Вахтанг Кикабидзе: «Я верю, что под Керчью отец не погиб, выжил, и все эти годы за границей находился. Просто так мама ничего не говорила, но часто повторяла: «Папа вернется, потому что он не такой, как все». Удивительный «диагноз» отцу ставила…»

Как мы уже говорили, бойкот выступлений — самое меньшее, что должно ждать в Москве «певца про читу-маргариту», позволившего себе непристойные выражения в поддержку нападения и убийства на российских солдат-миротворцев из контингента ООН и геноцид осетинского народа, устроенный режимом Саакашвили. И так должно быть, по крайней мере, до публичных извинений Вахтанга Кикабидзе перед русским и осетинским народами.

Между тем, патологическая ненависть Кикабидзе к России, по всей вероятности, генетически передалась от его родителя — сознательно перешедшего к немцам в 1942 году офицера-политработника Советской Армии.

Выдержки из интервью «свидомому» украинскому еврею Дмитрию Гордону 21 июля 2015 года:

…

— Вы знаете, я сейчас истории коснусь, которую без слез вспоминать нельзя. В одном из интервью наших — у нас много их было — вы мне об отце рассказали: он журналистом был, и ког­да началась война, бронь получил. Он плохо видел…

— …сильнейшую близорукость имел, но на фронт ушел сам, добровольцем…

— Признался: «Я не могу по улицам Тбилиси ходить…

— …стыдно…

— …потому что одни женщины остались — все мужчины воюют». В последний раз вы с мамой на призывном пункте его видели…

— …да-да (сигаретой затягивается)…

— Потом в ваш дом похоронка пришла, что младший лейтенант Ки­ка­бид­зе погиб.

— …Да, под Керчью…

Выдержки из интервью Кикабидзе журналу «Коллекция «Каравана историй». «Многие не знают, что среди погибших в той страшной бойне 85 процентов — грузины. Черное море стало от крови красным метров на 50 от берега — рассказывал, вернувшись невредимым, спустя годы, отец моего друга дядя Иосик. На памятнике павшим в Керчи есть и его фамилия — и он считался пропавшим без вести, но чудом остался жив».

— Все эти годы вы в смерть отца не верили, мама его всю жизнь ждала, а когда умерла, фотографию отца вы ей в гроб положили…

— И его имя на памятнике тоже написал.

— Вы рассказали об этом, программа на телевидении вышла, и у меня в кабинете телефонный звонок раздался. Незнакомый мужчина сказал: «Я директор краеведческого музея (крымского города, который по понятным причинам не называю. — Д. Г.). Хочу вам сказать, что отец Вахтанга Константиновича под Керчью не погиб — он сдался фашистам в плен, еще и роту свою туда привел. Со­от­вет­ствую­щие документы в архиве ФСБ я обнаружил: они у меня, — и, чтобы россияне их против Кикабидзе не ис­поль­зовали, я их вам передам, а уж вы — ему». Когда эту папку я вам отдавал, вы плакали — это удивительнейшая история, и я бы просил вас, если можно, ее вспомнить. Что же на самом-то деле произошло?

— (Вздыхает). Насколько я знаю, он хо­ро­шо языками владел…

(слева: Константин Кикабидзе, который по его словам его сына «сильнейшую близорукость имел, но на фронт ушел сам, добровольцем»)

— В той папке, которую директор музея передал, подборка документов была: вот ваш отец призван, вот звание получил, вот на Северном Кавказе воюет, потом свою роту к немцам привел, они все сдались, и уже после войны, когда часть людей в Союз репатриировалась, ваш отец растворился, его нет. Сослуживцы его на допросах показывают: «Константин Кикабидзе нас к немцам привел, мы в плен все сдались…». После этого, казалось бы, вашу семью должны были репрессировать, но вашей маме, наоборот, персональную пенсию дали…

— …и предупредили: «Нигде об этом не говори».

— Понимаете? То есть не исключено, что он роту к врагу специально привел: типа, смотрите, я свой — таким образом был к немцам заброшен и дальше какие-то задания выполнял…

— Все может быть.

* * *

К сожалению, верить В.Кикабидзе нельзя. Ни в чем.

Во-первых, его отец К.Кикабидзе не пошел в армию добровольцем. Вот справка — призванный по мобилизации КИКАБИДЗЕ Константин Николаевич, совсем никак не доброволец. А если призван, то и смертельные болезни отсутствуют (и том числе близорукость в «-10″, с которой воевать не возможно)…

Во-вторых, рассказ о том, что Крым на 85% обороняли грузины, мягко говоря, не соответствует действительности. Поскольку касаемся «тонкого национального вопроса», используем официальные архивные документы.

В 20 – 30-х гг. службу в рядах Красной Армии прошел лишь относительно небольшой процент представителей кавказских народов. Они служили в двух грузинских, одной армянской и одной азербайджанской национальных дивизиях, входивших в состав Закавказского военного округа. Штат этих дивизий был не велик и не позволял пропустить через них всю закавказскую молодежь. После их расформирования в 1938 г. и введения всеобщего призыва для всех национальностей Союза ССР, закавказские призывники стали направляться для прохождения службы в западные военные округа.

Общая, физическая и военная подготовка основной массы взрослого мужского населения Кавказа — главного мо­билизационного ресурса — оставались невысокими (ЦАМО. Ф. 144. Оп. 13199. Д. 13. ЛЛ. 28 – 30).

Важно подчеркнуть и то, что, как показала дальнейшая практика, качественные характеристики мобресурсов Кавказа, прежде всего, военнообязанных запаса, оказались существенно завышены военкоматами (Обсуждение работы военкоматов на совещании при ЦК ВКП(б) в связи с подведе­нием итогов финской кампании см.: Зимняя война 1939 – 1940. Книга вторая: И.В. Сталин и финская кампания (Стенограмма совещания при ЦК ВКП(б)) М., 1999. С. 240 – 241).

У национальных кадров практически не было офицеров — не более 50 % штата. некомплект окрывался за счет командиров-славян. Младшее командное звено также испытывало острый недостаток в командирах нерусских национальностей. Их некомплект покрывался за счет выпускников полковых школ, квалификация которых была невысока (ЦАМО. Ф. 209. Оп. 1091. Д. 4. Л. 94).

Только в политработниках не было недостатка. По нарядам ЦК закавказских республик они в достаточном количестве поступали в войска из партийных, комсомольских органов и из лекторско-преподавательской среды. Но они в большинстве своем не обладали навыками военной службы (ЦАМО. Ф. 209. Оп. 989. Д. 14. Л. 3). Именно к политработникам, по всей вероятности, и относился журналист К. Кикабидзе.

Из-за специфических проблем, связанных с огромной нехваткой и невысокой квалификацией командиров титульных национальностей, даже после многих месяцев боевой подготовки многие национальные соединения не удавалось привести в боеспособное состояние. По многим показателям уровень их подготовки оценивался как неудовлетворительный (Русский архив: Великая Отечественная. Генеральный штаб в годы Великой Отечественной войны: Документы и материалы. 1942 год. Т.23 (12 – 2). М., 1999. # 544, 545. С.330 – 331). В директиве Генерального штаба от 25 марта 1942 г. отмечалось, что «указанные дивизии недостаточно подготовлены, [не] сколочены и не отвечают всем требованиям современного боя» (Там же. Док. # 92. С.65). Поэтому уже в течение 1942 г. большинство национальных дивизий, особенно, в Средне-Азиатском военном округе были расформированы, так и не попав на фронт.

Между тем, в Северо-Кавказской стратегической оборонительной операции (25 июля – 31 декабря 1942 г.) соединения, укомплектованные частично или полностью военнослужащими кавказского происхождения, использовались широко. В начале сражения за Кавказ в распоряжении Северо-Кавказского и Закавказского фронтов (1 сентября Северо-Кавказский фронт был преобразован в Черноморскую группу войск Закавказского фронта, дальнейшие операции по обороне Кавказа вели войска Закавказского фронта) имелось 11 национальных частей и соединений. Это 115-я Кабардино-Балкарская кавалерийская дивизия, 255-й Чечено-Ингушский кавалерийский полк (оба формирования в составе войск Северо-Кавказского фронта), 392, 406 и 414-я грузинские, 223, 402 и 416-я азербайджанские, 89, 408 и 409-я армянские стрелковые дивизии (все в составе Закавказского фронта).

В ходе самого сражения комплектование частей по национальному признаку продолжалось, хотя новые соединения не получали статус национальных, поскольку переформировывались из старых дивизий, сохраняя их наименования (242, 276, 349-я грузинские, 61-я армянская, 77-я азербайджанская и другие). Два северокавказских национальных формирования (115-я кавдивизия и 255-й кавполк) не оставили заметного следа в истории, поскольку были разбиты противником в первых же боях. Поэтому речь далее пойдет о дивизиях, сформированных в Закавказье.

В начале битвы за Кавказ основная масса национальных дивизий оставалась в стороне от сражения. Они заняли оборону во втором эшелоне, на второстепенных участках передовой или на границе с Турцией.

Командование фронтом рассчитывало, прежде всего, на дивизии со славянским личным составом. Часть их была направлена из резерва Ставки, а часть формировалась на месте, прежде всего, за счет сокращения тылов и остатков отступавших войск других фронтов, и немедленно вводилась в бой. В самом начале битвы за Кавказ, в августе – начале сентября 1942 г., Закавказский фронт с большим напряжением сил сформировал восемь стрелковых дивизий (242, 271, 276, 317, 319, 328, 337 и 351-ю), действовавших в последующем на самых важных участках.

В процессе формирования сознательно и целенаправленно кавказский контингент в них заменялся славянским. Указание о недопущении в состав формируемых дивизий представителей закавказских народов исходило от начальника Главного управления формирования и комплектования войск НКО генерал-полковника Щаденко, предписывавшего, «прежде всего, использовать все остатки ресурсов русских, белорусов, украинцев» (ЦАМО. Ф.209. Оп.999. Д.138. Л.18).

Это же объясняет, почему подразделение, в которое попал Булат Окуджава, практически не воевало, оставаясь в тылу (а он сам получил ранение совершенно случайно — от самолета-разведчика, обстрелявшего их тыловую часть)

Касательно общих цифр. Архивные фонды самих дивизий давно рассекречены. Вот подсчёты национального состава более чем 200 стрелковых дивизий, насчитывавших в своих рядах свыше миллиона человек (Артемьев А.П. Братский боевой союз народов СССР в Великой Отечественной войне. М.: Мысль, 1975. С.58).

В-третьих, совершенно не понятно, что мог делать отец Кикабидзе в Керчи в декабре 1942 года, если город был оставлен Советской Армией в мае 1942?

«В ночь на 20 мая на корабли под огнем минометов и пулеметов погрузились последние подразделения, прикрывавшие эвакуацию остатков войск Крымского фронта на Таманский полуостров. Директивой Ставки Крымский фронт и северо-кавказское направление ликвидированы. Остатки войск направлялись на формирование нового Северо-Кавказского фронта»

Тяготы военной обстановки, неблагоприятные бытовые условия и воздействие вражеской пропаганды становились причиной воинских преступлений, в частности, сдачи в плен и дезертирства. Использование отечественных архивных источников по этому вопросу до сих пор невозможно. Однако, в немецкой литературе о битве за Кавказ, данные о количестве пленных бойцов Красной Армии используются для иллюстрации временных успехов немецко-фашистской армии и поэтому встречаются довольно часто. так по данным немецкого генерала Э. фон Макензена, командовавшего летом и осенью 3-м танковым корпусом, наступавшим на нальчикском направлении, а затем 1-й танковой армией, только за первые два месяца кавказской кампании его корпус пленил 5 тыс. советских бойцов и командиров, причем 2 465 чел. из них являлись перебежчиками (Mackensen E. von. Vom Bug zum Kaukasus. Das III. Panzerkorps in Feldzug gegen Sowjetrußland 1941/42. Neckaargemünd, 1967. S.102). Только во время наступательной фазы Нальчикской операции (25 октября – 2 ноября) в плен попало 16 тыс. чел (Ibid. S.108).

Немецкие авторы нередко с удовлетворением отмечают, что большинство перебежчиков, т.е. лиц, сознательно и добровольно сдавшихся в плен, были представителями кавказских народов (Tieke W. “Der Kaukasus und das Öl. Der deutsch-sowjetische Krieg in Kaukasien 1942/43“, Osnabrück, 1967. S.200).

Подразделения Красной Армии, укомплектованные кавказцами, немцы считали «явно неустойчивыми» (Geschichte der 3. Panzer-Division. Berlin-Brandenburg 1935 – 1945. Berlin, 1967. S.344), «имеющими невысокую боевую ценность по сравнению с «русскими»» частями ( Ibid. S.340). Это дополнительно объясняет, почему во время войны Сталин «выселял народы».

414-я грузинская дивизия характеризовалась как низко дисциплинированное соединение. Оценки 394-й грузинской дивизии, с лета 1942 г. оборонявшей перевалы Клухор, Санчаро и Марух, неоднозначны. Политотдел Закавказского фронта считал, что дивизия проявила себя «с исключительно плохой стороны», в ней были зафиксированы многочисленные случаи воинских преступлений. Партийно-комсомольские организации практически прекратили свое существование (ЦАМО. Ф.224. Оп.832. Д.3. Л.95 – 96).

Хорошо зарекомендовала себя только 392-я стрелковая дивизия (командир – полковник Г. И. Купарадзе), воевавшая в составе 37-й армии на нальчикском направлении (ЦАМО. Ф.209. Оп.1063. Д.194. Л.29). Между тем, эта дивизия формировалась из осетин в Южной Осетии и носила неофициальное наименование «Горийская», чем подчеркивалась особая, сакральная связь с именем Сталина (Закруткин В. Кавказские записки, М., 1948. С.292 – 293).