Наталья Полыця-журналист

Как любят русских: личный опыт

«А русские, где русские?!». — «Вы русские? Можно я рядом с вами посижу?». Человеку, который более 30 лет прожил в Латвии, в стране, граничащей с Россией, сложно представить такую ситуацию. Еще сложнее представить, что где-то за тысячи километров от России к тебе относятся заведомо хорошо, потому что ты — русский.

«В Сербии хорошо, там русских любят», — говорили мне перед отъездом. Представлялось, что «любят» — это когда ты не стесняешься и не боишься говорить о том, что ты русский. На деле же сербская братская любовь к России встретила меня с таким размахом, что порой происходящее походило на сюрреалистичное кино.

Первые полчаса в Сербии (аэропорт, пограничный контроль, багаж, автобус) сталкивают тебя с людьми, и ты думаешь: почему они такие отзывчивые, чего от тебя хотят, в чем подвох? Потом понимаешь — нет, они действительно такие, простые и открытые. Мы по инерции продолжаем ожидать, что если человек предлагает помочь тебе донести сумку, то он покушается на ее содержимое. Становится не по себе от мысли, насколько мы закостенели.

Братская любовь

Русских распознают сразу же и действительно радуются. Едем в автобусе, мой коллега уступает место женщине. Она говорит другой даме (по-сербски): «Смотри, какая у нас молодежь воспитанная!». Та ей отвечает с гордостью: «Это не наша молодежь, а российская!». В этот момент у одного из пассажиров звонит телефон. Рингтон — голос Левитана, «говорит Москва». Недоумеваем, но дальше — больше.

По долгу службы пришлось бывать на телевидении. Звонок в прямой эфир. С сильным акцентом, явно прилагая усилия, мужской голос говорит по-русски:«Спасибо вам за возможность услышать русскую речь». И кажется, что вот-вот заплачет. Это было основное его послание: он позвонил в эфир только чтобы сказать «спасибо».
Мы начинаем привыкать к тому, что можно смело говорить, что ты русский, и не бояться, что с тебя начнут спрашивать за «исторические ошибки» твоей этнической родины. К тому, что ты не просто можешь, ты должен общаться со всеми на своем языке.

«Я прекрасно знаю английский. Но зачем мы, братья, будем с вами на их язык переходить? Мы же и так друг друга можем понять?» — говорит сербский журналист. Говорит по-сербски, и действительно, все понятно и так. Здесь, конечно, любовь к русскому соединяется с нелюбовью к английскому.

«Вы русские?» — спрашивает продавец антиквариата на блошином рынке. — «Да». —«А можно вас на кофе пригласить? Я угощу!». Нас трое, мы не говорим по-сербски, он не говорит по-английски (как и многие здесь, принципиально), и у него нет тайной мысли что-то нам продать. Он просто «хочет пообщаться с русскими». Это очень трогательно, но в конце концов накладывает ответственность. Когда в одном магазине на вопрос «сколько с нас?» ответили «с братьев денег не берем!», стало не по себе.

Коллеги позвали в небольшой город Прокупле (южная Сербия, население 27 тысяч человек). Приезжаем. Нас сразу же ведут в ресторан. У входа дети в сербских национа