Один из величайших провалов администрации за последние семь лет — это ее упорная недооценка врага («на грани стратегического поражения», «команда второго состава», «сдерживание» и как всегда «не на той стороне истории»). Она дошла до того, что перестала воспринимать их всерьез. Когда «Аль-Каида» нанесла удар по консульству в Бенгази, Белый дом искренне полагал, что это спонтанное нападение толпы, недовольной трейлером к фильму, который так и не был снят. Огромная стратегическая глупость, таящаяся в таких представлениях, еще более предосудительна, чем альтернативные версии о том, что высокопоставленные чиновники лгали, чтобы не попасть в неловкое политическое положение внутри страны. Но администрация в этом вряд ли одинока. Министр внутренних дел Британии (консерватор, конечно) в понедельник заявил: «Парижские атаки не имеют ничего общего с исламом». Чепуха. Имеют. Конечно, это злобный, жестокий, апокалиптический, и к счастью, находящийся в меньшинстве элемент ислама. И тем не менее, это все равно ислам.

Вопреки утверждениям президента и его команды, у врага все в порядке, и он жив-здоров. Гражданская война в Сирии стала учебным полигоном для тысяч рекрутов, посвятивших себя джихаду. Лагеря беженцев, где живут сотни тысяч лишившихся домов, получивших серьезные психологические травмы и подвергающихся дурному обращению детей, на долгие годы стали безграничным людским фондом для пополнения рядов джихадистов. Западные цивилизации просто не могут поверить в жестокие факты войны и демонстрируют бесполезные и бессмысленные жесты сочувствия. Сначала это было «Я Шарли», а теперь подсветка зданий в цветах французского флага. Мило, но этим войны не выигрывают.

Что же потребуется для ведения этой войны? Во-первых, стойкость и терпение: не исключено, что эта война будет длиться до конца моей жизни и даже дольше. Это неприятная реальность, но с этим ничего не поделаешь. Политикам придется объяснять, насколько высоки ставки в этой войне. Президент, может, и прав в самом узком смысле, когда говорит, что «Исламское государство» не представляет угрозу нашему существованию, но он своими действиями может расстроить нашу политику и вызвать хаос в тех районах мира, которые нам далеко не безразличны. Если джихадисты получат оружие массового уничтожения (а они этого очень хотят), то они смогут и будут убивать людей не десятками и не сотнями, а тысячами и десятками тысяч.

Нам необходимо понять идеологию наших врагов (а вернее, идеологии). «Исламское государство» отпочковалось от «Аль-Каиды», но у него — иная тактика, иная стратегическая концепция, его методы вызывают особый ужас, оно готово убивать других мусульман. Пока государственные руководители не начнут открыто обсуждать эти вопросы, наша стратегия и далее будет состоять в основном из санитарных бомбардировок, которые временно облегчают зуд, но не излечивают гноящиеся раны.

И наконец, нам надо прекратить словоблудие. «Жестокие экстремисты» — это на самом деле исламисты. Нам нужно не «призывать их к ответу», не «удалять их с поля боя», а захватывать или убивать. Хотя убийствами партизанское движение не ликвидировать, нам придется убивать множество людей — не сотни, а тысячи. Только так мы сможем сломать хребет «Исламскому государству» и родственным ему движениям. В этих целях нам необходим долгосрочный план — но не по «сдерживанию» исламистов, а по их уничтожению. Сегодня очевидно, что у администрации нет такого плана, но если он все же существует, предельно понятно, что он терпит неудачу.

Это будет длительный, кровавый и дорогостоящий процесс. На кон поставлен не просто наш образ жизни в смысле рок-концертов и выпивки в ресторанах. Нет, решается судьба основных прав и свобод: слова и религии, равенства женщин, и что самое важное, свободы от страха и права думать.

Мои критики ошибаются. Четвертая мировая война началась в 2001 году. И она продолжается до сих пор. И вполне возможно, что эта Четвертая мировая война будет длиться гораздо дольше, чем они или я можем себе представить. Чтобы то же самое не говорили наши дети и дети наших детей, мы должны для начала рассказать им правду.