Почему высказывания Петра Толстого задели не только евреев

Высказывание Петра Толстого о том, что потомки людей, «выскочив из-за черты оседлости с наганом в семнадцатом году», спустя сто лет продолжают бороться с храмами, ожидаемо вызвало скандал. Толстого сразу заподозрили в антисемитизме, к тому же он явно имел в виду конкретных людей: «сегодня их внуки и правнуки, работая в разных других очень уважаемых местах — на радиостанциях, в законодательных собраниях, — продолжают дело своих дедушек и прадедушек». Но дело не только в этом. История передачи Исаакиевского собора показывает, что нашим законодателям проще заклеймить граждан, которые в чём-то не согласны с властью, чем вступить с ними в серьёзную дискуссию.

В Федерации еврейских общин России заявление Толстого расценили однозначно, как «открытый антисемитизм».

Сам Толстой после того, как его слова ожидаемо вызвали скандал в стилистике «уже пора спасать Россию или как?», заявил, что признаки антисемитизма в этом могут углядеть лишь «люди с больным воображением». А он только хотел предостеречь общество от повторения событий, случившихся сто лет назад.

Но даже если поверить в то, что Толстой ничего такого в виду не имел, возникает и другой вопрос: почему законодатель уверен, что противники передачи собора РПЦ являются внуками людей, которые в 17-м году крушили храмы? Ведь убеждения не передаются по наследству.

У самого Толстого были предки, которые и строили храмы, и которых отлучали от церкви.

Чем возмутило граждан решение о передаче Исаакиевского храма-музея церкви

Те самые люди, которых оскорбил комментарий Толстого, указывают, в частности, на то, что зампредседателя Госдумы, вероятно, еще не освоился в своей новой должности и по привычке использовал телевизионную риторику государственных телеканалов с их привычным разделением на «своих» и «чужих». В то время как вице-спикер Госдумы должен представлять все народы Российской Федерации, в том числе и евреев. Если именно их он имел в виду.

Антисемитизм — табуированная тема для российского политического истеблишмента. Многие табу за последние годы были сняты, но этот все еще держится, хотя попытки перейти и эту черту были. Вспомнить хотя бы статью журналистки «КП», вынужденной извиниться за свое предложение делать из либералов «абажуры», или недавний скандал на выставке в Манеже, организованной Российским военно-историческим обществом, где на полу обнаружились черные стрелки с тремя ненавистными РВИО именами: Гитлер, Геббельс, Гозман… Последнюю надпись организаторы вернисажа позже стерли.

Бытовой антисемитизм в России никогда не умирал, и ограничивает его во многом государственная политика нетерпимости к этому явлению, которую не раз подчеркивал президент.

Но сама логика «разделяй и властвуй», которую власти используют все чаще, подсказывает, что рано или поздно ряды «врагов» — агенты западного влияния, пятая колонна, гомосексуалисты или интеллигенция — вполне могут пополнить и люди «не той» национальности. Или «не той» веры.

Показательно, что скандал с Толстым возник именно на теме передачи Исаакиевского собора в пользование РПЦ. Привычная формула поиска врага сработала там, где больше всего нужна открытая общественная дискуссия между светской частью общества и религиозной. Причем инициировать дискуссию по идее должны были именно власти как нейтральный посредник — ведь церковь у нас по Конституции отделена от государства.

Петиция против передачи Исаакиевского собора церкви набрала уже больше 200 тысяч подписей, но вместо того, чтобы поинтересоваться, почему люди так горячо реагируют на это решение, представитель законодательной власти не нашел ничего лучшего как искать причины за «чертой оседлости».

Притом что в рядах противников передачи Исаакия собрались люди самых разных взглядов и убеждений.

Андрей Десницкий о том, почему Исаакиевский собор решили передать церкви именно в 2017 году

Так, например, коллега Толстого по Думе и вполне себе государственник Станислав Говорухин признался, что в нем «что-то сопротивляется этому решению. Интуитивно. Наша страна на четверть мусульманская, и я сомневаюсь, что мусульманин с семьей посетит действующий православный храм. В музей пойдет, а в церковь — вряд ли. Мне кажется, мы отрезаем от знакомства с культурными ценностями целый пласт населения. И странно, конечно, что памятник всемирного значения оказался в собственности горсовета, который и решает теперь судьбу музея».

Тем временем вслед за Исаакиевским собором Русская православная церковь просит передать ей в управление и заповедник «Херсонес Таврический» в Крыму, где сейчас находится музейный комплекс. Инициатором выступил протоиерей Сергий Халюта, который в 2015 году сам руководил музеем, но из-за негативной реакции общественности проработал на посту всего неделю.

Тогда музей удалось отстоять, но церковь все равно пытается забрать его в свое управление, несмотря на сопротивление общественности. Как пытается забрать Исаакиевский собор, несмотря на митинги и пикеты, или ввести в школьное образование «Основы православной культуры», несмотря на то что один раз проект уже отклонили.

Вместо поиска компромисса в этих сложных вопросах власть предпочитает априори считать позицию оппонентов враждебной, антигосударственной, антицерковной. Запрещать митинги, называть противников «врагами». Это отсутствие нормальной коммуникации власти с обществом может кончиться плохо. Примерно как сто лет назад, на что намекал тот же Толстой — правда, выводы из российской истории он, кажется, сделал своеобразные.