Главный раввин старается избегать разговоров о политике, но часто бывает в Кремле и утверждает, что российским евреям при Владимире Путине живется в России лучше, чем когда-либо. Перед выборами 2012 года Берл Лазар заявил, что большинство евреев проголосуют за Путина, а в 2014 году — что евреям в Крыму стало жить свободнее. Американские СМИ, пытаясь найти связь между Дональдом Трампом и Владимиром Путиным, даже прозвали Лазара «путинским раввином».

Несмотря на антисемитские высказывания вице-спикера Госдумы Петра Толстого, Берл Лазар уверен, что на государственном уровне антисемитизма в России нет. Правда, он посоветовал евреям уезжать из России, если Толстой когда-нибудь выиграет президентские выборы. Спецкор «Новой газеты» Илья Азар взял у Лазара публичное интервью в ходе еврейской образовательной конференции «Лимуд», поговорив об антисемитизме, Путине, Трампе, Украине и войне в Сирии.

— Я так понимаю, что единственная причина организации этого интервью в созвучии фамилий «Азар» и «Лазар». Мне на еврейскую тематику говорить сложновато, поэтому спрашивать буду больше о политике. Надеюсь, вас предупреждали.

— В политике я точно вообще ничего не понимаю.

— Многообещающее начало! Начнем с темы антисемитизма, которая недавно стала неожиданно актуальной. Не так давно вы говорили, что «в России евреи могут чувствовать себя увереннее, чем в Европе». Что-то изменилось или в России еврею по-прежнему безопаснее жить, чем во Франции или Германии?

— У меня есть знакомая пара родом из Москвы. Они жили во Франции, но решили вернуться назад именно из-за положения евреев там. У них маленькие дети. И вести их в еврейскую школу неудобно, некомфортно и, наверное, небезопасно.

Я не живу в Европе, и наверняка опасность там преувеличивают. При этом я не хотел бы слишком приукрашивать наше положение здесь.

Я согласен, что до сих пор есть люди, в том числе политики, которые выступают против евреев, поэтому мы и не мечтаем, что вопрос антисемитизма в России будет полностью решен.

— Так что же тогда безопасного?

— Мы всегда говорим, и это важный момент, что антисемитизма в России нет на государственном уровне. Первое лицо и закон не разрешают распространение антисемитизма, и прокуратура обращается к этому закону. Мы можем говорить уверенно, что сегодня в России, слава богу, комфортно, и мы можем быть уверены, что если будет всплеск антисемитизма, то будет какая-то реакция со стороны властей.

К сожалению, в Европе реакция на нападения и высказывания на почве антисемитизма не такая, как мы ожидали.

— Это связано с большим количеством мигрантов из мусульманских стран?

— В том числе из-за миграции, но не только. Видно, как население само стало очень агрессивное, и мы видим правые партии, которые набирают силу в Австрии, Франции и других странах. Никто не ожидал, что правые партии после Холокоста будут набирать столько голосов. Но сегодня это реальность.

— Но правые партии выступают больше как раз против мусульман. В этом смысле евреи и мусульмане — общие жертвы риторики этих партий.

— Я согласен, что это неоднозначно, и это две стороны одной монеты. Может, иногда правые партии говорят, что любят евреев, и я думаю, что с ними нужно общаться.

Но все равно, думаю, у нас есть проблемы с обеих сторон — с одной, мусульманский мир набирает силу, а с другой, есть негативное отношение к нему и заодно к другим меньшинствам, к евреям в том числе.

— Вы сказали, что антисемитизма в России нет на государственном уровне, но последние по времени заявления антисемитского характера были сделаны депутатом Госдумы Виталием Милоновым и вице-спикером Госдумы Петром Толстым. Это не государственная позиция?

— Высказывание Толстого было на государственном уровне. Но он после этого старался себя оправдать, объяснить, что его не так поняли, приехал к нам, было несколько встреч. Он обещал, что такого больше не будет, сказал неформально, что был не прав, хотя и не готов это говорить публично. Он понимает, что сегодня позиция власти иная, и если у него и другое мнение, то в России такое невозможно.

Мы очень благодарны спикеру Госдумы [Вячеславу Володину], что он сразу откликнулся, звонил, сказал, что высказывания Толстого — это не только не их позиция, но и противоречит их позиции. Высказывание Толстого — одно на фоне высказываний десятка тысяч других чиновников. Я думаю, что это плохо, но это еще не конец света.

— Я не видел вашей публичной оценки этого высказывания. То есть вы, грубо говоря, помирились со спикером и промолчали?

— Меня не было в Москве в тот день. И к тому же я решил, что это не мой вопрос с ним общаться. Внутри организации мы приняли решение, что будем реагировать, но не думаю, что он такой важный человек, чтобы каждый еврей начал с ним дискутировать.

— Но ведь он телеведущий, а в России телевидение сильно влияет на мысли миллионов граждан. Вот и Дмитрий Киселев говорил в 2014 году про национальность Шендеровича и Иртеньева.

— Я не говорю, что [в России] нет антисемитизма. Я говорю, что его нет на государственном уровне. На телевидении мы иногда слышим подобные высказывания, реагируем на них, поднимаем этот вопрос на государственном уровне и стараемся этот вопрос как-то улучшать.

Это реальность в России, и тут нет ничего нового. Когда здесь кризис и трудности, то если как-то где-то можно добавить в кашу евреев, то всем уже веселее. Есть люди, которые это всегда стараются использовать.

— В России часто назначают плохие национальности «сверху». Ими в разное время были чеченцы, грузины, мигранты из Средней Азии, сейчас — украинцы и крымские татары. Где гарантия, что завтра Россия, например, не поссорится с Израилем, и евреев снова не назначат «плохими»?

— Нет никакой гарантии. Причем нигде и никогда. Однажды кто-то задал вопрос любавичскому ребе: «Возможна ли Третья мировая война, возможен ли еще Холокост?», и он ответил: «Возможно даже завтра утром».

Понятно, что в кризис очень легко и удобно сказать, что есть внешний враг и требовать объединения усилий. Мы прекрасно понимаем, что не дай бог, но в любой момент все и здесь может измениться. Но где лучше? Сегодня в Америке поднимается антисемитизм. В Южной Америке еще хуже. К сожалению, сегодня в мире вообще непросто, намного сложнее и опаснее, в том числе из-за технологического прогресса.

Но если сравнить с тем, как евреям было в России раньше, то сегодня намного лучше.

— Это такая стратегия, что в ситуации, когда хоть завтра может начаться Холокост, лучше дружить с властями?

— Наша стратегия прописана в талмуде. Где бы человек ни жил, он должен понимать, что закон страны — закон и для евреев. Нужно молиться за удачу и успех президента и властей, пока, не дай бог, они не начинают действовать против евреев. В тот момент, когда власть начинает действовать против евреев, как в Германии в 30-х годах, молиться, понятно, уже не надо.

Если у власти антисемиты, нужно срочно уезжать

— Вы недавно говорили в интервью, что евреи совершили ошибку, оставшись в Германии, несмотря на рост антисемитизма. Так как вовремя уехать?

— Я могу рассказать семейную историю: мой папа родился в Австрии, жил в Вене, мой дедушка воевал в Первой мировой, был известным человеком и был уверен, что все будет в порядке. Однажды его арестовали, но через пару часов сказали, что это ошибка и отпустили. Когда он пришел домой, бабушка сказала: «Все, мы отсюда уезжаем». Он сказал: «Нет, мы останемся, все хорошо, у нас большой бизнес, связи». Они долго спорили, и наконец, бабушка сказала: «Хорошо, тогда я забираю детей и уезжаю, а ты можешь оставаться здесь». Один он оставаться не захотел и уехал с ней — так бабушка спасла нашу семью.

Сейчас, через 70 лет, легко судить, но я думаю, что это должен быть для всех нас урок. Как только мы видим в России, Европе, Америке, что человек, который принимает решения, становится антисемитом, нужно брать чемоданы и уезжать. Неважно куда.

Например, если завтра Мари Ле Пен побеждает во Франции, то думаю, евреям нужно оттуда уезжать.

— То есть когда Петр Толстой будет баллотироваться в президенты, и будет понятно, что он побеждает, евреям нужно уезжать?

— Да. (аплодисменты в зале)

Три президента

— Вы о Путине всегда высказываетесь комплиментарно, например, говорили, что ни один руководитель России или СССР не сделал для евреев так много, как он.

— Вы считаете это комплиментом?

— В глазах российского избирателя — конечно, не факт… Но что хорошего он сделал?

— Я могу рассказать о своем личном опыте. Я приехал сюда примерно 30 лет назад, когда Горбачев начал перестройку и гласность. Я хотел с ним встретиться, но он был не готов.

Потом я встретился с Ельциным. Говорили о реституции, он ответил, что постарается помочь, но когда я поднял вопрос антисемитизма, он вообще был в шоке: «Зачем нужно об этом говорить? У нас все хорошо». Это было не так. К сожалению, в синагоге в Марьиной роще были взрывы, поджог. В 90-х годах было непросто. И я ему сказал, что нужно выступать и об этом говорить, но он отказался.

Первый, кто открыто говорил, что антисемитам нет места на государственных должностях, что нельзя использовать антисемитизм в предвыборной кампании и что нужно бороться с ним, был Владимир Путин. Это раз.

Во-вторых, реституция. До этого много говорили, а дел не было. Также он и Медведев приходили в Еврейский музей, в синагогу, и мы думаем, что это важный сигнал.

— В 2012 году вы говорили, что большинство евреев будут голосовать за Путина и добавили, что не знаете ни одного еврея, который бы голосовал за Прохорова. Было такое?

— Может быть они и есть, но я их лично не знаю.

— Давайте проведем небольшой эксперимент. Поднимите, пожалуйста,(журналист обращается к залу. — Ред.) руки те, кто планирует в 2018 году проголосовать за Путина.

(зал, который вмещает около 200 человек, полон, но поднимается лишь две руки, потом третья. «Потому что никто не готов вообще голосовать», — объясняет результаты опроса раввин).

— Поскольку Прохоров, видимо, баллотироваться не будет, давайте посмотрим, кто собирается поддержать Навального.

(Руки поднимают примерно 20 человек, кто-то выкрикивает фамилию свердловского политика Евгения Ройзмана).

— Видите, люди готовы даже за Навального голосовать, но не за Путина. Как вы можете прокомментировать итоги нашего опроса?

— Пока что голосование в России — тайное. Я думаю, что, к сожалению, сегодня есть много людей, не только евреев, которые недовольны тем, что происходит — в первую очередь в экономическом плане. Если вы хотите, чтобы я разбирался в политике, то я бы с удовольствием это сделал, но мне тогда придется работать на другой должности.

Я готов обсуждать вопросы: «Сделал ли Путин для евреев больше, чем все остальные президенты вместе взятые?» или «Уверены ли мы, что Навальный будет делать для евреев столько сколько делал Путин?» Эти вопросы меня беспокоят.

И я знаю, что евреи, по крайней мере, главный раввин России, должны быть благодарны президенту, который столько сделал для нашего народа (аплодисменты).

— В одной из статей была ваша цитата: «Выступать против власти — это не по-еврейски». Это так?

— Цитата была взята из контекста. Вопрос был про Украину и Россию, и я сказал, что если вопрос будет касаться евреев, то мы первые, кто будет выступать, но в политические вопросы мы, как еврейская община, не должны вмешиваться.

— То есть отдельные евреи могут выступать против власти?

— Пожалуйста! (смех в зале) И они это делают. Может быть, больше, чем все остальные. У меня вопрос: в «Новой газете» сколько евреев?

Про Крым

— Я, кстати, недавно интересовался этим вопросом, но пока точно не выяснил… Вы недавно сказали: «Евреи в Крыму в конце концов получили ту свободу, которую ждали давно». О какой свободе идет речь?

— В Симферополе долгие годы хотели построить синагогу, но не дали. Есть старая синагога, но и ее не хотели возвращать. Почему не знаю. В Ялте нет синагоги, в Севастополе — нет. А сейчас, с божьей помощью, в этих городах будут синагоги.

— С божьей или с путинской помощью? Бог-то был и при Украине (в зале смех и аплодисменты).

— Я думаю, что сработало много факторов, в том числе и то, что Россия хочет показать, что относится к евреям хорошо. Может быть, им это нужно в своих целях, но нам главное — результат. Если сегодня евреи в Симферополе, Ялте и Севастополе получат синагоги — это для нас хорошо. Недавно вот открыли детский сад в Севастополе.

Я не согласен, что все на Украине плохо. Много хорошего есть — у меня там друзья и коллеги и я надеюсь, что будет еще лучше. Но нельзя говорить, что на Украине сегодня нет антисемитизма на бытовом уровне. Пару дней назад скончался раввин, которого избили на Украине. К сожалению, там все не так просто.

— Это следствие смены власти? По телевизору у нас говорят, что в Киеве к власти пришли неонацисты.

— Нет, я так не считаю. Я думаю, что это следствие нищеты. Но если мы говорим о евреях в Крыму, то я там был, и они говорят, что им стало намного лучше.

— В Днепропетровске есть такой олигарх Коломойский, который в 2014 году защитил Украину от потери восточных областей, создав на свои деньги добровольческие батальоны. Вы как к его деятельности относитесь?

— Спросите у Порошенко, что он думает о нем.

— По-моему, Порошенко раньше думал о нем хорошо, а теперь — не очень.

— Я — также. Коломойский сделал много для еврейской общины в Днепропетровске, за что мы очень ему благодарны. Но евреи не должны участвовать в политике как представители общины. Коломойский же вышел и сказал: «Я глава еврейской общины, и я против Путина». Это плохо, даже если он сказал бы это про Обаму или кого-то еще.

У нас достаточно еврейских дел, чтобы не вмешиваться в каждый вопрос. Если бы Коломойский не выступал от имени всех евреев, спонсировал батальоны спокойно, то это было бы лучше.

Еще все спрашивают: хорошо ли, что Гройсман стал премьером [Украины]? Если он будет говорить при этом, что представляет всех евреев — то будет плохо.

— Если власть совершает очевидные негативные вещи по отношению к другим национальностям или социальным группам, это разве не повод не поддерживать власть? Известное же высказывание: «Когда пришли за евреями, я промолчал. Когда пришли за мной — некому было заступиться за меня».

— Тогда евреи были первыми, и, к сожалению, так часто бывает. Я думаю, что если дело касается исламофобии, то мы тоже имеем право выступить, но я повторяю, что вмешиваться в геополитику — не наше дело.

Есть такая история. Встречаются два брата, один из которых живет в Америке, другой в Москве. Американский брат говорит: «Не понимаю, как ты живешь в Москве, здесь же ужас». Москвич отвечает: «Здесь все нормально». Американец: «Как нормально? Я могу встать перед Белым домом и кричать, что Трамп — идиот. И ничего со мной не будет». А москвич отвечает: «Так я тоже могу кричать перед Кремлем, что Трамп идиот».

(На этом моменте в зале выключается электричество. «Это американская разведка», — комментирует Лазар, и все зрители смеются. «С Трампом шутить нельзя», — кричит кто-то. Корреспондент «Новой» отвечает: «Когда про Путина говорили, все нормально было». «Ну так антисемитизм же в Америке сейчас», — парируют из зала с иронией.)

Похороны Ленина и покемоны в синагоге

— Хотя вы не любите высказываться на политические темы, последний раз внимание к вашим словам было привлечено из-за вашего предложения захоронить Ленина.

— Это было интервью, меня спросили и я ответил, что любой человек в независимости от его национальности, вероисповедания или должности должен быть похоронен в земле. Бог создал человека из земли, и он должен туда вернуться. Мы против кремации для всех людей.

Мне жалко Ленина, что он столько времени там лежит, и его душа точно ждет, пока он будет возвращен в землю. Это наша религиозная позиция. Я не хочу говорить — плохой он или хороший, хотя мы все знаем, что он сделал. Можно построить музей и с помощью технологий сделать Ленина еще более живым и красивым. Делать мавзолей не принято нигде в мире, это абсурд.

Представьте себе, что у кого-то умер дедушка, и он держит его в шкафу. Это нормально? Думаю, что его арестуют.

—В Индонезии, кстати, есть обычай выкапывать мертвых родственников. Они гуляют с ними, пьют чай, а потом закапывают обратно.

— Чай с сахаром или без? (смех в зале)

— Этого не знаю. Но вам не кажется, что в последнее время в российском обществе начался ренессанс коммунизма? Ставят бюсты Сталина, открывают его дом-музей. А ведь фигура Сталина едва ли вам симпатична.

— Согласен с вами, это беспокоит. Я видел, что количество людей, считающих, что Ленина нужно оставить в мавзолее, за последние 5 лет выросло с 20% до 40%. Это еще не большинство, но есть рост. Опять говорят: «При коммунизме были какие-то плохие моменты, но идеология была не такая уж плохая».

Это точно нехорошо, и я думаю, что это следствие как антиамериканского настроя, так и пропаганды. Надеюсь, что это ненадолго.

— Но она ведь идет сверху.

— Не уверен.

— Параллельно с ренессансом советского идет ренессанс православного. Как вы относитесь к закону о защите чувств верующих и к тому, как он используется нашими правоохранительными органами? Он ведь касается и чувств верующих иудеев.

— Я неоднократно говорил, что религия — это выбор человека. Бог подарил нам самый большой подарок — свободу выбора, в основном по поводу права на решение о ценностях, морали, поведении. Если заставляешь ребенка ходить в синагогу, то когда он повзрослеет, он точно туда не будет ходить. Это как бумеранг. Если же родители покажут, как красиво в синагоге, как вкусно есть мацу, то ребенок с божьей помощью будет всю жизнь это делать.

Заставить человека соблюдать религиозные заповеди и уважать религию невозможно. Также можно заставить мужчину любить какую-то женщину, но я вам обещаю, что через год они разведутся. Есть вещи, которые должны идти от сердца.

Все эти законы [о чувствах верующих] не дают никакого результата, а наоборот, общество больше нагнетают, так как оно чувствует, что запретов все больше. Оскорблять чувства другого человека — это неправильно, но зачем сажать за это или наказывать? Это не дает никакого результата.

— Если бы Pussy Riot пришли танцевать в синагогу, чтобы вы делали?

— Я думаю, что пригласил бы их в столовую, накормил гефилте-фиш и говорил с ними, чтобы понять, что у них в голове, чего они хотят, почему мы им мешаем. Мы хотим знать, почему мы кому-то мешаем, что мы сделали плохо, чтобы исправить наши ошибки.

Я же не говорю, что мы святые. Я бы хотел поговорить и с антисемитом, который думает о нас плохо, чтобы понять, что мы, может, сделали не так или в чем-то его самого убедить, если он заблуждается. Но посадить его — это не поможет.

— Проблема в том, что пока вы будете пить чай и есть гефилте-фиш, в комнату зайдут омоновцы и заберут вашего собеседника.

— Тут ведь нет разницы, будет он голодный или сытый. А если поест, то, по крайней мере, в камере будет помнить о гефилте-фиш и о том, что я дал ему что-то поесть (зрители смеются).

— А покемонов можно в синагоге ловить?

— Я искал, но не нашел в талмуде ответа на этот вопрос. Но в каббале вроде что-то написано. Шучу (в зале смех, аплодисменты).

— В библии вроде тоже нет ответа, но российские власти решили, что нельзя. Одного человека уже судят.

— Одна синагога подарила бутылку вина тому, кто нашел покемона. Наш подход такой.

Я думаю, что покемоны — это странно, но — и это не шутка — есть такое объяснение в каббале, что в каждом предмете есть какие-то искры, которые мы не видим. Наша задача — поднять их на более духовный уровень. Это как покемон. Я думаю, что везде [есть эти искры], и когда мы делаем доброе дело, то как будто находим покемона, а где-то потом увидим наш счет добрых дел.

— Ваше интервью на «Дожде» называется: «Пусть люди думают, что нас охраняют со всех сторон — и президент, и бог, и, может быть, Кадыров». Что вы имели в виду?

— Меня спрашивали о слухах, что меня охраняет Кадыров. Я сказал, что это чушь, и я даже не знаю, откуда это взяли. Я знаю, что бог нас охраняет, но так как моя жена все время беспокоится, кто же именно нас охраняет, то может и хорошо, что кто-то думает, что нас охраняет Кадыров.

— Говорят, что на «Лимуд» вы приехали на двух мерседесах. Не кадыровская ли охрана была во втором?

— Почему только два? Целый кортеж был! Но никакой охраны — только никому не говорите (смех в зале). К сожалению, в России многим евреям охрана не помогла. Я вообще не знаю еще ни одного случая, когда охрана кому-то помогла. Это показуха.

— Но с Кадыровым вы знакомы?

— Я его видел несколько раз на каких-то приемах. В Чечне я еще не был и не планирую. Он кроме «здравствуйте» ничего мне не говорил, а может быть, даже «здравствуйте» не сказал, я не помню… Я так понимаю, что сейчас мой рейтинг упал.

— А вы будете что ли баллотироваться тоже?

— Ну есть же выборы главного раввина.

(«Мы вас поддержим», — выкрикивают два человека из зала.)

— Спасибо! Уже два голоса есть. Неплохо!

— Что скажете о методах борьбы чеченских властей с геями? Чеченские власти говорят, что в исламском обществе геев вообще не может быть. А как у вас?

— Если вопрос о том, что думает наша религия о гомосексуализме, то мы верим, что это грех. Так написано в торе и, думаю, также считается в исламе и христианстве. Грех, потому что мы верим, что человек должен создать семью, должен жениться, рожать детей — так бог сотворил наш мир, что главная цель человека — плодиться, рожать и воспитывать детей, чтобы они выросли хорошими людьми, и общество было правильным.

Говорить, что геев нет — это слишком. Можно с ними работать, объяснять, но опять же не заставлять, потому что не будет результата. Но и говорить, что это хорошо, мы не будем, потому что это плохо, и главные еврейские ценности — правильная семья — папа, мама, дети, внуки. Это мечта каждого еврея везде и, надеюсь, что всегда.

Демократия в Палестине невозможна

— Внешнеполитический вопрос…

— Слава богу. Про Трампа?

— Пока нет. О нем спрошу напоследок, потому что при упоминании его фамилии тут выключается электричество. Путин и Россия поддерживают президента Асада, которого большим другом Израиля и евреев не назовешь. А вы Путина поддерживаете. Как так?

— Я не поддерживаю все дела Путина и не слежу за всеми его делами. Бывает, что он два раза в день или три раза мне звонит и спрашивает: «Что мне делать?» (зал смеется) Но не каждый день!

Если мы говорим о Сирии, то ИГИЛ, который запрещен в России, более опасен для Израиля, чем Асад. [Премьер Израиля] Нетаниягу регулярно общается с Путиным, и думаю, что все договорено. Нельзя сказать, что Асад — это самый хороший лидер, но и Саддам Хуссейн не был самым хорошим лидером, однако то, что сегодня в Ираке, хуже того, что было во время Хуссейна. Что будет, если Асада убрать? Думаю, что будет хуже.

Мы видим, что мигранты делают в Германии и Турции. К сожалению, мы живем в непростое время, и нельзя сказать, что «арабская весна» — это было хорошо.

Кто может решить вопрос с Сирией, неясно. Может быть, Машиах (мессия на иврите. — Ред.) поможет.

— То есть для ближневосточных стран диктатура подходит больше, чем демократия?

— Вы можете себе представить демократию в Палестине? Это невозможно. Я был там, был в Иордании. Они не понимают вообще, что такое демократия.

Америка уверена, что если у них демократия работает хорошо, то она должна работать сразу и везде. Но это не работает так. Это процесс. Евреи 40 лет были в пустыне, хотя границу Египта и Израиля можно пересечь за пять минут. Моисей понял, что нужно народ воспитать, преподавать тору, изучать мораль, ценности демократии, и тогда уже можно создать нормальное государство. Я думаю, в арабских странах не готовы к демократии, там будет анархия и хаос, а это самое опасное для Израиля.

— Судя по заметке в Politico, связь между Трампом и Путиным — это вы.

— А сейчас мой рейтинг поднялся.

— Вы — это, действительно, единственное что объединяет Трампа и Путина?

— Я боюсь, что да (смеется). Я благодарен за комплимент, но если так, тогда дело плохо. Я надеюсь, что они найдут что-то большее. Я думаю, что то, что сейчас происходит — это плохо.

— Вообще все?

— Нет, например, здесь на «Лимуде», слава богу, все хорошо — кошерная еда, более двух тысяч евреев собрались вместе.

Нехорошо, что сегодня в России такие антиамериканские настроения, а в США — антироссийские. Пора уже заканчивать с этим, так как это дошло до абсурда. Посол России встречается с кем-то, и этот человек должен уходить в отставку.

Я встречался с одним евреем, который работал у Трампа. По длинной цепочке знакомых мне сказали: «Если будешь на Манхеттене, зайди поговори к хорошему человеку». Я зашел на полчаса, поговорил ни о чем, а через пару месяцев на первой странице New York Times статья про мою встречу с Гринблаттом, о том, что евреи опять что-то задумали.

Если вы думаете, что у нас противоамериканские настроения, то там еще хуже. В США думают, что в России все делается против Америки, и вся страна сидит и думает, как организовать там выборы.

— Но вы представляете течение «Хабад», и у Трампа дочь и ее муж из этого течения. Все это неспроста! (смех в зале)

— Центров «Хабада» более 5 тысяч в мире. Будете в Таиланде, в Китае, в Африке, откройте Google и сразу рядом найдете «Хабад», чтобы отпраздновать шабат, поесть кошерную пищу.

У меня племянник, раввин Гарварда, и [зять Трампа Джаред] Кушнер ходил к нему, когда учился там, ел гефилте-фиш. И, наверное, есть евреи в России, которые ели гефилте-фиш в «Хабад» здесь. Это такая вот связь. Хорошо, что есть «Хабад», хорошо, что у Трампа дочка — еврейка, хорошо что в России у власти хорошее отношение к евреям.

Расскажу хасидскую историю Михла Вышецкого из Ташкента: Человек спрашивал отца, как будет выглядеть мир, когда придет Машиах? Отец ответил: «Есть такой город Москва, там есть Красная площадь. Представь, что ты будешь стоять на ней, держать в руках сидур и читать «Шма Исраэль».

Мы дожили до такого времени, когда в России можно не стесняться и даже гордиться, что мы евреи. Наша задача, чтобы на следующем «Лимуде» было не 2 000, а 20 000 евреев. Чем больше евреев будут гордиться своим еврейством, тем лучше для России.