День Победы: Операция «Багратион»

отметили
22
человека
в архиве
День Победы: Операция «Багратион»
22 июня. Небо разрывает рев сотен и тысяч боевых самолетов, леса Белоруссии ходят ходуном, залпы орудий перепахивают позиции, и вскоре их ошарашенные защитники массами сдаются наступающим. Скоро эти события станут притчей во языцех, символом грандиозной военной катастрофы. Однако речь идет не о 1941 годе. По иронии судьбы, именно 22 июня, но в 1944 году, началось сражение, ставшее одним из крупнейших поражений нацистов. Операция «Багратион».

Наступления, увязшие в болотах

К концу весны 1944 года ситуация на фронте сложилась двойственная. С одной стороны, вермахт отступал без перерывов уже десять месяцев. Иногда эти отступления шли упорядоченно и на небольшое расстояние, иногда на немецкие войска обрушивались настоящие катастрофы, однако в целом дело было ясное: немецкие войска повсюду сдавали позиции. И все же это была лишь одна сторона медали. Проблема в том, что РККА, хотя и вела успешные наступления, находилась на пределе прочности. Нацистов гнали – но дорогой ценой. Резкое движение на запад линии фронта на Украине, менее стремительное, но ощутимое продвижение от Орла в Белоруссию, сбивание блокады Ленинграда – все это были зримые успехи, однако на фоне страшных потерь 1941 и 1942 года даже они были недостаточными. При продолжении войны с тем же соотношением потерь, что в 1943 году и даже в начале 1944, в СССР просто мог начаться недостаток боеспособных мужчин для пополнения армии. Тем более, к весне 1944 года наступления РККА в основном уперлись в разнообразные естественные и искусственные препятствия. Рейх еще контролировал Прибалтику, большую часть Белоруссии, обширные территории на западе Украины, и в Берлине еще могли рассчитывать свести войну на востоке хотя бы к ничьей. С другой стороны, вермахт сам находился в тяжелом положении, в основном исчерпав резервы и удерживая фронт основательно побитыми дивизиями. Противостоящие армии стояли друг напротив друга как два готовящихся упасть в нокаут боксера, и вставал вопрос о том, кто не сможет выдерживать напряжение раньше.

Положение дел в Белоруссии выглядело совершенно бесперспективным. После каскада успешных наступлений, приведших РККА назад к воротам этой республики, армия неожиданно уперлась в линии немецкой обороны, которые не могла пробить многие месяцы. С осени 1943 года по весну 1944 на линии от Витебска до Бобруйска постоянно шли попытки взломать фронт и освободить Белоруссию, однако все эти операции завершались одной и той же унылой констатацией: «Наступали, успеха не имели». Эти сражения давались немцам нелегко, однако с советской стороны десятки тысяч солдат за несколько месяцев нашли свою смерть без какого-либо внятного результата жертв и усилий. Немецкая группа армий «Центр» плотно закрепилась в Белоруссии, вермахт располагал здесь массой тяжелой артиллерии и противотанковых средств, а благодаря тому, что республика бедна коммуникациями и напротив, богата болотами, предугадать направления ударов не составляло труда. Тем интереснее, что именно здесь Ставка задумала наступление, которое должно было изменить ход войны и потрясти весь фронт.

Позиции немцев на тот момент выглядели как этакий «балкон», выдающийся на восток. «Балкон» занимала группа армий «Центр» во главе с фельдмаршалом Бушем. Этот полководец не относился к «звездным» военачальником вермахта, но считался человеком, способным организовать прочную оборону, которая может долго продержаться под ударами. Летом 1944 года немцы ожидали в первую очередь наступления русских на Украине, и именно туда отправлялись почти все резервы. В Белоруссии ждали куда менее амбициозных и масштабных операций, поэтому там готовилась просто прочная стационарная оборона с расчетом на упорное удержание имеющейся линии фронта.

Особенностью немецкого военного дела конца войны стали «крепости» — позиции вокруг узлов дорог, строившиеся с расчетом на круговую оборону и защищаться даже в полном окружении. В Белоруссии такими крепостями были объявлены Витебск, Могилев, Бобруйск и еще ряд городов. Концепция «крепостей» была не такой уж глупой, но в случае неудачи гарнизон просто уничтожался.

Пока на немецкой стороне готовились к новому раунду позиционной схватки, советские военачальники пересматривали все принципы наступления. Будущая операция готовилась с весны. Настоящей идеей фикс советских генералов стала внезапность операции. Вся подготовка шла в глубокой тайне. К линии фронта двигались грандиозные массы людей, техники, боеприпасов, топлива. Все перевозки велись по ночам, причем автоколонны шли с выключенными фарами. Специально назначенные офицеры на самолетах облетали тылы, следя за тем, как соблюдаются меры маскировки. В радиоэфире царило глухое молчание. В это время разведка старательно вытаскивала немецкие позиции и силы из «тумана войны». Тщательное наблюдение позволило сильно прояснить положение дел перед своим фронтом. Войска непрерывно тренировались: роты и батальоны по очереди уводили в тыл, где вели учения в условиях, максимально приближенных к боевым. Саперы готовились преодолевать многочисленные речки и топи. У солдат и генералов имелось много времени на планирование и подготовку операции, и они тратили его с умом.

Ярость

Немцы так до самого начала наступления и не поняли, удар какого масштаба готовится в Белоруссии. Прямо перед советским наступлением фельдмаршал Буш со спокойной совестью ушел в отпуск. Между тем, с ночи 20 июня на коммуникациях группы «Центр» уже свирепствовали партизаны, вскоре началась разведка боем, а 22 июня под Витебском началось общее наступление, сразу взломавшее немецкую оборону.

Благодаря тщательной подготовке наступление развивалось просто неудержимо. Целью первой атаки – под Витебском – было окружение самого Витебска со всеми, кто его оборонял. Фронты Баграмяна и Черняховского выполнили эту задачу быстро и точно. Фронт к западу и югу от Витебска рухнул. Грозная немецкая артиллерия была просто задавлена ударами собственных гаубиц и штурмовиков. Авиацию противника быстро подавили ударами по аэродромам. Уже к 25 июня Витебск был окружен, а вокруг уже формировались малые «котлы». Командующий немецким корпусом в Витебске генерал Гольвитцер распорядился оставить в городе одну дивизию, а сам с остатками корпуса попытался выбраться из окружения лесами. Масса рвущихся к свободе людей пробилась было в чащобы, однако быстро распалась под ударами на отдельные части и превратилась просто в толпу бегущих людей. Назначенного гарнизона Витебска хватило аж на 22 часа сопротивления под бешеным артобстрелом, после чего возглавлявший его генерал решил, что такая война лишена перспектив – и тоже побежал из города. 27 июня окончательно загнанные в ловушку на берегах живописного лесного озера немецкие войска, оборонявшиеся под Витебском, выбросили белый флаг. Всего за несколько дней немецкие дивизии вокруг Витебска перестали существовать. Вскоре четверо пленных генералов предстали пред светлы очи маршала Василевского – и это был оптимистичный финал: многие военачальники группы армий «Центр», не говоря об их подчиненных, просто погибли.

Не менее драматично развивались события южнее. В лучшем случае немецкие войска отходили под ударами. В худшем – окружались и уничтожались там, где стояли. Самый серьезный бой неприятель дал на шоссе, ведущем к Минску. Там оборонялось странное объединение: танковая дивизия, батальон «Тигров» и сводная группа карательных полков, бригад и батальонов. Если каратели не покрыли себя славой, то «Тигры» были мощным противником, поэтому танковая армия Ротмистрова, наступавшая здесь, продвигалась медленнее других. Однако если Ротмистрову пришлось биться о контратакующие «Тигры», то по соседству царил хаос. Орша пала после краткого штурма. Фельдмаршал Буш потребовал расследования, но его было невозможно провести по прозаической причине: все виновные попали в плен. Почти комедией выглядит история падения Могилева: командование группы «Центр» долго не могло решить вопрос о том, кто будет командовать «крепостью». В результате уже через несколько часов после того, как этот вопрос разрешили, в город с юга и востока ворвались обошедшие его русские, а оба претендента на командование обнаружили, что не имеют связи с собственными солдатами, и сдались первому попавшемуся советскому бойцу.

Наиболее драматично развивались события на южном фланге, у Бобруйска, который удерживала 9 армия, когда-то попившая русским крови под Ржевом. Наступавший здесь Константин Рокоссовский приуготовил неприятелю отдельное окружение. Особенность этих краев – огромные болота, которые преодолевали по гатям. Один из командармов позднее острил, что немцы слишком серьезно восприняли густую штриховку на карте, означавшую «непроходимое болото». Было отчего стать саркастичным: местами успешно преодолевались даже топи полукилометровой ширины.

Почти сразу этот «котел» распался надвое. Дело в том, что между двумя немецкими группировками текла Березина. Огромную роль в разгроме вермахта под Бобруйском сыграл танковый корпус, резким обходным движением захвативший сразу несколько мостов и заперший на восточном берегу крупные силы немцев. То, что началось после этого на берегах Березины, не поддается описанию. Колонны из сотен машин, танков, самоходок, подвод пытались проскочить в Бобруйск по мостам под непрерывным обстрелом. В воздухе висели «Илы» и Пе-2, истреблявшие все живое. Одновременно со всех сторон на окруженных напирали русские. Танки въезжали прямо в колонны бегущих по дорогам. Сам Бобруйск был окружен и взят штурмом. В конце концов, вокруг этого городка остались десятки тысяч немцев – основные силы 9 армии.

Пока из группы армий «Центр» выгрызали кусок за куском, фюрер отправил фельдмаршала Буша в отставку и заменил его другим фельдмаршалом – Вальтером Моделем. Модель был своего рода кризис-менеджером вермахта, спасавшим положение там, где все рушилось. Однако даже он не мог быстро изменить положение. После того, как погибли корпуса под Витебском и Бобруйском, огромная масса пехоты к востоку от Минска оказалась обречена. Чтобы спастись, им нужно было по единственному уцелевшему мосту перебраться через Березину и пройти Минск, пешком обогнав танковые колонны русских, наступающих на столицу Белоруссии. Разумеется, это им не удалось. 3 июля Минск освободили почти без боя, и восточнее на дороге осталась стотысячная толпа обезумевших от отчаяния людей. Они несколько дней пытались прорваться на запад, даже кидаясь на пулеметы со штыками и саперными лопатами, но тщетно. Командовавший этими силами будущий историк Курт Типпельскирх эвакуировался на запад, оставив вместо себя и.о. – Винценца Мюллера. Тот пытался организовать прорыв, не получая помощи извне, в конце концов послал командованию последнюю отчаянную радиограмму «Сбросьте хотя бы карты местности с самолета, или вы уже списали нас?!» и не получив ответа на свой призыв, сдался с остатками армии.

Белоруссия 1941 года была отомщена. Колонны пленных, уходящие за горизонт, громоздящиеся друг на друга подбитые машины – все это было летом 1941 года, и все это повторялось как отражение в зеркале теперь, летом 1944-го.

На запад!

На ближайшие недели Белоруссия стала паровозной топкой, поглощающей немецкие резервы. Если до сих пор в «котлах» гибли пехотные дивизии, то теперь немцы перебросили на восток многочисленные мобильные части. Однако катящийся на запад паровой каток было не остановить. Почти сразу по инерции окружили и взяли Полоцк и Вильнюс, перешло в наступление левое крыло фронта Рокоссовского. Волна ударов распространялась по фронту. Немецкие резервы ложились под армаду без видимого эффекта. Даже проверенные способы борьбы не работали. К примеру, попытка уничтожить плацдарм, захваченный русскими за Неманом, силами дивизии «Великая Германия» натолкнулась вместо податливых тылов стрелковых дивизий на вставшую в оборону противотанковую бригаду и мгновенно провалилась. Причина очевидна: из-за господства советской авиации в небе немцы не могли вести авиаразведку, в отличие как раз от русских.

По инерции тех же ударов советские войска окружили и взяли Брест. Упорной обороны как летом 1941 года, не получилось. Финальным аккордом летнего наступления стал прорыв в восточную Польшу, освобождение Люблина и захват плацдармов за Вислой. Только к концу июля и началу августа немцы с помощью аврально собранных отовсюду резервов смогли организовать серьезные контрудары. Особенно тяжелое сражение разыгралось на восточном берегу Вислы у Радзимина, вблизи Варшавы. Немцы заготовили настоящую кувалду из пяти танковых дивизий, и попытались разгромить авангарды русских. Однако битва в буколических декорациях польских равнин увенчалась ничейным результатом: советские и немецкие танкисты только оставили сотни сгоревших боевых машин восточнее Варшавы. Правда, именно наблюдая за этой битвой, польское подполье в столице страны решило восстать. Злополучное восстание в Варшаве началось, когда советским войскам объективно было совсем не до него: на восточном берегу Вислы шла схватка не на жизнь, а на смерть.

Последние бои «Багратиона» пришлись на август. Русские к тому моменту стояли в глубине Прибалтики и в Польше, за сотни километров от стартовых позиций. Красноармейцы уже больше сил посвящали удержанию достигнутых рубежей, а не развитию наступления: коммуникации растянулись, доставка на передовую боеприпасов, медикаментов и топлива стала крайне трудным делом. Немцы пытались, в свою очередь, хотя бы уничтожить плацдармы за Вислой, но это им не удалось. Единое сражение быстро вырождалось, превращаясь во множество отдельных, не связанных между собой баталий разного масштаба. В конце августа на берегу Буга состоялась одна из последних значимых схваток «Багратиона»: элитная дивизия СС «Викинг» фактически совершила изощренное самоубийство, контратакуя наступающую из последних сил общевойсковую армию русских. Именно тогда появилась знаменитая фотография советских танкистов на трофейных «Пантерах» с нарисованными на них огромными звездами. Операция «Багратион» закончилась. Закончилась ошеломительным успехом.

***

Успех «Багратиона» оказался совершенно негаданным, причем даже Ставка не ожидала, каким быстрым и полным окажется поражение противника. После мучительных сражений предыдущей зимы победа лета 1944 года выглядела чудом. Позиции, которые раньше не удавалось занять месяцами, теперь захватывались за несколько часов, силы, от которых едва удавалось отколоть хотя бы небольшую часть, попадали в окружения целыми корпусами. Удары элитных танковых дивизий с трудом и кровью, но успешно парировались. Прорывы следовали один за другим, и по результатам «Багратиона» по цепочке начал сыпаться весь немецкий фронт. В течение лета и осени 1944 года РККА нанесла неприятелю сразу серию болезненных поражений, по выражению американского историка Дэвида Гланца, «восстановив симметрию ужасов» на фронте. И это не просто слова: именно летом 1944 года оказались перекрыты сталинградские рекорды единовременных потерь вермахта. Результатом «Багратиона» стала потеря примерно полумиллиона немецких солдат и офицеров (именно примерно, точные потери просто не удалось подсчитать), причем, в отличие от Сталинграда, почти на 100% это были немцы, объяснить катастрофу бегством робких румын на сей раз было невозможно.

Отчасти феноменальный успех «Багратиона» связан с тем обстоятельством, что теперь немцы почти не могли перебрасывать на восток резервы с Западного фронта. Как раз в июне 1944 года состоялась высадка союзников в Нормандии. Традиционно в советской/российской и западной историографии выпячивают значение собственного успеха, но реальность такова, что именно одновременный удар на западе и востоке сделал поражение нацистов таким сокрушительным. Восточный фронт как Молох пожирал людей и технику, что позволило союзникам успешно высадиться на континенте, но Западный фронт в свою очередь оттягивал на себя большие силы люфтваффе, а теперь немецкие войска буквально метались между западной Европой и Советским Союзом, терпя поражения и там, и там.

«Багратион» стал одним из крупнейших, возможно крупнейшим поражением Гитлера. Третий Рейх постепенно валился в пропасть.
Добавил Gvadra Gvadra 9 Мая 2016
проблема (2)
Комментарии участников:
Ни одного комментария пока не добавлено


Войдите или станьте участником, чтобы комментировать