Елена Мизулина выступила с заявлением о вреде порнографии и о том, что каждый третий ребенок, в детстве смотревший порно, в зрелости страдает бесплодием. Издеваться над Мизулиной бессмысленно, она наговорила уже много всего, а между тем возглавляла в Думе шестого созыва комитет по вопросам семьи и брака, является доктором юридических наук и сохраняет статус народного депутата вот уже больше двадцати лет.

Уроженка города Буй и сама является в некотором смысле буем современной российской политики – такая же непотопляемая, так же бескомпромиссно обозначающая фарватер. Не измываться над ней надо – время смеяться в России вообще прошло. Мизулину надо анализировать, ведь, если подойти к вопросу непредвзято, нельзя не признать, что ее высказывание по крайней мере репрезентативно. Оно из тех же недоказуемых, но интуитивно принимаемых на веру утверждений, что и тезис о росте волос на ладонях вследствие онанизма. Сексуальное наслаждение тесно связано с чувством вины, и это не только российская особенность, хотя все, что приносит наслаждение, у нас тут особенно подозрительно.

Не сказать, чтобы между физиологическим бесплодием и детским любопытством к порнографии наблюдалась такая уж прямая связь, но, видимо, Мизулина – по обычной для депутатов стыдливости – имела в виду импотенцию, просто это слово кажется ей неприличным. Подростки, которые много смотрят всяких неприличностей, естественно, быстрей избавляются от болезненного интереса к тайнам природы, потому что им все уже понятно; соответственно фаза сексуальной усталости и разочарования наступает у них раньше, и после, допустим, сорока они уже не могут с прежней энергией размножаться. А именно интенсивное размножение является залогом нашей обороноспособности, поскольку легендарного тезиса «Бабы новых нарожают» никто не отменял. Чтобы экстенсивно воевать, народу должно быть как можно больше; чтобы рождались новые солдаты, население должно как можно чаще совокупляться; чтобы сексуальный аппетит в условиях постоянной экономической неопределенности и телевизионной невротизации не пропадал, порнуху смотреть не надо. Такова логическая цепочка, и по-своему она безупречна.

Проблема в ином: в аскетической традиции есть свои минусы. Помню теоретическую дискуссию между покойным Гейдаром Джемалем и Эдуардом Лимоновым: Джемаль осуждал Лимонова за его «утопию сексуального комфорта», Лимонов же утверждал, что все революции – кроме разве иранской – совершаются на волне сексуального раскрепощения, а не наоборот. Воздержание, мучительный страх перед мастурбацией и ее последствиями, отказ от порно, запрет на голое тело вплоть до введения паранджи – все это не ново и в плане сексуального возбуждения перспективно. Иной вопрос, что состояние хронической сексуальной неудовлетворенности канализируется в другие, совсем не безобидные желания – например, в садическое желание изощренно мучить друг друга. Сексуальная фрустрация плодит фанатиков. Именно фрустрированные общества порождают культ запрета, разнообразные репрессии, инквизицию, цензуру и прочие виды взаимного мучительства. Разумеется, Елене Мизулиной такое общество должно скорее нравиться, поскольку героическая смерть за Родину там представляется не столько подвигом, сколько избавлением; вообще чем хуже население живет, тем охотней оно умирает, поскольку других форм побега не предвидится. Иными словами, либо смотреть порнографию, либо в ней жить.

Я готов допустить, что в таком социуме, где плохо знают биологию и отвергают сексуальную культуру, размножение поставлено лучше, чем на гнилом Западе: люди элементарно не умеют предохраняться. Но ни целеполагание, ни забота о будущем в таком обществе тоже почему-то не приживаются; рискну сказать, что оно по-своему тоже бесплодно, и это бесплодие страшней, масштабней биологического. Андрей Кураев справедливо заметил, что изуверская секта – именно в силу числа запретов и их неуклонного роста – обречена на вырождение уже во втором поколении. Скажу больше: неудовлетворенное желание, запреты и отсутствие гармонии порождают маньяков, как о том и рассказывают нам сотни триллеров, от «Психо» до «Змеиного источника»: маньяки, как правило, – дети жестоких матерей, и горе, если в функции такой матери выступает Родина. Возможно, люди, воспитанные в условиях хотя бы относительной свободы, меньше рожают. Но они же меньше убивают, и тут есть над чем призадуматься.

А вы смеетесь. Да не смешно это, если такие, как она, учат вас жить. Ни фига не смешно.