в данном случае нам кажется оправданной, потому что если распылить деньги между сотнями игроков, то эффективность таких инвестиций будет невелика», — говорит г-н Ковалев.

В мясном скотоводстве тоже есть планы развития. Существующие предприятия практически все планируют наращивать производство — от 15–20% прироста до удвоения мощностей. Конъюнктура рынка говядины не сильно изменилась после введения санкций — основной импорт поступал в страну из Бразилии, Уругвая, Парагвая. Цены на говядину в убойном весе сегодня находятся на уровне 2012 года — около 105 рублей за килограмм в живом весе (в прошлом году цена падала до 75 рублей). При этом зависимость от импорта Национальный союз производителей говядины оценивает сегодня в 40–45%. Потенциал рынка скотоводы связывают не столько с импортозамещением, сколько с изменением потребительских предпочтений: настоящая говядина от мясного скота пользуется все большим спросом, люди все лучше разбираются в говядине, выбирая мясо не старой коровы, а молодого бычка. Несмотря на интерес инвесторов, серьезных прорывов в производстве говядины в стране в ближайшее время ждать не приходится, в этом году, скорее всего, даже будет падение на 1,5% за счет сокращения молочного стада КРС. Основная причина, по словам президента Национального союза производителей говядины Дениса Черкесова, — острая нехватка доступных кредитных ресурсов.

«Долгосрочные кредиты сроком на пятнадцать лет, принятые для нашей отрасли, получают единицы заемщиков, — говорит Черкесов. — К тому же появляются новые риски: кредиты дорожают, сегодня региональные производители реально могут получить кредит даже в Россельхозбанке или в Сбере лишь под 18–19 процентов, несмотря на то что официально эти банки декларируют ставку от 14 процентов». Тем не менее в отрасли царит сдержанный оптимизм: благодаря вниманию к продовольственной безопасности страны производители говядины получили шанс на финансирование своих проектов в рамках госпрограммы — до введения санкций утвержденные было бюджеты сильно сократили, теперь урезанное вернули. А значит, помимо субсидирования ставок можно будет получить поддержку на покупку племенного скота, на улучшение пастбищ, на закупку оборудования и т. п. Кроме того, развивать мясное скотоводство можно, используя еще один инструмент — кооперацию с небольшими фермерами, которые занимаются теленком в первые месяцы его жизни (семь-восемь месяцев) и только после этого отдают его на откорм на крупные фермы. Такая схема работы позволит задействовать различные программы развития фермерства, что имеет не только экономическое, но и социальное значение. По экономике это тоже выгодно: выход телят на 100 коров увеличивается при такой схеме на 5–15 голов (а это от 50 до 100 тыс. рублей за голову). Впрочем, вся эта работа в самом начале — пилотные проекты формирования кооперативных схем готовятся пока лишь в двух российских регионах, а говорить о результатах можно будет в середине следующего года.

Молока не хватает

Ситуация в молочной отрасли по-прежнему сложная. «Молочное животноводство давно в глубоком кризисе, — говорит Артем Белов, исполнительный директор Национального союза производителей молока (“Союзмолоко”). — На рынке остро ощущается дефицит сырого молока, мощности переработчиков, в первую очередь производителей сыра и масла, недозагружены на 40–45 процентов. Только в прошлом году производство молока сократилось на миллион тонн». Существующие инвестпроекты (около 600), рассмотренные и утвержденные Минсельхозом на получение субсидий, которые в итоге должны дать прибавку в производстве молока на 0,5 млн тонн в ближайшие несколько лет, не смогут даже возместить потери прошлого года, не говоря уже о серьезном прорыве в производстве молока. Основные проблемы все те же: отсутствие длинных кредитов, сокращение государственной поддержки и ее непрозрачность. По данным «Союзмолока», заложенная в проекте бюджета на 2015 год господдержка оказалась меньше, чем в 2013 году.

Вот что рассказывает о планах своей компании Рашид Хайров, генеральный директор ГК «Дамате», одного из крупнейших производителей молока: «Мы начали новые проекты строительства ферм в Башкирии и Тюмени около года назад, тогда кредитные проекты даже не рассматривались на предмет субсидирования ставок. Сейчас мы попали в программу субсидирования, но будут ли эти деньги действительно переведены? Мы сможем быть в этом уверены только после их получения. От этого зависит многое: сроки, темпы осуществления проектов, итоговые объемы производства. Мы готовы развиваться гораздо быстрее, будь у нас доступ к долгосрочным кредитам. В нашей отрасли кредиты на 15 лет так и остались декларацией — я не знаю ни одной компании, которой удалось бы их получить. Тем временем финансовые условия банков сегодня ужесточаются даже по уже рассмотренным проектам: ставки выросли на два-три процента, все это скажется на темпах развития».

Помимо финансовых ограничений производители называют еще один фактор риска — рост поставок молочной продукции из Белоруссии, которая, пользуясь резко подешевевшим европейским сырьем, имеет шансы еще больше укрепить свои позиции в России (правда, в основном только в Центральном и Западном регионах). Министр сельского хозяйства и продовольствия Белоруссии Леонид Заяц недавно заявил, что республика намерена увеличить поставки молочной продукции в Россию в 1,4 раза. Защитить рынок от поставок этой продукции не помогут никакие санкции.

Нам бы коров побольше, да санкций подольше

Ситуация на молочном рынке критически важна для такой отрасли, как сыроделие. После введения санкций в отечественной рознице заметно расширилось предложение отечественных сыров — сказалась лояльность розницы отечественному производителю на фоне сокращения импорта. Сыроделы не хотят упускать представившуюся возможность: многие из них намерены в ближайшее время нарастить производственные мощности.

Поставщики оборудования для сырозаводов уже сообщают о заметном оживлении спроса на их продукцию. По ощущениям сотрудника представительства итальянской компании Sfoggia Даниэля Болдырева, интерес к их оборудованию с августа вырос процентов на сорок; впрочем, заказы увеличились всего на 5–10%. (Хотя и ненадолго: в нынешней ситуации с валютным курсом спрос упал.) Торговый представитель отечественного производителя оборудования для переработки молока «Молэксперт» из Барнаула Кирилл Парандин оценивает рост спроса на продукцию компании, спровоцированный санкциями, в 30%. Он уточняет, что прежде всего речь идет не о комплектных мини-заводах, а об отдельных единицах оборудования, спрос на которое формируется фермерами, стоимостью от 150 до 300 тыс. рублей, рассчитанного на переработку 70–100 литров молока. Кирилл Парандин уверен, что спрос вырос потому, что ситуация значительно облегчила путь фермерской продукции к покупателю.

Крупные сыроделы и раньше инвестировали в увеличение производственных мощностей и модернизацию, и сейчас готовы максимально использовать полученные возможности. Многие из тех, чьи инвестпроекты прежде шли с большим скрипом, теперь уверены, что инвестиции окупятся значительно быстрее. Например, на Бондаревском сыродельном заводе Тамбовской области задолго до введения санкций задумали производить моцареллу. Инвестиции в проект составили 20 млн рублей, и теперь завод готов к производству 40 тонн сыра в сутки. А вице-президент по развитию компании Александр Копылов отмечает, что нет отбоя от звонков из торговых организаций, и новое производство отнюдь не покроет всех заявок. Да и по традиционным для этого завода видам сыров объемы продаж увеличились на 50%.

Александр Никитин, председатель правления сыродельной компании «Аланталь» (Порхов, Псковская область), член правления ассоциации «Союзмолоко», рассказывает, что еще в сентябре завод перерабатывал 2800 тонн молока в сутки, а сейчас — 4000, а может, и все 6000. На предприятии готовы поставить дополнительную линию по фасовке сыров: санкции изменили не только объем спроса, но и его структуру — торговцы ищут фасованную продукцию. Если раньше «Аланталь» поставляла 80 тонн фасовки в месяц, то теперь — 200.

Отмечает Александр Никитин и то, что снимается одно из сильных ограничений на развитие отечественного сыроделия — жесткая позиция ритейла: «Сети начали с нами разговаривать. Раньше было очень тяжело, а теперь тон изменился. Хотя ограничения на доступ к полке вроде бонусов и входных билетов все еще сохраняются».

Но, по оценкам экспертов, до санкций отечественное сыроделие покрывало лишь 50% спроса на сыр. И в отрасли существуют довольно сильные ограничения на то, чтобы компенсировать в полном масштабе уход импорта с рынка. Начнем с того, что в России пока нет крупных по европейским стандартам производителей: крупным у нас считается предприятие, выпускающее 200 тонн сыра в сутки, в то время как в Европе речь идет о 800 тоннах. Необходимо создавать соответствующие мощности, но, как свидетельствуют участники рынка, крупных инвестиционных проектов, тем более с нуля, на рынке сейчас нет.

Сказываются как общие для экономики ограничители, так и специфические отраслевые факторы. Конечно, все ругают банки, повышающие ставки и ужесточающие условия кредитов. Неоднозначно оценивается и воздействие падения курса рубля на отрасль. С одной стороны, это фактор, который должен стимулировать импортозамещение. А с другой стороны, российские сыродельные заводы закупают за рубежом закваску, поскольку в России ее не производят, упаковочные материалы, запчасти для оборудования.

Ограничивает перспективные инвестиционные планы и ценовой фактор. Да, цены на сыр растут, но растут и цены на сырое молоко, снижая маржинальность сыроварения. Например, на Вологодском молочном комбинате в течение трех лет проводили модернизацию производства, поставив автоматизированные импортные линии и практически убрав ручной труд. Однако новых инвестиций здесь пока не планируют. На вопрос, что мешает и дальше вкладываться в производство, заместитель председателя производственного кооператива, которым является комбинат, Ольга Потапова отвечает кратко: «Цена». И поясняет, что сетевая торговля давит на производителей, требуя низких цен, а между тем проведенная реконструкция, конечно, дала возможность расширить ассортимент и поддерживать гарантированное качество продукта, но на себестоимости сказалась минимально: основную долю в ней составляет сырье.

При этом молоко не просто дорого — его не хватает. Даже сейчас, когда, по свидетельству участников рынка сыра, снизилась конкуренция за молоко со стороны производителей цельномолочной продукции, которые пока пользуются тем, что сухое молоко обходится дешевле сырого. Но если они вернутся на рынок, то их рыночная сила окажется больше, чем у сыроделов, хотя бы за счет того, что они свободнее в ценовом маневре. «Психологически потребитель легче воспримет цену 60 рублей за литровый пакет молока, чем 600 рублей за килограмм сыра. Хотя это эквивалент: на килограмм сыра уходит 10 литров молока», — поясняет Александр Никитин. Конечно, сыроделы стараются себя обезопасить: например, Бодринский завод работает с поставщиками по предоплате.

И тем не менее дефицит молока — головная боль сыроделов. Николай Киреев, директор крупного сыродельного завода — Ичалковского, что в Мордовии, — замечает, что его производство загружено наполовину из-за нехватки сырья: «Это катастрофа: за молоко идет настоящая драка. Из-за этого производители снижают качество сырья, мы рискуем выпустить некачественный продукт». Для того чтобы как-то изменить положение, компания уже построила два животноводческих комплекса по 1000 голов каждый и приступила к третьему — на 2400 голов. При этом надои в этих комплексах на вполне европейском уровне.

Всего свои инвестиции в животноводство, включая покупку скота, Николай Киреев оценивает в 250 млн рублей, но при этом потребность в молоке его компании, в которую входит несколько заводов, будет покрыта только на 15%. Подобных проектов, уверен г-н Киреев, должно быть много, но для этого необходима помощь государства, которая позволила бы получать кредиты по льготной ставке сроком не менее чем на пятнадцать лет.

Что касается новых небольших проектов, то, конечно, они могут сыграть свою роль в импортозамещении, но и тут есть свои проблемы. Например, Кирилл Парандин говорит, что их фирма предупреждает клиентов: вложения в сыроваренные мини-заводы стоимостью 2–3 млн рублей довольно рискованны, если у заказчика нет еще одного, уже приносящего доходы бизнеса. На то, чтобы сыр вызрел, уйдет несколько месяцев, за сыром в это время надо ухаживать — не просто хранить, а своевременно переворачивать и т. д. То есть нужно иметь команду квалифицированных специалистов, знающих все технологические тонкости сыроделия. О том, что проблемы качества у отечественных сыроделов, заводящих производство на скорую руку, существуют, свидетельствует Алена Несифорова, директор по маркетингу компаний «Избенка» и «ВкусВилл».

Эти сети вели переговоры с одним из отечественных производителей моцареллы, но пока так ни до чего и не договорились: «Высокая цена и недопустимое для нас качество присланных образцов», — поясняет она. К тому же риски с поставками сырья по мелким производителям могут ударить сильнее, чем по крупным. Скажем, недавно на сайте одного отечественного производителя эксклюзивных сыров из козьего молока появилось объявление о приостановке поставок: их партнеры изменили рацион кормления мелкого рогатого скота, что сразу отразилось на качестве молока и вкусе сыра.

Так что очевидны по меньшей мере две проблемы импортозамещения на рынке сыров, которые нельзя решить быстро: расширение сырьевой базы и освоение новой волной сыроделов секретов мастерства. На это требуется время. Но производители опасаются, что его у них не будет. Пугает неопределенность со сроками санкций. Вопрос один: что станется с вложениями, если они инициируют новые проекты, а санкции через месяц-два отменят?

Много свободных мест

На фруктово-овощном рынке — бум инвестиционных проектов, связанных с хранением, обработкой и реализацией продукции. Речь идет о строительстве гигантских суперсовременных логистических центров рядом с большими городами, призванных заменить морально и технологически устаревшие овощебазы советского образца (см. таблицу), и небольших картофеле-, овоще- и фруктохранилищ в рамках бизнеса отдельных сельхозпроизводителей. Логичное решение в условиях, когда в России, по некоторым оценкам, теряется до половины выращенного урожая, а другая половина с трудом добирается до потребителя, будучи немытой, некалиброванной и нерасфасованной. Сохранить хотя бы то, что есть, — самый короткий и понятный путь к импортозамещению.

Лидируют на логистическом поприще Москва и Подмосковье, где планируется построить сеть из пяти-шести агрокластеров наподобие открытого недавно Food City на Калужском шоссе. Уже объявлены параметры следующего проекта — в Молжаниновском районе: инвестор готов вложить в него 200 млн долларов. В Санкт-Петербурге решили обойтись одной площадкой, но намного превосходящей московские и по размерам, и по стоимости.

Российские регионы тоже включились в логистическую гонку, однако региональные проекты меньше по размерам и требуют больше внимания и помощи. Например, в Пензенской области разработана региональная программа создания логистических центров на 2014–2016 годы, в рамках которой инвестору возмещается 30% затрат. По словам Олега Мурзова, заместителя генерального директора картофелеводческой компании «Раздолье» с выручкой 25 млн рублей в год, это стало весомым аргументом в пользу решения акционера вложить 40 млн рублей в строительство логистического центра на 3 тыс. тонн продукции с перспективой дальнейших инвестиций в сельскохозяйственный бизнес и расширения хранилища до 10 тыс. тонн к 2017 году. Другое овощехранилище в регионе стартует с 15 тыс. тонн, а финишировать должно на отметке 200 тыс. тонн.

Построить хранилище для яблок на 1 тыс. тонн стоит 80 млн рублей, сообщает Ольга Борисова, директор компании «Сады Старой Руссы», и это неподъемные деньги для их бизнес-проекта, который через год получит только первый промышленный урожай. Но администрация Новгородской области обещала, что поможет построить в 2015 году хранилище на 2 тыс. тонн фруктов. Поддержат деньгами новгородские власти и строительство картофелехранилищ: на 48 тыс. тонн по проекту овощеводческой компании «Элита» и на 150 тыс. тонн — в рамках диверсифицированного АПК-проекта объемом 7 млрд рублей одного эстонского инвестора. О развитии логистической инфраструктуры в садоводстве Краснодарского края заявил губернатор Александр Ткачев. Омские власти, выделившие 20 млн рублей на строительство агрологистического фруктово-овощного центра стоимостью 80 млн рублей, готовы и дальше помогать этому проекту. С помощью государственных грантов строится пять частных картофелехранилищ в Красноярском крае. В Ставрополье запланировано увеличить площади хранилищ до 300 тыс. тонн — с нынешних 170 тыс. Этот перечень, вероятно, не исчерпывающий.

Что касается увеличения производства сельхозпродукции, то наиболее актуально развитие тепличного хозяйства. Из 15 млн тонн овощей, выращиваемых в России, только 600 тыс. тонн — тепличные, хотя тепличной продукции мы потребляем в три раза больше. Но если в случае с логистикой можно говорить о массовом инвестировании, то с теплицами дело обстоит не так. Здесь все проекты наперечет, поскольку входной барьер в этот бизнес намного выше. По словам Игоря Соколова, директора компании «Фито», выпускающей тепличное оборудование и строящей собственные теплицы в Белгороде и Липецке, минимально рентабельный комплекс площадью 10 га стоит 1,5 млрд рублей. При этом Россельхозбанк дает кредит при условии инвестирования 30% собственных средств, то есть для начала надо иметь полмиллиарда.

Кроме того, для инвестора важно наличие подведенной к объекту инженерной инфраструктуры, а также квалифицированных кадров: тепличных агрономов в России не готовят, а обычных негде доучивать. Лишь в одном регионе решили, что могут преодолеть эти препятствия и добиться прорыва в тепличном строительстве, — в Костромской области. Региональные власти, поддерживая местных бизнесменов, намерены увеличить площадь теплиц более чем в восемь раз за пять лет, с нынешних 12 до 100 га, а объем выпуска — до 100 тыс. тонн. Это превосходит все остальные заявленные проекты, вместе взятые, но тем не менее не позволяет говорить о переломе ситуации с импортозамещением в масштабах страны.

Схожая ситуация у грибоводческих комплексов. Бизнес по выращиванию шампиньонов хоть и высокорентабельный (от 30 до 50%), но довольно капиталоемкий. Чтобы достичь такой рентабельности, необходимо иметь собственное производство гумуса, в котором растут грибы. Известно, что агрокомбинат «Московский», в свое время крупнейший игрок на грибном рынке, закрыл это направление бизнеса из-за дефицита соломы для приготовления гумуса. Поэтому новые инвестпроекты рассчитаны на строительство одновременно грибных и компостных заводов, что как минимум удваивает объем инвестиций. Иногда, как в случае с проектом ГК «Агропром-МДТ», компостное производство строится с опережением: заявлено об инвестировании 200 млн рублей в грибной завод в Калининградской области и 1 млрд рублей — в компостный завод в Липецкой области, где в будущем компания тоже планирует выращивать грибы. Но подобных по масштабу проектов мало.

К настоящему времени известен еще один — самарской компании «Орикс». Заявленный еще в 2012 году, он лежал под сукном в кабинетах, включая Минсельхоз, и сейчас получил ход в регионе. Речь идет об инвестициях в объеме 2 млрд рублей в расширение грибоводческого бизнеса компании, благодаря чему общий объем ее выпуска достигнет 17 тыс. тонн, или почти 20% рынка. Это будет большим успехом «Орикса». Однако вместе с тем же «Агропромом-МДТ», нацелившимся на выпуск 6 тыс. тонн, несколькими более мелкими проектами и уже существующим производством грибов на круг у российских грибников выйдет не более 35–40 тыс. тонн — при объеме рынка около 100 тыс. тонн. Ниша польских шампиньонов, которую до введения эмбарго оценивали в 50 тыс. тонн, таким образом, остается свободной.

Яблоки и картошка должны быть свои
Наибольший энтузиазм в связи с задачей импортозамещения испытывают, пожалуй, российские садоводы. Сейчас из 10 млн тонн фруктов, потребляемых в стране, местных лишь 2 млн тонн. Особенно велик яблочный патриотизм. Рапорты о закладке яблоневых садов поступают не только из южных регионов (Краснодарского края, Ставрополья, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии), но и из Казани, Пензы, Тамбова, Белгорода, Новгорода. Однако заявляемые проекты, как правило, слишком малы, чтобы коренным образом изменить рыночную ситуацию. Закладываются сады площадью от нескольких гектаров до нескольких сотен гектаров, тогда как рынку нужны сады размером тысячи и десятки тысяч гектаров. Причина этого понятна: у яблоневого садоводства один из самых длинных инвестиционных циклов в сельском хозяйстве — семь-восемь лет, и нести связанные с этим риски инвестор может, лишь постепенно наращивая площадь сада. Если же речь идет о единовременных масштабных посадках, то здесь необходима не разовая, а плотная и системная поддержка государства. Но к такой работе российские чиновники еще не привыкли.

По мнению Андрея Самохина, президента компании «Сады Придонья», вырастившей крупнейший в стране сад размером 7 тыс. га, государство должно увеличить субсидии на закладку садов интенсивного типа, раскорчевку старых садов, строительство оросительных систем и покупку специализированной техники. Александр Кладь, генеральный директор компании «Сад-гигант» из Краснодарского края, считает, что нынешний уровень механизации хозяйств — на уровне 20% — следовало бы довести до 40–50%. Кстати, только в Краснодаре разработали региональную программу поддержки садоводства, где прописаны все эти тонкие моменты.

Еще одна сельскохозяйственная отрасль, требующая сугубого внимания со стороны властей, — оригинальное картофельное семеноводство, его еще называют пробирочным. От пробирки, в которой из клеток выращивается здоровое растение, до получения посадочного элитного клубня проходит пять-шесть лет и несколько инвестиционных этапов, не дающих прибыли. Поэтому в стране не более десятка «пробирочных» фирм, они относительно небольшие и обслуживают в основном средние картофелеводческие хозяйства. Правда, этой осенью спрос на «пробирочников» вырос со стороны крупных хозяйств, раньше закупавших семена за границей, а теперь сокративших закупки из-за ослабления рубля. Во-вторых, стали сворачивать бизнес семеноводческие компании неполного цикла: они импортировали промежуточный семенной материал, так называемую суперэлиту, и, быстро размножив ее в России, продавали картофелеводам. Теперь у них отпускные цены подскочили до 80–100 рублей за килограмм (семенной картофель стоит примерно втрое дороже продовольственного), и их клиенты тоже переключаются на отечественные оригинальные семена, которые стоят 33 рубля.

Однако производители оригинальных семян не спешат удовлетворять заявки крупных клиентов за счет средних или с места в карьер расширять производство. По словам Андрея Пикулева, заместителя гендиректора фирмы «Алчак», входящей в «пробирочную» десятку, все игроки могли бы сейчас нарастить свои «пробирочные» мощности раза в четыре, чтобы полностью закрыть спрос через пять лет. Но для бизнеса с таким длинным циклом оборачиваемости слишком велик риск потери равновесия, в случае если рыночная ситуация качнется в обратную сторону.

Фактически для оригинального картофельного семеноводства наступил момент истины. Или оно останется маргинальным сектором сельского хозяйства, или будет развиваться, но при условии гарантий игрокам. Владимир Акатьев, генеральный директор СПК «Агрофирма “Элитный картофель”», сообщил, что недавно созданная в Подмосковье Ассоциация производителей элитных семян картофеля представила в региональное правительство свои предложения, содержащие как общие меры поддержки вроде обеспечения длинных и дешевых кредитов, так и специальные, такие как субсидирование покупки дорогостоящих препаратов для анализа растений на вирусные заболевания, увеличение субсидий на покупку техники для семенного орошения с обычных 20 до 50% и т. д. Возможен и третий вариант — приход в отрасль крупных инвесторов, устойчивых к конъюнктурным колебаниям. Один такой проект недавно заявлен: завод семенного картофеля в Липецкой области берется построить за 1,5 млрд рублей компания «Аэропонные технологии».

Но в любом случае в ближайшее пятилетие недостаток семенного материала на картофельном рынке будет ощущаться. Он будет влиять на цену продовольственной картошки, которая, по словам г-на Пикулева, выросла уже сейчас: 13–20 рублей на оптовом рынке вместо обычных 8–9. Кроме ценового фактора риском для картофелеводов является сам по себе дефицит качественных семян. Например, в компании «Раздолье» его считают главным — наряду с соблюдением технологий выращивания картофеля. «Мы каждый год ищем и меняем хотя бы одного из поставщиков семян, потому что заявленное ими качество часто не подтверждается», — говорит Олег Мурзов. Утешает лишь то, что картошкой Россия несмотря ни на что обеспечивает себя полностью. Но за счет личных подворий. Промышленное картофелеводство в состоянии накормить только каждого пятого.

Санкции не вечны
(Редакционная статья) «Эксперт» №47 (924) 17 ноя 2014, 00:00

Согласно данным Федеральной таможенной службы, в третьем квартале импорт продовольствия из стран дальнего зарубежья заметно сократился. По разным позициям снижение по сравнению с аналогичным периодом прошлого года составило от 21% (орехи, фрукты) до 69% (молочные продукты). Однако дальнейшее наполнение рынка импортом, как указывают эксперты и участники рынка, во многом будет зависеть от лояльности Роспотребнадзора при сертификации импортных продуктов (кстати, активизация деятельности этой структуры уже привела к взрывному росту импорта в октябре по сравнению с сентябрем этого года), а также от скорости построения логистических цепочек при поставках продовольствия из стран, не вошедших в санкционный список.

Замещение одного импорта другим, тревожные ожидания новых поставок из Латинской Америки или Китая, прогнозирование цен на них, борьба поставщиков за новые рынки — эти темы становятся главными в широких обсуждениях продовольственного рынка. В отсутствие достаточного количества товаров собственного производства заполнение магазинных полок импортным продуктом во избежание дефицита и усиления роста цен, безусловно, важно. Однако есть риск, что на решении этой в общем-то краткосрочной задачи мы можем и остановиться. И как-то совсем на задний план уходит ключевой вопрос: что будет с российским агропромом, что реально делается для того, чтобы анонсированный после введения эмбарго ренессанс сельскохозяйственной отрасли все-таки состоялся?

Сегодня важно использовать как толчок к развитию отечественного агропрома не только образовавшиеся рыночные ниши, но и энтузиазм российских производителей, которые, понимая краткосрочный характер продовольственных санкций, все равно рассчитывают на новый подъем (об этом наша основная статья главной темы номера). Готовы ли власти поддержать этот энтузиазм и надежды на будущее?

Пока государство сделало минимальную домашнюю работу: возобновила свою работу комиссия Минсельхоза по субсидированию инвестиционных проектов в сельском хозяйстве. В проект федерального бюджета удалось заложить дополнительные 20 млрд рублей расходов на сельскохозяйственные нужды. Правда, заметим, что фактически это всего лишь возврат урезанных раньше статей расходов — таких как субсидии молочникам на литр молока, помощь скотоводам на покупку племенного скота, финансирование некоторых региональных программ и др. То есть пока никаких новых расходов на сельское хозяйство не планируется, лишь то, что предусмотрено госпрограммой.

Если все-таки возобновится субсидирование кредитов по инвестиционным проектам (пока предлагаемые банками ставки 14–18% неподъемны для производителей), то можно ожидать, что новые проекты все-таки начнут запускаться. Но и в этом случае эффективная ставка с учетом всех субсидий будет на уровне 7–8%, а не 4%, как раньше. Эта ставка вдвое выше, чем у наших конкурентов в других странах, причем сроки кредитования ограничены несколькими годами, ни о каких пятнадцатилетних кредитах и речь не идет.

Возросшие финансовые риски и концентрация на наращивании объема производства приведут к тому, что львиная доля кредитов достанется ряду крупных производителей, которые и будут решать задачу продовольственной безопасности страны. Это удобно как банкам, так и профильным ведомствам. Но это рискованно в плане потери многоукладности нашего сельского хозяйства (не говоря уже об общем сужении хозяйственной деятельности в отрасли). Ведь более половины сельхозпродукции в стране производится в личных подсобных хозяйствах и фермерами, которые поддерживают социальную ткань сельских поселений, и их поддержка также важна для экономики (случаи, когда планируется привлекать фермеров в крупные инвестиционные проекты, единичны).

И конечно же, задача «плана по валу» всегда отодвигает на задний план вопросы эффективности наших производств, тогда как логично было бы предоставлять финансовую помощь компаниям с учетом показателей эффективности (конверсии кормов, урожайности, использования новейших технологий и т. п.). Ведь санкции не будут вечными, и надо быть готовыми к прямой конкуренции с агропромом развитых стран.