источник: putin-today.ru

«Вся королевская конница,
Вся королевская рать
Не может Шалтая,
Не может Болтая,
Шалтая-Болтая,
Болтая-Шалтая,
Шалтая-Болтая собрать!»
Английская народная песенка
в переводе С.Я. Маршака

Известно, что трагедия Шалтая-Болтая произошла не из-за того, что он «сидел на стене», но потому, что он «свалился во сне».

То есть в выигрышной и безопасной ситуации (что ему могло угрожать на стене-то?) он потерял бдительность (заснул), результатом чего стала полная утрата стратегически важной (на стене) позиции и системная катастрофа (никто его так и не собрал, канул Шалтай-Болтай в Лету).

Обратите внимание, что какое-либо внешнее воздействие на Шалтай-Болтая отсутствует в принципе. Мы можем предполагать наличие неведомой угрозы (ведь он же зачем-то занял неатакуемую позицию на стене), но к катастрофе привела не эта гипотетическая угроза, а неадекватная оценка Шалтаем-Болтаем рисков, что и привело к падению с последующей аннигиляцией.

Совершенно очевидно, что реакция на гипотетическую внешнюю угрозу, концентрация внимания именно на ней (возможно, воображаемой — отсутствующей в реальности) незаметно для Шалтая-Болтая привела его к гибели от собственноручно созданной угрозы внутренней, которая была реальна, но он ее не заметил.

Некоторые влиятельные группы в сегодняшней российской политике очень сильно рискуют повторить судьбу Шалтая-Болтая. Ждать угрозу с одной (внешней) стороны, а погибнуть в результате развития своими руками созданной ситуации.

Нет, я не о власти. У российской власти в этом отношении как раз все в порядке. Все угрозы она видит, контролирует и, при условии адекватной оценки своих возможностей влияния на ситуацию, способна не напрягаясь управлять процессами. Поскольку до сих пор она (власть) была более чем адекватной, возможно даже слишком адекватной (народ все же не любит холодный прагматизм, ему иногда и от власти сумасшедшинки хочется, так, чтобы шапкой оземь, рубаху на груди пополам и была-не была), есть основания полагать, что не только процессы в стране и вокруг нее, но и ход истории российская власть из-под контроля не выпустит.

Я как раз об оппонентах власти. Причем не об оппонентах из числа право-радикальных патриотов. У этих есть шанс не нанести поражение власти, а лишь воспользоваться маловероятным случаем поражения России в геополитическом противостоянии с Америкой.

Маловероятным потому, что расчет ресурсной базы (в том числе с учетом потенциальных союзников), имеющейся в наличии у Москвы и Вашингтона, а также динамика изменения соотношения сил на мировой арене убедительно свидетельствуют, что крах мобилизовавших все ресурсы США объективно наступает раньше, чем возникающие в результате американских сверхусилий серьезные проблемы России приобретут необратимый, тем более катастрофический характер. России угрожает только психический слом, сродни тому, что в начале 90-х уничтожил СССР, но никак не проигрыш на поле боя, в том числе экономического.

Я знаю, что найдутся желающие оспорить последний тезис, но статья — не докторская диссертация и обосновывать каждое слово страницей цитат и ссылок нет места. Тем более, что тома цитат и ссылок, тонны документов и аргументов не помогают ученым достичь единого мнения даже в точных науках. Куда уж там, даже не в истории — в живой сегодняшней политике. Поэтому просто учтем, что в своих размышлениях я руководствуюсь вышеприведенным тезисом, который не может быть строго доказан. Потому и опровергать его бессмысленно — опровержение будет столь же умозрительным.

Когда я говорю о современных шалтай-болтаях, усердно копающих стране яму, в которой сами же будут похоронены, я имею в виду в первую очередь компрадорскую либерально-грантоедски-пармезанную тусовку, ориентированную на победу США и рассчитывающую занять при оккупационных властях должности начальников вспомогательной полиции, бургомистров и, кому особенно повезет, обер-бургомистров. Некоторые оптимисты даже на роль туземного вождя претендуют. Вот они-то могут огорчить российское общество своим полным внезапным исчезновением (свалиться во сне).

До сих пор присутствие потерявших остатки даже не народного доверия, но традиционной русской народной «милости к падшим» либеральных оппозиционеров в российской политике, причем присутствие совершенно несообразное их реальной популярности у избирателей, объяснялось исключительно традиционной путинской политической толерантностью.

Напомню, что после прихода к власти В. Путина прекратилась травля коммунистов и националистов, но не началась травля либералов. Власть прислушивалась и к одним, и к другим, и к третьим, все имели доступ к должностям, телевизионным эфирам, все могли донести свои взгляды и концепции до источника принятия решений. Каждый, кто был способен не только к веселой или пафосной трепотне на ток-шоу, но и к минимальной полезной деятельности, получал государственную поддержку и возможность реализоваться.

Конечно, отказ от идеологической девственности расстраивал и левых, и правых, и либералов, и демократов, и коммунистов, и монархистов. Все они желали быть «любимой женой» власти. Все хотели занять место жрецов единственно-верной идеологии и травить своих идеологических оппонентов, забирая у них должности и бюджетные вкусности. Уверенность в собственной непогрешимости была у каждого столь велика, что никто не останавливался перед опасностью пустить вразнос страну. Готовы были жить по-принципу «так не доставайся же ты никому».

Между тем путинская внутренняя политика, если и опиралась на его личные качества, то лишь частично. В целом ее определяет абсолютный прагматизм. В 2000 году, когда В. Путин получил высшую власть в государстве, страна стояла на грани гражданского конфликта, вполне способного перетечь в гражданскую войну такой интенсивности, что нынешние события на Донбассе показались бы детскими шалостями в песочнице.

Авторитет центральной власти, полностью зависимой от олигархов и проигравшей первую чеченскую войну, упал ниже некуда. Регионы начинали готовиться жить без Москвы. Олигархи грабили бюджет не стесняясь. Силовые структуры были предельно ослаблены и дискредитированы. Народ ненавидел систему и все, что с ней связано.

Однако никакой организованной политической силы, способной предложить действенную альтернативу, не существовало. Когда я пишу «не существовало», я помню о КПРФ. Она не являлась действенной силой, почему, кстати, не только не пришла к власти, но даже не номинировалась на нее.

В общем, анархия с последующим военным переворотом или военный переворот с последующей анархией — вот небогатый выбор путей развития России в 1999 году, когда за три месяца с 11 мая по 10 августа сменилось три премьера российского правительства.

В. Путин получил страну в условиях, когда достижение внутренней стабильности было первоочередной задачей. Причем, учитывая отсутствие серьезного перевеса какой бы то ни было политической силы, а также опасность внешнего вмешательства в цветном формате, достичь этой стабильности можно было только путем общественного консенсуса, основанного на балансе политических сил. Собственно, В. Путин и его составлявшаяся тогда команда и выступили гарантами общественного согласия, основанного на балансе сил.

Олигархи и либералы слишком отчетливо видели угрозу русского бунта и поэтому согласились с необходимостью поделиться полномочиями в пользу государственной власти, которая должна была их от этого бунта защитить. Поделились не только полномочиями, но и доходами. И даже отдали некоторых своих слишком уж неадекватных товарищей (Березовского, Гусинского, Ходорковского) власти на показательную расправу.

Все пятнадцать лет власти путинской команды (независимо от того, кто был президентом) — это время чуткого реагирования на изменение народных симпатий и соответствующего изменения баланса политических сил. Я знаю, что многие готовы поднять вселенский плач о засилье либералов в экономическом блоке и т.д. Отмечу лишь две очевидные вещи.

Во-первых, как бы ни любили комментаторы рассказывать, что в путинской команде одни и те же люди только местами меняются, сейчас с Путиным работает уже третий состав правительства и (судя по внешним признакам) готовится четвертый. Просто люди уходят по одному и их не казнят на площади. Поэтому изменения не так заметны.

Во-вторых, ни в 2000, ни в 2004, ни даже в 2008 году Россия не могла себе позволить такое противостояние с Америкой, как сегодня. И именно по экономическим причинам, поскольку военная безопасность обеспечивалась ядерным арсеналом, способным уничтожить не то что США — планету. Раз сегодня может, значит не такой уж предательской, как кажется некоторым, была работа экономического блока. Да и все правительство, столь кардинально изменившее положение страны в такие короткие сроки, трудно обвинить в некомпетентности.

В общем, те члены путинской команды, которых сегодня обвиняют в либерализме, еще десять-пятнадцать лет назад воспринимались бы как махровые черносотенцы или убежденные коммунисты. Но на сформированное у народа отношение к правительству, как к группе либералов-вредителей (независимо от того, кто реально занимает министерские должности) я бы все же внимание обратил. Во-первых, горячо обвиняют чиновников в либерализме те, кто сам желает занять их места.

При Ельцине так обвиняли в приверженности идеям коммунизма. То есть либерализм настолько не в моде, что обвиняющие рассчитывают подобного рода идеологическими обвинениями добиться смещения оппонентов. Во-вторых, народ действительно крайне негативно относится к чиновникам, которых обоснованно или нет обвиняют в либерализме и попытке проводить курс на соглашение с Западом.

Это значит, что точка баланса российской политики сместилась в крайне невыгодную для либералов сторону. Для сохранения баланса системы их становится необходимо выбросить с качелей.

В такой ситуации всякая критика поддержанного подавляющим большинством населения (85-90% опрошенных в ходе различных социологических исследований на протяжении последнего года) курса власти на жесткое противостояние с Вашингтоном с целью защиты российских жизненных интересов, моментально переводит критикующего в разряд маргиналов (общество предает его остракизму).

Это уже испытали на себе Макаревич и Навальный, Немцов и Каспаров. Скорректировали свое информационное вещание, не желая терять аудиторию, оппозиционные телеканалы.

Только Ксения Собчак упорно и смешно сражается с исторической неизбежностью, но ей можно. Она то ли скандальный журналист, то ли развлекающаяся светская девушка, но при всем уважении к ее находчивости, въедливости и упрямству политиком или лидером общественного мнения ее вряд ли назовут даже редкие почитатели ее таланта.

То есть власть больше не нуждается в сохранении либералов в активной политике. Они уже ничего не балансируют, наоборот, одним своим присутствием повышают конфликтность в обществе. Более того, сохраняя их власть принимает на себя часть общественного недовольства.

В таких условиях умные либералы сидели бы тихо и ждали лучших времен. Но они ведь кричат. Они заявляют, что 90% населения необходимо лишить права голоса, поскольку избирают не тех. Они со смаком обсуждают перспективы расчленения России. Они гиперболизируют любую проблему, а если таковой не находится, придумывают ее — исключительно с целью предречь скорый крах власти, которую поддерживает 90% населения страны.

А между тем только эта власть и спасает либералов от стихии народного гнева. Но ничто не может продолжаться бесконечно. Тем более, в кризисных условиях власть не может рисковать своей популярностью, обеспечивая либералам присутствие в политике, которого их давно готов лишить народ. Да и ЕС, для которого (в надежде на его разумное поведение и дрейф в сторону экономического, а затем и политического союза с Россией) либералов держали (как способных говорить с европейцами на одном языке), откровенно разочаровывает своей недееспособностью даже перед лицом неизбежного самоуничтожения, в случае дальнейшего следования в фарватере политики США.

В общем, причин оставлять либералам хоть какие-то позиции во власти и политике нет. Если бы они, сохраняя приверженность либеральным концепциям в экономике, поддерживали российскую политику, какое-то влияние они могли бы сохранить. Но они практически повторили фокус критикуемых ими большевиков и объявили целью поражение собственного правительства. Они активнее, чем США, требуют вернуть Крым. Они настаивают на геополитической капитуляции, ведущей к потере Россией субъектности, к ее распаду.

В результате народу они не нужны. Если он и решит поменять власть, то точно не на либералов. Власти они тоже не нужны. Если она и поссорится с народом, то только из-за либералов. При таком раскладе через пару-тройку лет либералов не только в политике — в Википедии не останется.

Ну и для чистоты эксперимента давайте представим себе, что сбылась мечта либералов и режим рухнул. В Кремле новая власть. Только российские либералы думают, что они попадут в эту власть. Даже американцы уже поняли, что если кто-то способен сместить действующую российскую власть, то это лево-правый патриотический блок (от коммунистов до черносотенцев). И то, как было указано выше, это возможно лишь в случае геополитической победы США. Только в таком варианте российская власть может потерять популярность настолько, чтобы ей могли представлять угрозу малочисленные и вечно грызущиеся между собой (по идеологическим, разумеется, причинам) патриотические общественные и политические структуры.

Итак, допустим, наступило будущее, о котором мечтали либералы. США победили, российская власть потеряла авторитет и вынуждена уйти. Ей на смену приходит гремучий патриотический лево-правый коктейль. Это вполне устраивает США. Страну эти «патриоты» развалят не менее успешно, чем их украинские собратья. При этом Вашингтон не будет нести никакой ответственности — ни финансовой, ни политической, вообще никакой. Ведь эта новая власть будет искренне ругать и ненавидеть Америку. Как украинцы, уничтожая свою страну искренне ненавидят Россию, считая, что даже мозоли на пальцах ног придумал Путин, специально чтобы доставить им (украинцам) неудобства и страдания.

Но вот вопрос — где при этой гипотетической новой власти окажутся либералы? Боюсь, что до концлагеря не довезут ни одного. Уже сейчас по отношению к ним лево-правый патриотический лагерь настроен примерно так, как матросы Кронштадта в 1917 году по отношению к офицерам императорского флота. О таких «радостях жизни», как конфискация имущества и компенсация государству понесенных в результате их либеральной деятельности убытков я просто молчу. Там еще правнуки будут должны стране миллиарды.

Вот и получается, что вся политическая деятельность либералов, направленная на подрыв политических позиций Путина, в конечном итоге оборачивается против либералов. Если у них не выгорит (а у них не выгорит), они лишатся доступа к власти и деньгам и потеряют самоуважение, поскольку они уважают только тех, кто доступ к власти и деньгам имеет. Если же, паче чаяния, у них выгорит, то придет такая власть, что мало кто из либералов ее переживет. При этом временно живые либералы позавидуют мертвым либералам.

Конечно, изменения внутриполитического ландшафта, вызванные геополитическим противостоянием России и США, коснутся не только либералов. Очевидно, что с потерей такого общего врага весьма условный антилиберальный союз ненавидящих друг друга коммунистов и монархистов моментально распадется и останется только лютая вражда между двумя этими лагерями. Вражда, чуждая народу, но естественно вытекающая из событий столетней давности, урок из которых так и не вынесен ни одними, ни другими, готовыми и дальше к вящей радости практичных англо-саксов убивать друг друга из-за виртуальных идеологических расхождений.

Потеряет целостность и смысл существования мощный политический центр, представленный бюрократическими партиями. До сих пор он служил естественным мостом между либералами и право-левыми радикалами. С уходом с политической арены либералов центр формально остается центром, находясь между правыми (монархистами, черносотенцами и т.д) и левыми (коммунистами, троцкистами, социалистами и т.д.).

Но он же становится и центром притяжения всей той патриотической ненависти, которая ранее адресовалась либералам. Если партии центра сумеют сыграть роль стабилизатора политической системы (что при их бюрократической неповоротливости сомнительно), они уцелеют и станут ценным элементом новой политической архитектуры, если нет, их быстро разорвут левые и правые пассионарии, которые всегда стремятся увеличить свой вес за счет поедания центра и интеграции в свои структуры его бывших частей.

В общем, в ближайшие годы российская политическая авансцена должна претерпеть серьезные изменения. Судя по тому, как действовала власть последние пятнадцать лет, она постарается сделать эти изменения максимально щадящими и минимально заметными. Просто постепенно (за три-пять лет) политическая и медийная элита сменится процентов на 50-90.

Но ни один политик, ни одна политическая сила независимо от того, какие позиции в отношении власти они занимают, понимают они уровень и размах происходящих в мире, а следовательно и в России, изменений или нет, не создают себе проблемы, не готовят ликвидацию остатков собственного политического влияния, с таким веселым вдохновением и редкостным упорством, как либеральные шалтаи-болтаи.

Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования, специально для «Актуальных комментариев».