«Покажите, что лицо России — это не путины», — написал Семенченко в Facebook 14 мая 2014 года, через несколько дней после того, как повстанцы в Луганске и Донецке организовали референдум, и спустя месяц после того, как неопытная и плохо финансируемая украинская армия начала свою операцию против сепаратистов.

Перед тем, как отправиться на войну, люди, откликнувшиеся на этот призыв, проходили подготовку вместе с Национальной гвардией. Их прошлое проверяли, они присягали на верность Украине. По словам Рудольфа и других добровольцев, министр внутренних дел Арсен Аваков называл их героями и обещал им «ускоренное получение гражданства». Позднее, их батальон был включен в состав Национальной гвардии, однако правительство так и не обработало их документы. Это означало, что добровольцы не получали ни зарплаты, ни украинских паспортов, однако они думали, что после победы над сепаратистами все разрешится.

«В итоге они отправили нас на восток, так и не разобравшись с этой проблемой. Мы подумали: „Ладно, поговорим после победы“. Однако получилось так, что наступление сменилось отводом войск, затем конфликт заморозили, и в итоге тех, у кого не было документов, выбросили в мирную жизнь без средств к существованию», — рассказал мне Рудольф, когда мы сидели с ним в кафе в центре Киева. Позднее он снова вернулся на передовую, но на сей раз в составе военизированной группировки, которая не спрашивала у него никаких официальных бумаг и не обещала ему никаких документов. Вернувшись, он снова оказался на мели.

В прошлом декабре украинский генерал Александр Розмазнин заявил, что на украинской стороне воевали около тысячи иностранцев. Статистика по их странам происхождения засекречена, однако, по словам генерала, в их числе были люди со всего бывшего Советского Союза и из-за его пределов — в том числе из Франции и США. Рудольф говорил, что он лично знает 50 бывших добровольцев, которые сейчас живут в разных частях Украины без документов. Всего их, по его оценкам, должно быть несколько сотен. Многие из них, вероятно, скрываются, опасаясь, что украинские власти депортируют их из-за нелегального статуса.

Положение некоторых бывших добровольцев выглядит особенно трудным. Сергей, молодой российский оппозиционер из Ульяновска, воевал в подчинявшемся МВД добровольческом батальоне «Шахтерск», который был позднее расформирован за мародерство. В июле его задержали в Днепропетровске и велели ему покинуть страну. Возвращаться в Россию Сергей боялся и вместо этого направился обратно в зону конфликта. Там в прошлом месяце он наступил на мину и едва не потерял ноги. Пока его друзья собирали в Facebook средства на операцию, чиновники миграционной службы принесли распоряжение о его депортации прямо в реанимационное отделение больницы.

Юлии тоже приходится нелегко. Эта миниатюрная 20-летняя девушка, известная под позывным «Валькирия», приехала с юга России участвовать в демонстрациях в самом начале украинского Майдана. Позднее она сражалась в составе батальона «Айдар» — обвинявшейся в нарушениях прав человека националистической добровольческой части, которая в этом году была включена в состав украинской армии. В ходе боев она потеряла свой паспорт. Сейчас, спустя месяцы, она продолжает находиться на Украине. Здесь она родила ребенка, но не может получить для него ни свидетельство о рождении, ни медицинскую помощь.

* * *

В прошлом году командиры украинских добровольческих батальонов неоднократно писали президенту Петру Порошенко и не раз представляли ему списки иностранных бойцов, заслуживающих гражданства. Президентская администрация ничего им не отвечала. Впрочем, это не означает, что правительство не принимает в страну иностранцев. 2 декабря 2014 года Порошенко, имеющий право предоставлять гражданство своим указом, выдал украинские паспорта нескольким иностранным гражданам, которые будут проводить на Украине экономические реформы. В их числе американский инвестбанкир Наталья Яресько, ставшая украинским министром финансов, и литовский инвестбанкир Айварас Абромавичюс, ныне украинский министр экономического развития и торговли.

«Я хочу передать привет моим боевым побратимам, — заявил Порошенко в тот день в своем выступлении перед парламентом, отвечая на просьбу командиров. — Ваше обращение к президенту Украины по поводу предоставления украинского гражданства белорусам, россиянам, которые с оружием в руках вместе с вами защищали честь и независимость государства… Как я и обещал, я подпишу указ о предоставлении им украинского гражданства». Депутаты встретили его слова ликованием и овацией.

С тех пор прошло много месяцев, однако, как утверждают бойцы, за все время гражданство по президентскому указу получили только два иностранных добровольца — и оба случая были чистой воды политическим пиаром. Тем временем российские власти возбудили дела против нескольких бойцов добровольческих батальонов, а президент Белоруссии Александр Лукашенко дал зловещее обещание «разобраться» с теми, кто воюет на Украине, — «когда они вернутся в страну».

Сочувствующие добровольцам законодатели в этом году предложили два законопроекта, которые должны облегчить процедуры получения вида на жительство и гражданства для тех, кто хочет служить Украине. 6 октября парламент проголосовал за то, чтобы разрешить иностранцам вступать в украинские вооруженные силы. Однако даже если эти законы, зависшие в парламенте на месяцы, все же пройдут, они не помогут тем, у кого уже истекли сроки законного пребывания в стране. Героизм, который добровольцы в прошлом году проявляли на передовой, не имеет юридического веса для делающих свою работу сотрудников миграционных служб.

«По-моему, вполне очевидно, что для этих людей следует упростить механизм получения гражданства. Почему это не получается выставить на голосование, сказать трудно», — говорит депутат от проевропейской партии «Самопомощь» Наталья Веселова. В прошлом году она была одним из создателей батальона «Донбасс» (командир батальона Семенченко сейчас тоже заседает в парламенте). «Не понимаю, почему это так, но политической воли [к решению этого вопроса] сейчас нет», — отмечает она. Хотя правительство не хочет проводить огульную натурализацию, чтобы не «давать прибежище преступникам», объясняет Веселова, бросая добровольцев на произвол судьбы, власти делают из них преступников в их собственных странах. «Эти люди могут попасть под суд у себя на родине просто потому, что воевали за нас».

Бойцов особенно возмущает, что гражданство получают такие россияне, как Мария Гайдар — бывшая российская оппозиционерка, ставшая заместителем одесского губернатора. В мае Одесскую область возглавил прилетевший из Бруклина экс-президент Грузии Михаил Саакашвили. Ему тоже предоставили украинское гражданство. Помимо Гайдар, Порошенко также выдал украинский паспорт российскому уроженцу Владимиру Федорину, бывшему главному редактору украинской версии Forbes. Согласно официальной статистике, за первые восемь месяцев 2015 года украинское гражданство по президентским указам получили в общей сложности 707 человек. Часть из них — это специально приглашенные на госслужбу иностранцы, однако полный список власти не оглашают, что вызывает у добровольцев дополнительные вопросы.

«С какой стати [Гайдар получила гражданство]? — удивляется 35-летний россиянин Геннадий, еще прошлой весной командовавший взводом на передовой на востоке Украины. — Если для этого нужно работать на государство, я готов даже на работу водителя. Мы не просим денег, не просим зарплаты». Срок легального пребывания Геннадия на Украине истек, когда он лежал в госпитале с ранением, полученным в мае в ходе вылазки на территорию сепаратистов в районе поселка Пески в Донецкой области. «Полиция в любой момент может остановить меня на улице и депортировать, — заявил бывший боец националистической группировки „Правый сектор“ по телефону из неназванного украинского города, где его укрыли „добрые люди“. — Это просто несправедливо по отношению к ребятам, рисковавшим жизнью за независимость Украины».

Дмитрий, также воевавший в рядах батальона «Донбасс», считает, что пример добровольцев демонстрирует: украинскому руководству нельзя доверять. «Лично для меня наша история — это показатель. Когда Порошенко по телевизору говорит: „На нас напала Россия, а денег на танки у нас нет“, я могу это понять. Но он обещал нам паспорта, которые Украине ничего не стоят. Подписать указ можно за пять минут. Почему он этого не делает? Наверное, просто потому, что не хочет. В таком случае, возможно, что выигрывать войну он тоже не хочет», — говорит он.

Дмитрий, 40-летний гражданин Белоруссии, переехал на Украину еще в 2007 году. Сейчас он живет под Киевом с женой и ребенком. У него есть украинский вид на жительство, но его положение тоже непрочно, так как его паспорт скоро заканчивается, а чтобы его поменять Дмитрию придется ехать в Минск, столицу Белоруссии. Для него, как для человека, воевавшего с пророссийскими сепаратистами, это может быть опасно. «Мы полностью бесправны и беззащитны и ничего не можем с этим поделать», — добавляет он.

По словам Дмитрия, унижение иностранцев, воевавших на стороне Киева, усугубляется его собственным фронтовым опытом. Он вспоминает, как дезорганизация командования привела к огромным потерям под городом Иловайском. Не поверив обещаниям противника предоставить окруженным украинским силам «гуманитарный коридор», Дмитрий с горсткой товарищей откололся от своей части и начал выбираться самостоятельно. Они шли пять дней, а потом смогли запросить помощь и добраться до украинских позиций, находившихся за 50 миль. Ему повезло: сотни тех, кто прислушались к своим командирам, погибли или были захвачены в плен повстанцами и отправились на принудительные работы. Иловайская бойня, обстоятельства которой Украина все еще продолжает расследовать, стала черным часом для украинской армии. Украинское командование винит во всем российскую дезинформацию, однако сами бойцы полностью возлагают ответственность на киевских генералов.

Иностранные добровольцы, как и многие их украинские товарищи, также обвиняют военное руководство в том, что Украине не удалось отбить у повстанцев захваченные территории. Бюрократизм мешал принимать в вооруженные силы тех, кто хотел сражаться, а призывники были лишены боевого духа и плохо подготовлены. Попав в зону боевых действий, они буквально цепенели от страха и водки. «Мы потеряли донецкий аэропорт, мы потеряли Иловайск, мы потеряли Дебальцево», — перечисляет Дмитрий череду кровавых неудач. Ни одно из этих поражений не привело к смене командования.

«Однажды целая рота просто обратилась в бегство от звука наших же собственных пулеметов», — вспоминает Рудольф эпизод, случившийся зимой, когда он ненадолго вернулся на фронт вместе с «Правым сектором» — единственными, кто в то время продолжал принимать иностранцев. Когда «Правый сектор» не сражался, его члены боролись с пьянством в армии, обыскивая местные магазины и дома местных самогонщиков и выливая найденный алкоголь.

* * *

Российские СМИ много говорят об «иностранных наемниках» из США и Скандинавии, развлекающихся убийствами мирных жителей, и «фашистских» подразделениях, укомплектованных ультраправыми экстремистами. Особенно часто в этом контексте упоминался «Правый сектор» и батальон «Азов».

Россияне сильно преувеличивают, однако некое зерно правды в их утверждениях есть. Неонацисты, зачастую прибывшие издалека — например, из Швеции, — не скрывают своего присутствия среди бойцов того же батальона «Азов», ультраправого подразделения, эмблемой которого служит вольфсангель. Один из американских конгрессменов назвал «Азов» «неонацистской вооруженной группировкой». Активно участвовавший в протестах на Майдане «Правый сектор», у которого теперь есть своя политическая партия, регулярно вступает в стычки с полицией и обвиняет Запад в попытках «морально разложить» Украину «пропагандой гомосексуализма».

Впрочем, в ряды ультраправых объединений бойцов приводила не только идеология. Некоторые говорили мне, что они вступили в «Правый сектор» только потому, что он — в отличие от других подразделений — не предъявлял бюрократических требований к тем, кто хотел воевать. Мои собеседники также отрицали, что они были наемниками. Никто из полудюжины иностранных бойцов, с которыми я говорила, не получал от государства никаких денег. В основном им оказывали помощь и обеспечивали снабжение добровольные жертвователи. Какие-то деньги заплатили только одному из россиян. Это были всего 4500 украинских гривен (примерно 200 долларов) за четыре месяца боев, и поступили они от негосударственных спонсоров.

Сейчас иностранцы боятся оказаться жертвами борьбы между добровольческими батальонами и правительством в Киеве, которое стремить вступить в Европейский Союз и поэтому хочет избавиться от любых связей с ультраправыми расистами — пусть даже эти ультраправые помогали украинской армии в трудные моменты. Как утверждает один из бойцов «Азова» Алексей Филиппов, сейчас в рядах батальона состоят не меньше сотни россиян. 27-летний Филиппов раньше служил офицером в российской армии. В феврале он добрался автостопом до украинской границы и объявил пораженным пограничникам, что хочет воевать за их страну.

Филиппов называет себя буддистом. С короткими, сухими смешками он рассказывает, что он закончил военно-морское училище на российском Дальнем Востоке и служил сначала в морской пехоте, а потом в СОБРе — спецподразделении российского МВД, занимающемся освобождением заложников и операциями против организованной преступности. По его словам, до украинского конфликта он не интересовался политикой, однако позиция официальных российских СМИ вызвала у него такое отвращение, что он начал следить за страницами правых батальонов в социальных сетях.

«Я думал: „Что за чушь?“» — говорит он, вспоминая о нелепых передачах российского телевидения, которое, среди прочего, обвиняло украинскую армию в том, что она распинает детей на крестах. Когда он начинал спорить о войне на Украине, друзья обвиняли его в том, что он «за американцев» и отворачивались от него. «Наконец, моя девушка спросила меня, почему я просто не поеду воевать за этих фашистов», — говорит он.

«Я подумал: „А почему бы и нет?“» — рассказывает Филиппов за столиком киевского кафе, бросая пять кусков сахара в зеленый чай. Он взял свою спецназовскую амуницию и отправился на Украину, где присоединился к «Правому сектору», который сильнее всего очерняли российские СМИ. Проведя некоторое время на передовой под Донецком, Филиппов перешел в «Азов». Теперь он служит инструктором на одной из тренировочных баз батальона.

«Я полагал, что, если мы победим этих недосепаратистов и Украина придет к процветанию, русские увидят, что Украине революция пошла на пользу, и начнут требовать перемен от Путина», — говорит он. Впрочем, за время конфликта он перестал идеализировать новое прозападное руководство Украины, зато проникся ультраправой идеологией и начал цитировать на своих страницах в социальных сетях Гитлера и Ницше. При этом, по его словам, единственная причина, по которой он не покинул «Азов», заключается в том, что он незаконно находится в стране и работать ему больше негде. Получив паспорт, он хочет поступить на службу в украинский спецназ.

«Для меня главное — стать украинским гражданином, чтобы не получилось: „Спасибо, что за нас повоевал, а теперь пошел на...“».

Мария Антонова («Foreign Policy», США)

Он по-прежнему ходит в форме с нарукавной нашивкой в виде красно-белого белорусского флага.

Сейчас Рудольф уже несколько месяцев живет в Киеве и ночует у друзей на диванах.

Положение некоторых бывших добровольцев выглядит особенно трудным. Сергей, молодой российский оппозиционер из Ульяновска, воевал в подчинявшемся МВД добровольческом батальоне «Шахтерск», который был позднее расформирован за мародерство. В июле его задержали в Днепропетровске и велели ему покинуть страну. Возвращаться в Россию Сергей боялся и вместо этого направился обратно в зону конфликта. Там в прошлом месяце он наступил на мину и едва не потерял ноги.