Основатель фонда Marshall Capital Partners — о духовной вертикали, отце Тихоне, молитвах за Севастополь, Игоре Гиркине и чернухе в либеральных СМИ
Я пришел в православие, когда у нас был замечательный период в истории — перестройка, когда закончилась коммунистическая пропаганда, но еще не началась либеральная. И у нас было несколько лет, когда толстые журналы стоили по-прежнему копейки, и вся советская интеллигенция могла себе позволить их купить. Люди не разучились еще читать, «поколение Pepsi» еще не выросло, и поэтому тогда, через чтение ранее запрещенных русских философов, писателей — Солженицына, Бердяева, Солоневича, Ильина — я и пришел к умному пониманию, что раз я русский, значит я православный. А затем, придя в храм в 13 лет, от этих интеллектуальных книжных усилий я уже начал настоящее знакомство с верой. С живым Христом, как мы говорим.
Крестился я поздно, в 20 лет. Я был тинейджером, со свойственными подросткам максимализмом и юношескими порывами. Где-то прочитал, что в древней церкви крестили только в Великую субботу накануне Пасхи. И, разумеется, посчитал, что я, как первый христианин, должен поститься весь Великий пост и креститься в Великую субботу. Разумеется, мне ни разу не удалось за все мое тинейджерство пропоститься и недели. В двадцать я засобирался жениться и становиться уже совершенно взрослым человеком, а жениться некрещеным показалось мне уже слишком. Я крестился и уже потом стал соблюдать пост.