Что из себя представляют эмигранты?

По национальности. По моим подсчетам, латыши и русские уезжали в равной мере. Их соотношение среди эмигрантов примерно такое же, как в Латвии — 60:40. Хотя, по официальным данным нашего ЦСУ, русских в последние годы уезжает гораздо больше (около 60%). Это неверно. И связано с проблемой методологии, «изобретенной» нашим ЦСУ.

Да, до вступления в ЕС русскоязычных уезжало заметно больше, чем латышей. Их положение на рынке труда было тогда более шатким. Но после 2004 года пропорция выровнялась. Ведь неграждане (в большинстве своем — русскоязычные) не имели полной свободы передвижения, не могли подняться и уехать. Им надо было заранее заручиться контрактом с будущим работодателем и получить разрешение на работу, что сложнее.

С началом кризиса снова возросла мотивация на отъезд у русскоязычных — в то время государство закрутило языковые гайки. Они чаще теряли работу, чем представители титульной нации. С другой стороны, в то время стали разоряться и уезжать сельские жители — преимущественно латыши.

По возрасту. На момент отъезда три четверти отъезжающих были молодыми людьми до 35 лет. С учетом того, что возраст рождения первого ребенка в Латвии — около 30 лет, мы теряем людей детородного возраста.

В итоге, число жителей Латвии, которым накануне вступления в 2003 году было 15-19 лет, за 10 лет уменьшилось примерно на 20%. Число тех, кому накануне вступления в ЕС было 20-24 года, уменьшилось на 18%. Куда они исчезли? Уехали, ведь смертность в этой возрастной группе мизерна. В Литве этот показатель еще более катастрофический — там уехало 30% демографического потенциала.

Мало того, наш опрос и данные принимающих стран показывают, что наши женщины за рубежом рожают почти вдвое активнее, чем на родине.

По результатам исследования 2012 года, среди рижан, планирующих уехать, гораздо больше тех, кто планирует завести ребенка в ближайшие три года, чем среди тех жителей столицы, которые уезжать не собираются. То есть, люди с наибольшим демографическим потенциалом — они же главная группа риска на отъезд. Вторая группа риска — семьи с детьми дошкольного и школьного возраста.

И это вполне объяснимо: за границей молодых матерей ждет большая социальная поддержка. Многие родители согласны на любые трудности адаптации за рубежом, лишь бы их детям потом жилось легче. «Хотела завести ребенка, но не была уверена, что смогу его в Латвии содержать», — написала одна из респонденток.

Мужчины/женщины. Женщин уезжало немного больше, чем мужчин. А значит, их настоящие и будущие дети, по большей части, автоматически оказывались за рубежом.

Как себя чувствуют наши эмигранты в новых условиях?

Опрос показал, что по большинству показателей удовлетворенность латвийцев жизнью за рубежом значительно выше, чем здесь.

К примеру, они гораздо более довольны жилищными условиями. И это — несмотря на бытующие мифы, что там многие ютятся по 8 человек в комнате, спят по очереди или в три этажа…

Поразила высокая оценка отношений с «людьми за пределами семьи» (коллеги по работе или учебе, соседи, чиновники и т.д.) — 8 баллов из 10. И это, несмотря на разную ментальность, неродной язык, тоску по родине и про— чее. Видно, что наши люди в состоянии наладить хорошие отношения с окру— жающими за границей.

В итоге, средняя удовлетворенность жизнью у наших эмигрантов — 8 по 10-балльной системе. Это очень высо— кая оценка. В среднем по Латвии она равняется 6,5. Мало того, выяснилось, что наши эмигранты довольны жизнью за рубежом так же или даже больше, чем жители принимающих стран.

Конечно, все это можно по-разному интерпретировать. Можно сказать, что на выезде у людей снижаются запросы. Но все равно, в целом, удачливых эмигрантов намного больше, чем неудачных примеров. Как складывается карьера у наших за рубежом? Среди покинувших Латвию в этом веке 46% людей с высшим образованием. Кто-то закончил вуз здесь, многие — там. Причем около 60% высокообразованных эмигрантов считают, что они используют за рубежом свою квалификацию и образование. (Для эмигрантов в целом этот показатель составляет 40%.)

И последнее наблюдение. В прошлом году около 10% эмигрантов в качестве главного занятия указали «уход за ребенком». Это гораздо больше, чем в Латвии, даже если брать людей возраста, сопоставимого с эмигрантами.