Похоже, рублю уже никто не верит
24.01.2016395112
Мэтт О’Брайен (Matt O'Brien)

ссия стала жертвой двух классических ошибок. Самая известная из них — это никогда не ввязываться в территориальные споры в Азии (черт!). И почти такая же знакомая ошибка — это думать, что экспорт нефти может заменить настоящую экономику.

Так что — двойной просчет.

Судя по последним новостям, российский рубль опять в свободном падении. С начала года он обесценился на 12% и на целых 5% за один только вторник — остановившись на отметке чуть выше 83 по отношению к доллару. В пятницу он укрепился, поскольку тот день был удачным для нефти. Но даже и в этом случае его стоимость значительно ниже, чем чуть более года назад, когда из-за массового изъятия рублевых депозитов власти были вынуждены поднять процентную ставку, чтобы люди не потеряли доверия к рублю. Другими словами, вчерашние панические опасения превратились сегодня в суровую действительность.

Все дело в том, что, как я уже говорил, у России нет практически никакой экономики за исключением экспорта нефти — то есть, у нее сейчас экономики больше нет вообще. Судя по падению экономического роста Китая, спрос на нефть упал, но — что гораздо важнее — ее просто слишком много добывают. За период между сланцевой революцией, отказом Саудовской Аравии сокращать добычу и отменой санкций против Ирана с его ядерной программой перепроизводство на нефтяном рынке по оценкам Международного энергетического агентства составило 1,5 миллиона баррелей в день.

В результате — во всяком случае, на данный момент — цена на нефть сократилась на 75% до 30 долларов за баррель. Эта цена настолько низкая, что некоторым фирмам, добывающим сланцевую нефть, следовало бы начать сворачивать бизнес, после чего объем предложения должен сократиться, и цены начнут повышаться. Правда и здесь есть две проблемы. Первая заключается в том, что многие производители сланцевой нефти взяли в долг такое количество денег, что теперь они не могут позволить себе прекратить добычу. Вторая проблема — это то, что даже если они это и сделают, они без труда смогут при необходимости закрывать или открывать скважины. А это значит, что в худшем случае они будут вынуждены бездействовать, но как только цены вновь поднимутся — скажем, до уровня 60 долларов за баррель — снова начнут добычу, установив на этой отметке потолок.

Поэтому, даже если ситуация и улучшится, в России она по-прежнему останется неблагоприятной. Обратите внимание: в 2015 году экономика страны сократилась на 3,7%, и по прогнозам Международного валютного фонда в этом году она сократится еще на 1%, исходя из весьма оптимистичного на сегодняшний день предположения, что цена на нефть будет составлять в среднем 42 доллара за баррель. Судя по всему, не лучше обстоят дела и с российским бюджетом. Ведь бюджетные поступления на 50% состоят из доходов от продажи нефти. Так что даже только что объявленного сокращения бюджетных расходов на 10% может оказаться недостаточно, поскольку оно планировалось в надежде, что цена на нефть вновь поднимется до уровня 50 долларов за баррель.

Конечно же, то, что Внешэкономбанку может потребоваться господдержка на сумму целых 18 миллиардов долларов, тоже не поправит ситуацию. На основании чего можно говорить, что ситуация становится серьезной? (Если, скажем, не считать того, что российские олигархи уже почти больше не скупают в Лондоне в таких количествах дорогие и эксклюзивные произведения искусства?) Пожалуйста, вот пример: представители российского высшего руководства заявили, что Россия, возможно, будет вынуждена сократить добычу нефти, чтобы попытаться искусственно поддержать цены на нефть, признавая тем самым поражение — и уступая долю на рынке — в своей холодной войне с Садовской Аравией.

Можно еще посмотреть на рубль. Он находится почти там же, где и показатели российской экономики. А сейчас это означает, что страна терпит крах. Ведь рубль обесценился за последние два года почти на 60%.

И опять все упирается в нефть. Падение цен на нефть означает, что у российских компаний уже меньше долларов, которые можно перевести в рубли, что, иначе говоря, значит, что спрос на рубли упал — следовательно, и его стоимость тоже падает. И чем больше рубль обесценивается, тем больше простых россиян могут решить, что даже при 11%-й ставке хранить деньги в рублях не стоит, если можно было бы хранить свои сбережения в долларах, которые не обесцениваются. Именно это и происходило в конце 2014 года — во всяком случае, пока в банках не закончились доллары. Тогда люди бросились переводить свои рубли во что угодно — стали покупать автомобили, мебель «Икея», гаджеты Apple — что выглядело так, будто это на самом деле поддержит стоимость рубля.

Для Москвы это красная черта. Не страшно, когда рубль дешевеет, страшно, когда он обваливается. Потому, что валюта не может функционировать, если в нее не верят. И такого рода обвал мог бы разрушить остатки доверия к рублю. А это, в свою очередь, привело бы к тому, что российские компании остались бы с долларовыми долгами, выплачивать которые было бы гораздо труднее теперь, когда им самим платили бы в рублях, которые почти ничего не стоят. Другими словами, это означало бы государственное банкротство.

Хорошо, что этого сейчас не происходит. Но плохо то, что рубль дешевеет так быстро, и такое вполне возможно. Это не означает, что сейчас, отпустив рубль, Россия поступает неправильно. Она делает правильно. Она не может себе позволить тратить свои бюджетные резервы, пытаясь пренебрегать экономическими законами — удерживать то, что росло вместе с ценой на нефть, от падения вслед за этой ценой — или наносить своей экономике еще больший ущерб, повышая процентную ставку. Да к тому же обесценивание валюты реально повышает конкурентоспособность любых отраслей экономики, не относящихся к экспорту нефти.

Но Россия хочет, чтобы это произошло в плановом порядке, организованно — то есть, ей, возможно, придется попытаться сократить продажи, сделав то, чего, как я уже говорил, ей делать не следует: потратив часть своих резервов и даже обложив налогом тех, кто выводит свои средства за рубеж. Это (мой совет) на самом деле разумнее, чем кажется. Смысл состоит в том, что России следует сохранить свои резервы на случай, если будет совсем плохо — а не просто плохо.

Главное, что рубль будет падать и дальше, пока падают цены на нефть. И если вам кажется, что вы это уже проходили, то потому, что так оно и есть. Будь то в 1986 году или 1998-м, или 2016-м, российская экономика сильна лишь настолько, насколько устойчива цена на нефть — то есть не очень.

И в самом деле, за один только прошедший год доходы простых россиян сократились с учетом инфляции на 9%. Для Путина это плохой знак.