Эта история случилась на Всемирном конгрессе русской прессы в Москве. Все шло обычным порядком, заведенным на таких мероприятиях. Поначалу зачитывается по бумажке приветствие президента России. Потом выступает видный государственный чин – в нашем случае спикер Государственной думы Сергей Нарышкин. Он благодарит собравшихся за «непредвзятую трактовку санкций, примененных к России». Я немного удивляюсь. Откуда он знает, как трактуют санкции все эти люди, съехавшиеся из 65 стран мира – изо всех своих Мальт и Перу. Но, видимо, знает. Он считает их всех своими, единомышленниками.

Вслед за ним выступает глава президентской администрации Сергей Иванов. Заявляет о «прямом возрождении нацизма в ряде европейских стран, о которых вы все хорошо знаете». Похоже, и этот думает, что его понимают с полуслова. А особенно хорошо понимают, когда он говорит, что «создан такой инструмент, как фонд поддержки русской прессы, и это приятно». Фонд начнет оказывать материальную поддержку русским СМИ уже в этом году.

Тут же находится журналист из Цюриха, который ведет себя как настоящий друг Сергея Иванова
Выступив, Сергей Иванов соглашается ответить на вопросы гостей. И тут журналистка из Латвии доставляет ему дискомфорт. Она говорит, что хватит держаться за эти контрсанкции, которые всем поперек горла. На что Сергей Иванов, фигурально выражаясь, показывает ей дулю с маслом. Он говорит, что отмена санкций была бы ударом в спину отечественному производителю. «Лучше нам подольше прожить в режиме санкций!» – отвечает ей Сергей Иванов.

К счастью, тут же находится журналист из Цюриха, который ведет себя как настоящий друг Сергея Иванова. «История с ФИФА начиналась как простое дело о коррупции. Но в прессе возникла идея отобрать чемпионат мира у России. Идет скоординированная атака на Россию, это не оставляет меня равнодушным. Как вы будете отбиваться?!» – «Беспокоят попытки США распространить свою юрисдикцию на весь мир! – благодарно подхватывает тему Сергей Иванов. – Это попахивает империализмом!»

Короче говоря, все шло мирным, рутинным порядком, пока не появился оратор, который разрушил всю эту тишь и благодать: Сергей Мироненко, директор Государственного архива Российской Федерации.

– Мой нравственный долг – сказать правду, – отвечает Мироненко. – Мне уже объявляли, что я не патриот, потому что рассказываю об этих исследованиях. Что делать! Правду говорить тяжело.

Но эти его слова только раззадоривают публику. Микрофон захватывает дама, представляющаяся «Комсомольской правдой в Канаде» и принимается бросать в лицо ученому гневные упреки:

– Вы собрали весь негатив!!! У меня ощущение, что я выслушала канадского политика!!! Вы сами сказали, что вы не патриот! Вы сказали о панфиловцах и не сказали, сколько подвигов не было освещено! (он, кстати, об этом говорил, она просто прослушала. – Е.Р.)

– Опровергните, – пожимает плечами Мироненко. – Хотя бы один факт. Опровергните.

Но какое там! Она не умеет фактами. Она умеет надрывом.

– У нас в Канаде живут тысячи людей из фашистской дивизии «Галичина»! Вы будете у них «на ура»! – победоносно заканчивает свою прокурорскую речь «Комсомольская правда в Канаде», которая очевидно не читает «Комсомольскую правду в Москве», со страниц которой Сергей Мироненко еще четыре года назад говорил то же, что и сейчас.

Нервный канадский выкрик выкрик срывает аплодисменты. Очевидно, что у дамы здесь есть союзники. Флаг подхватывает журналистка из Латвии (другая журналистка, не та, которая спросила про санкции. Эта представляется главным редактором рижского бизнес-журнала):

– Осознаете ли вы свою нравственную ответственность за то, что, открывая правду о Дубосеках, вы ставите под вопрос отношения между Россией и Казахстаном, которые этот подвиг чтят?! (Аплодисменты.) Вы понимаете, какой клин вы вбиваете в эти отношения?! (Аплодисменты.)

Тут ангельскому терпению директора госархива приходит конец:

– Это вы клин вбиваете такими вопросами!

А на очереди к микрофону уже стоит главный редактор из Киргизии. Говорит тише и вежливее. Но крайне подавлена.

– Столько лет нам говорили о подвиге панфиловцев. Я тоже за правду. Но, как нас учили на журфаке, есть правда, которую лучше не оглашать (выделено мной. – Е.Р.). У нас в Киргизии атомная бомба взорвется, если об этом узнают. Знаете, какой будет реакция? «А, эти русские, они, как всегда, врут!» Настолько это невероятно. Так объявлять эту правду или умолчать о ней?

Она явно просила совета у директора Государственного архива.

– Это вы должны решать, не я, – удивился он. – Если хотите, пришлем вам доклад Афанасьева, главного военного прокурора 1948 года.

И тут слово взял главный редактор «Российской газеты» Владислав Фронин. Оказалось, его совсем не мучает тот вопрос, который мучает его коллегу из Киргизии. Потому что он знает верный ответ: такая правда нам не нужна!

– Если я напечатаю этот документ о панфиловцах, то нанесу вред и своей аудитории, и солдатам, которые воевали, – уверенно говорит Фронин.

Казалось бы, вот она, финальная точка дискуссии, которая вполне вписалась бы в логику мероприятия. Но на эту минуту своего слова еще не сказал Алексей Венедиктов, который тоже был в этом зале! А тут он его взял и сказал:

– Для меня тоже было шоком, что панфиловцев не было. Мы учили в школе все 28 имен наизусть. Но надо понимать: если их не было – значит, не было. Правда приоритетна. Если есть документ – его надо публиковать. А то давайте одно не публиковать, другое… Давайте не публиковать секретных протоколов, госпожа из Латвии, потому что это позорит нашу страну. Да, в истории этой страны есть позорные, грязные страницы. Но если вы не моете в доме грязную комнату – грязь из нее расползется повсюду. Что это вообще за постановка вопроса – говорить или нет правду? Тогда есть другая профессия – пропагандист, когда одну часть правды вытаскивают, другую скрывают!

И это выступление тоже срывает аплодисменты! Он не был однородным этот зал, нет! Но точка все равно досталась противной стороне. До микрофона дотянулся представитель белорусского информационного агентства.

– А почему в доме, где 17 комнат, нужно говорить о грязном туалете? Где другие 17 комнат?!

А где другие туалеты в доме, где целых семнадцать комнат?! – хотелось уточнить в ответ. Но тут в зал длинной цепочкой вступили представители Федеральной миграционной службы. Пришло их время ответить на вопросы, беспокоящие аудиторию русскоязычных зарубежных изданий. Про панфиловцев было обещано продолжить на следующий день. Возможно, с надеждой, что к утру люди смирятся, что панфиловцев больше нет.

– А почему в доме, где 17 комнат, нужно говорить о грязном туалете? Где другие 17 комнат?!

А где другие туалеты в доме, где целых семнадцать комнат?! – хотелось уточнить в ответ.

И фразы «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!», якобы сказанной политруком Клочковым, – тоже не было.

Не было никаких 28 Панфиловцев, которые в бою под Дубосековым якобы остановили 50 немецких танков.

Опросом местных жителей выяснено, что бои дивизии им. Панфилова с немецкими танками происходили в ноябре 1941 года на территории Нелидовского с/совета, Московской области.
В своем объяснении председатель Нелидовского с/совета Смирнова рассказала:
«Бой панфиловской дивизии у нашего села Нелидово и разъезда Дубосеково был 16 ноября 1941 г. Во время этого боя все наши жители, и я тоже в том числе, прятались в убежищах… В район нашего села и разъезда Дубосеково немцы зашли 16 ноября 1941 года и отбиты были частями Советской Армии 20 декабря 1941 г. В это время были большие снежные заносы, которые продолжались до феврал 1942 г., в силу чего трупы убитых на поле боя мы не собирали и похорон не производили.
… В первых числах февраля 1942 г. на поле боя мы нашли только три трупа, которые и похоронили в братской могиле на окраине нашего села. А затем уже в марте 1942 г., когда стало таять, воинские части к братской могиле снесли еще три трупа, в том числе и труп политрука Клочкова, которого опознали бойцы. Так что в братской могиле героев-панфиловцев, которая находится на окраине нашего села Нелидово, похоронено 6 бойцов Советской Армии. Больше трупов на территории Нелидовского с/совета не обнаруживали».
Примерно то же рассказали и другие жители села Нелидово, добавив, что на второй день после боя они видели оставшихся в живых гвардейцев Васильева и Добробабина.
<...>
Бывший командир 1075 стрелкового полка Капров Илья Васильевич, допрошенный об обстоятельствах бо 28 гвардейцев из дивизии Панфилова у разъезда Дубосеково и обстоятельствах представления их к награде, показал:
"… Никакого боя 28 панфиловцев с немецкими танками у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 г. не было — это сплошной вымысел. В этот день у разъезда Дубосеково в составе 2-го батальона с немецкими танками дралась 4-я рота, и действительно дралась геройски. Из роты погибло свыше 100 человек, а не 28, как об этом писали в газетах. Никто из корреспондентов ко мне не обращался в этот период; никому никогда не говорил о бое 28 панфиловцев, да и не мог говорить, т. к. такого боя не было. Никакого политдонесения по этому поводу я не писал. Я не знаю, на основании каких материалов писали в газетах, в частности в «Красной звезде», о бое 28 гвардейцев из дивизии им. Панфилова. В конце декабря 1941 г., когда дивизия была отведена на формирование, ко мне в полк приехал корреспондент «Красной звезды» Кривицкий вместе с представителями политотдела дивизии Глушко и Егоровым. Тут я впервые услыхал о 28 гвардейцах-панфиловцах.

В этот день у разъезда Дубосеково в составе 2-го батальона с немецкими танками дралась 4-я рота, и действительно дралась геройски. Из роты погибло свыше 100 человек, а не 28, как об этом писали в газетах.

– У нас в Канаде живут тысячи людей из фашистской дивизии «Галичина»! Вы будете у них «на ура»! –

Миф (др.-греч. μῦθος, букв. сказание, предание) — повествование, передающее представления людей о мире, месте человека в нём, о происхождении всего сущего, о богах и героях.

Слово «миф» происходит от древних греков — как отмечает Ж.-П. Вернан, mythos означает «слово», «рассказ» и изначально не противопоставляется logos’у, первоначальным смыслом которого также является «слово», «речь». И только впоследствии logos стал означать способность мышления, разум. Начиная с V в. до н. э. в философии и истории mythos, противопоставленный logos’y, приобрёл уничижительный оттенок, обозначая бесплодное, необоснованное утверждение, лишенное опоры на строгое доказательство или надёжное свидетельство. Но даже в этом случае mythos, дисквалифицированный с точки зрения истинности и противопоставленный logos’y, не распространялся на священные тексты о богах и героях[1].

Преобладание мифологического сознания относится главным образом к архаической (первобытной) эпохе и связывается прежде всего с её культурной жизнью, в системе смысловой организации которой миф играл доминантную роль[2]. Английский этнограф Б. Малиновский отвёл мифу в первую очередь практические функции поддержания традиции и непрерывности соответствующей культуры[3].

Как отмечал А. А. Потебня, «язык есть главное и первообразное орудие мифологии», её нельзя мыслить вне слова, а потому она принадлежит словесности и поэзии[4]. Поскольку мифология осваивает действительность в формах образного повествования, она близка по своей сути литературе и исторически предвосхитила многие её возможности и оказала на её раннее развитие всестороннее влияние. Мифы очень долго служили в качестве важнейшего источника сведений о прошлом, составляя большую часть известных исторических трудов античности, например Геродота и Тита Ливия[5].

Однако, как отмечает Джордж Шёпфлин (англ.), «главное в мифе — это содержание, а вовсе не соответствие историческим свидетельствам»[6]. В мифах события рассматриваются во временной последовательности, однако зачастую конкретное время события не имеет значения и важна только отправная точка для начала повествования.

В XVII в. английский философ Фрэнсис Бэкон в сочинении «О мудрости древних» доказывал, что мифы в поэтической форме хранят древнейшую философию: моральные сентенции или научные истины, смысл которых скрыт под покровом символов и аллегорий.

Как отмечается учёными, в современности реалии мифа имеют не познавательный, а поведенческий характер, как форма знания он утрачивает свою актуальность, однако как побуждение к действию не исчерпал свои возможности[4]. Отдельно отмечается, что в отличие от древних времён, в настоящее время мифологизируется не природа, а социальная и эмоциональная жизнь человека[4]. По некоторому мнению, в современной культуре наблюдается процесс ремифологизации, когда мифологическое мировосприятие увеличивает сферу своего влияния и местами, в частности в искусстве, политике и даже науке начинает играть значительную, порой даже определяющую роль

Леге́нда (от ср.-лат. legenda «чтение», «читаемое») — одна из разновидностей не сказочного прозаического фольклора. Письменное предание о каких-нибудь исторических событиях или личностях.

В широком смысле — недостоверное повествование о фактах реальной действительности.

В переносном смысле относится к овеянным славой, вызывающим восхищение событиям прошлого, отображенного в сказках, рассказах и т. д. Как правило, содержит дополнительный религиозный или социальный пафос.

Легенда — приблизительный синоним понятия миф; главные герои рассказа — обычно герои в полном смысле слова, часто в событиях непосредственно участвуют боги и другие сверхъестественные силы. События в легенде нередко преувеличиваются, добавляется много вымысла. Поэтому учёные не считают легенды полностью достоверными историческими свидетельствами, не отрицая, впрочем, что в большинстве своём легенды основаны на реальных событиях.

Отличия легенды от мифа:

— легенда — реальные события, которые потом перетерпели многие искажения. Часто в легенды в имени одного героя, включены другие герои (Илья Муромец), либо портрет существующего героя изменен до неузнаваемости (Крали Марко).

— миф — полностью вымышленные персонажи и сюжеты (Прометей; Пандора). Однако миф может иметь моральный смысл, и таким образом миф переходит в притчи и басни (Мидас и золото).

Легенды делят на религиозные и социальные.

Легенды, как правило, были устными рассказами, часто положенными на музыку; передавались легенды из уст в уста, обычно бродячими сказителями. Позднее множество легенд было записано.

Поскольку, когда о ком-либо слагали легенды, это означало общественное признание его деяний, слово приобрело дополнительный смысл: так называют события и деятелей (например, «Легенда рока»), получивших признание и почёт.

Байка — поучительный или юмористический рассказ, иногда основанный на реальных событиях[1].

Достоверность байки несколько выше, чем анекдота, но это не исключает прямого вымысла или литературных приёмов, с помощью которых рассказчик «подаёт» байку.

Как и анекдоты, байки также делятся по тематическим направлениям, охватывающим разные отрасли деятельности человека:

охотничьи байки
рыбацкие байки
армейские байки
студенческие байки
исторические байки
морские байки
байки на околокомпьютерную тематику

В жизни термин «байка» часто заменяется на термин «история». Иногда байка путём художественного пересказывания превращается в анекдот, и, наоборот, некоторые «бородатые» анекдоты иногда можно встретить в виде байки.

Байка, по сравнению с анекдотом, имеет, как правило, больший объём, но в то же время несёт и несколько большую информационную нагрузку, поскольку в ней не используются приёмы сжатия и упрощения информации, присущие анекдотам и шуткам.

В Сети существует множество ресурсов, на которых публикуются байки, и на сегодняшний день байки не менее популярны, чем анекдоты.

– Мой нравственный долг – сказать правду, – отвечает Мироненко. – Мне уже объявляли, что я не патриот, потому что рассказываю об этих исследованиях. Что делать! Правду говорить тяжело.

Пакт о ненападении обеспечивал СССР оборонительные рубежи далеко за пределами прежних границ. Он также создавал предпосылки к тому, что, когда Германия и нападет на СССР (а в этом Сталин не сомневался), западные страны будут уже втянуты в войну против него, и Советский Союз не останется один на один с германским агрессором. В общем, даже злейший враг Русского народа У. Черчилль сказал, что заключение договора о ненападении было «в тот момент в высшей степени реалистичным».

Подписывая пакт о ненападении, Сталин прямо заявил немецкой делегации, что «мы не забываем того, что вашей конечной целью является нападение на нас». Не имея никаких иллюзий в отношении намерений немецкой стороны, Сталин делал все возможное, чтобы оттянуть войну. Позднее, уже в 1942 году, беседуя с Черчиллем, Сталин рассказывал: «Мне не нужно было никаких предупреждений. Я знал, что война начнется, но я думал, что мне удастся выиграть еще месяцев шесть или около этого».

Хорошо бы вообще мертвых оставить в покое, особенно мертвых героев. А то мало ли чего может выйти.

Но Иисус сказал ему: иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов. (От Матфея 8:21,22)

Наши мертвые нас не оставят в беде, Наши павшие — как часовые.

А когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется,
И когда наши кони устанут под нами скакать,
И когда наши девушки сменят шинели на платьица,-
Не забыть бы тогда, не простить бы и не потерять!