Европа и Соединенные Штаты Америки противостоят теперь не внешним угрозам, в отличие от периода холодной войны. Вера в экономический прогресс пошатнулась, в связи с иммиграцией обострился страх потери национальной идентичности.

Полтора года назад американский геополитик Роберт Каплан (Robert Kaplan) опубликовал исследование под названием «Новая карта европейского Средневековья» (Europe’s New Medieval Map). Каплан изучил подъем популистских сил, противостоящих, среди прочего, европейской интеграции, в завершение, он предостерег от фрагментации континента, некогда «глубокой проблемы» для Соединенных Штатов. Результат референдума в поддержку Брексита несколько месяцев спустя только подтвердил основательность этого прогноза.

Однако сам Каплан, такой проницательный в описании европейских неудач, не сумел предугадать вспышку популистских идей в своей собственной стране до тех пор, пока не они не восторжествовали cо всей очевидностью. Именно то, что Каплан назвал исключительно европейской проблемой, в значительной степени коснулось и Соединенных Штатов Америки. А если это одновременно затрагивает Европу и Соединенные Штаты, мы, несомненно, сталкиваемся с явлением, которое можно охарактеризовать как исключительно западное.

Определенно, Запад — термин, устаревший с окончанием холодной войны, периода, когда наличие общего внешнего противника сплачивало страны по обе стороны Атлантического океана. Позднее ни трактат о столкновении цивилизаций, ни возрождение Азии не поспособствовали восстановлению единого западного подхода в противостоянии другим силам. В течение десятилетий Европейский Союз был сконцентрирован на своих проблемах, в то время как Соединенные Штаты отдалялись от Европы, устремляя свой взгляд на Азию. Но сейчас, неожиданно, мы столкнулись с серьезными вызовами, которые имеют что-то общее, возникая повсеместно внутри наших собственных стран, а не снаружи. И вот, имея дело со схожими проблемами, мы снова осознаем общность наших интересов и судеб.

Вызван ли подъём популистских сил одинаковым причинами в Европе и в Соединенных Штатах? Казалось бы, они сходны по существу, хотя в Европе помимо этого прослеживаются центробежные тенденции, угрожающие процессу интеграции, которые не применимы по ту сторону Атлантического океана. Но есть некоторые внутренние тенденции, повторяющиеся в обоих случаях. Во-первых, пошатнулась вера в экономический прогресс, который, казалось, будет длиться вечно, а также сложилось впечатление, которое разделяют широкие слои населения, что новые поколения будут жить хуже, чем их предшественники. И во-вторых, обостряется страх потери идентичности, связанный с культурными изменениями, спровоцированными иммиграцией.

Подобные чувства выражаются политическим языком в качестве суровой критики против элиты, противодействия соглашениям о свободной торговле, а также в качестве протеста против иммиграции и появления националистической прослойки общества. Разумеется, эти факторы сочетаются по-разному, в зависимости от того, идет ли речь о левых или правых политических движениях. Хотя основа у них общая: отказ от глобализации и космополитов, которые настаивают на её благотворном эффекте и необратимом характере. Такую ожесточенную реакцию против элиты можно полностью осознать, проанализировав это явление в религиозном контексте: рассматривая его как бунт против рухнувших надежд на обещанный прогресс, в который верили так сильно, что эта вера в значительной степени заменила старые убеждения. Все это сопровождается неприятием того, что воспринимается как размывание национального чувства.

Эти два аспекта складываются в решительно пессимистические прогнозы. И речь здесь не идет о скептическом и прозорливом пессимизме тех, кто не обманывается ограниченностью человеческой натуры, скорее наоборот, в этом случае мы сталкиваемся с коллективным ощущением обиды на то, что воспринимается как неправильный и несправедливый поворот в развитии истории. Учитывая подобное настроение, стоит вспомнить, что глобализация — творение Запада, из которого Европа и Соединенные Штаты извлекли непомерную выгоду перед тем, как начать помогать другим государствам.

Такого типа оптимизм, исчезающий на Западе, переместился на Восток, где сотни миллионов людей в краткие сроки перешли от состояния бедности в средний класс. Действительно, один из наиболее значительных эффектов глобализации — возвращение демографическим показателям экономического веса, который наблюдался в прошлом. Мы можем удивиться, узнав, что всего лишь 10 лет назад экономика Индии, с населением почти в 30 раз больше, была слабее экономики Испании. Сегодня же индийский ВВП превышает испанский в два раза и имеет очень высокие прогнозы роста в течение следующих лет, а это значит, что ситуация была нетипичной в именно прошлом.

Однако подъем Азии и относительный спад в развитии Запада вступают в длинный цикл истории, которая еще не написана. Кроме того, есть факторы, которые могут привести это потрясающее азиатское восхождение к фиаско, если в будущем благоразумный взгляд на национальный интерес не станет приоритетным. Здесь преобладает стремительный порыв национализма, продукт гордости в связи с возвращением в первый дивизион мировой власти, направленный против соседних, таких же могущественных государств, как это было в Европе первой половины XX века, разумеется, с катастрофическими последствиями.

Тем временем Европа и Соединенные Штаты сохраняют значительные политические, экономические и военные ресурсы, которые в ближайшем будущем гарантируют им авторитет в международных делах. Однако главным риском для обеих сторон является их внутренняя обстановка. Дело в том, что самый убедительный аргумент западного общества —гражданское здоровье, а сила собственного примера, как любит напоминать президент Обама, — источник его мощи. Как следствие, политические и общественные сферы, поддерживающие открытый, либеральный порядок и не исключительную идентичность, должны будут победить в битве идей и привязанностей. Для этого необходимо подойти с разумной смелостью к решению важных вопросов, на которые часто нет времени отвечать: как возобновить европейский проект, избавившись при этом от хронического дефицита демократии, как совместить открытость внешнему миру и социальную стабильность внутри стран, как привлечь одновременно талантливых и более расположенных к интеграции иммигрантов. И, наконец, как вернуть веру в самих себя и в наше будущее.

источник: pbs.twimg.com