В Ад, только в Ад, этого одного из главных мировых Интриганов… И самую большую там ему сковороду, за миллионы убитых с его подачи людей..
Ах-ах, " либо ничего, кроме правды" Не был он ни " ястребом", ни " шахматистом" И слушали его в БеДэ не больше, чем Илларионова в Кремле. Вонючим пропагандистом русофобии этот закомплексованный, самовлюбленный поляк был. Блохххером. А на деле, занимался тем же, что и Моника Левински. Но, та хоть талантливо проникла к телу, а этот ковриком работал.
Спасибо за Вашу сдержанную оценку. Это был жостойный соперник из уходящего поколения думающих советников. На смену этой кагорте приходят реагирующие советники и политики. Для них самое главное — успеть и именно поэтому они постоянно не успевают.
По жизни так скользит горячность молодая, И жить торопится, и чувствовать спешит!
Zbigniew Brzezinski, National Security Adviser to Jimmy Carter, Dies at 89
By DANIEL LEWISMAY 26, 2017
Zbigniew Brzezinski, the hawkish strategic theorist who was national security adviser to President Jimmy Carter in the tumultuous years of the Iran hostage crisis and the Soviet invasion of Afghanistan in the late 1970s, died on Friday at a hospital in Virginia. He was 89.
His death, at Inova Fairfax Hospital in Falls Church, was announced on Friday by his daughter, Mika Brzezinski, a co-host of the MSNBC program “Morning Joe.”
Like his predecessor Henry A. Kissinger, Mr. Brzezinski was a foreign-born scholar (he in Poland, Mr. Kissinger in Germany) with considerable influence in global affairs, both before and long after his official tour of duty in the White House. In essays, interviews and television appearances over the decades, he cast a sharp eye on six successive administrations, including that of Donald J. Trump, whose election he did not support and whose foreign policy, he found, lacked coherence.
Mr. Brzezinski was nominally a Democrat, with views that led him to speak out, for example, against the “greed,” as he put it, of an American system that compounded inequality. He was one of the few foreign policy experts to warn against the invasion of Iraq in 2003.
But in at least one respect — his rigid hatred of the Soviet Union — he had stood to the right of many Republicans, including Mr. Kissinger and President Richard M. Nixon. And during his four years under Mr. Carter, beginning in 1977, thwarting Soviet expansionism at any cost guided much of American foreign policy, for better or worse.
Continue reading the main story
He supported billions in military aid for Islamic militants fighting invading Soviet troops in Afghanistan. He tacitly encouraged China to continue backing the murderous regime of Pol Pot in Cambodia, lest the Soviet-backed Vietnamese take over that country.
He managed to delay implementation of the SALT II arms treaty in 1979 by raising objections to Soviet behavior in Vietnam, Africa and Cuba; and when the Soviets went into Afghanistan late that year, “SALT disappeared from the U.S.-Soviet agenda,” as he noted in a memoir four years later.
Mr. Brzezinski, a descendant of Polish aristocrats (his name is pronounced Z-BIG-nyehv breh-ZHIHN-skee), was a severe, even intimidating figure, penetrating eyes and strong Polish accent. Washington quickly learned that he had sharp elbows as well. He was adept at seizing the spotlight and freezing out the official spokesman on foreign policy, Secretary of State Cyrus R. Vance, provoking conflicts that ultimately led to Mr. Vance’s resignation.
Where Mr. Vance had endorsed the Nixon-Kissinger policy of a “triangular” power balance among the United States, China and the Soviet Union, Mr. Brzezinski scorned such “acrobatics,” as he called them. He advocated instead what he called a deliberate “strategic deterioration” in relations with Moscow, and closer ties to China.
Moving Fast
By his own account, he blitzed Mr. Carter with memos until he got permission to go to Beijing in May 1978, over State Department resistance, to begin talks that would lead to full diplomatic relations seven months later. Immediately after the trip, he appeared on “Meet the Press,” unleashing a slashing attack on the Soviet Union that Mr. Vance deplored as “loose talk.”
Mr. Brzezinski was also a prime mover behind the commando mission sent to rescue the American hostages held by Ayatollah Ruhollah Khomeini’s revolutionary forces in Iran after the overthrow of the shah of Iran, Mohammed Reza Pahlavi — a disastrous desert expedition in April 1980 that claimed eight lives and never reached Tehran. Mr. Vance had not been informed of the mission until a few days before. It was the final straw: He quit, “stunned and angry,” he said.
Mr. Brzezinski’s rationale for the rescue attempt was, perhaps inevitably, rooted in his preoccupation with Soviet influence. He contended that trying to gain the release of the hostages through sanctions and other diplomatic measures “would deliver Iran to the Soviets,” although many thought that outcome highly improbable, given the fundamentalism of the clerics running the country. Besides, he said, success would “give the United States a shot in the arm, which it has badly needed for 20 years,” a reference to the quagmire of the Vietnam War.
Soviet aggression in Asia, the Middle East, Africa and Latin America was by no means a figment of Mr. Brzesinki’s imagination. But his strict adherence to ideas in which virtually every issue circled back to the threat of Soviet domination was remarkable even for those tense times, when many in the foreign policy establishment had come to regard détente — a general easing of the geopolitical tensions between the Soviet Union and the United States — as the best course.
In his scholarly certitude, Mr. Brzezinski sometimes showed a tendency to believe that any disagreement between theory and reality indicated some fault on the part of reality. In his 1962 book “Ideology and Power in Soviet Politics,” for example, he asserted that the Communist bloc “is not splitting and is not likely to split” just as Beijing and Moscow were breaking apart.
With the breakup of the Soviet Union, Mr. Brzezinski allowed that it would make sense for the United States to engage with Russia, though cautiously, as well as China, “to support global stability.” And although he condemned Russian meddling in elections in the United States and elsewhere, he thought the effects were only marginal relative to the underlying problems shaking up Western societies.
In any case, aside from his ideological principles, he had both personal and historical reasons for abhorring the Soviet system.
A Soviet Refugee
Zbigniew Kazimierz Brzezinski was born in Warsaw on March 28, 1928. His father, Tadeusz, was a diplomat who took the family along to France, then to Germany during the rise of Hitler in the 1930s and, fortuitously, to Canada on the eve of World War II. When the Russians took over Poland at the end of the war, Tadeusz Brzezinski chose to retire in Canada rather than return home.
The younger Mr. Brzezinski graduated from McGill University in Montreal in 1949 and earned a master’s degree there in 1950. Then it was on to Harvard, which granted him a doctorate in political science in 1953 and appointed him as an instructor. He and Mr. Kissinger were among the candidates for a faculty position; when Mr. Kissinger won an associate professorship in 1959, Mr. Brzezinski decamped to Columbia University.
He was not always consistent in his positions as he moved between one situation and another. When he was appointed to the State Department’s Policy Planning Council in 1966, he had already become an outspoken defender of United States engagement in the Vietnam conflict.
In 1968, after riotous antiwar protests at Columbia and elsewhere, he wrote in The New Republic that students should not be allowed to “rally again under the same leadership,” meaning they should be tried and incarcerated.
“If that leadership cannot be physically liquidated, it can at least be expelled from the country,” he wrote.
That same year, however, he resigned from the State Department planning council as a protest against expanded American involvement in the war in Indochina under President Lyndon B. Johnson.
Then he became a foreign policy adviser to Vice President Hubert H. Humphrey, who defended the expansion in his 1968 presidential campaign.
His bond with Jimmy Carter developed through the Trilateral Commission, the group David Rockefeller created in 1973 as a forum for political and business leaders from North America, Western Europe and Japan to consider the challenges facing industrialized countries. Mr. Brzezinski was the commission’s first director. (Mr. Rockefeller died in March.)
In 1974, Mr. Brzezinski invited Mr. Carter, then the governor of Georgia and a rising Democratic star, to become a member. Two years later, Mr. Carter was the Democratic nominee for president, and he hired Mr. Brzezinski as a foreign affairs adviser.
Vying for Influence
From the start of his tenure as Mr. Carter’s national security adviser, Mr. Brzezinski jockeyed for power. He reserved for himself the right to give Mr. Carter his daily intelligence briefing, which had previously been the prerogative of the Central Intelligence Agency. He frequently called journalists to his office for what he called “exclusive” not-for-attribution briefings in which he would put his own spin on events, to the annoyance of Mr. Vance.
And although he was familiarly called Zbig and could be very engaging, he was quick to smack down reporters who dared to challenge his ideas. “I just cut off your head,” he told a journalist after one such retort.
A prolific author, Mr. Brzezinski published a memoir in 1983 about his White House years, “Power and Principle,” in which he recalled a range of policy objectives that went beyond containing the Soviets. “First,” he wrote, “I thought it was important to try to increase America’s ideological impact on the world” — to make it again the “carrier of human hope, the wave of the future.”
He also said that he had aimed to restore America’s appeal in the developing world through better economic relations, but acknowledged that he had concentrated too much of his attention on those countries that he felt were threatened by Soviet or Cuban takeovers.
More recently, in opposing the invasion of Iraq, he predicted that “an America that decides to act essentially on its own” could “find itself quite alone in having to cope with the costs and burdens of the war’s aftermath, not to mention widespread and rising hostility abroad.”
In “Second Chance: Three Presidents and the Crisis of American Superpower,” published in 2007, he assessed the consequences of that war and criticized the successive administrations of George Bush, Bill Clinton and George W. Bush for failing to take advantage of the possibilities for American leadership from the time the Berlin Wall came down in 1989. He considered George W. Bush’s record, especially, “catastrophic.” And in the 2008 presidential campaign, he wholeheartedly supported Barack Obama.
Four years later, he once again assessed the United States’ global standing in “Strategic Vision: America and the Crisis of Global Power.” Here he argued that continued American strength abroad was vital to global stability, but that it would depend on the country’s ability to foster “social consensus and democratic stability” at home.
Essential to those goals, he wrote, would be a narrowing of the yawning income gap between the wealthiest and the rest, a restructuring of the financial system so that it no longer mainly benefited “greedy Wall Street speculators” and a meaningful response to climate change.
A United States in decline, he said — one “unwilling or unable to protect states it once considered, for national interest and/or doctrinal reasons, worthy of its engagement” — could lead to a “protracted phase of rather inconclusive and somewhat chaotic realignments of both global and regional power, with no grand winners and many more losers.”
Mr. Brzezinski, who had homes in Washington and Northeast Harbor, Me., was married to the Czech-American sculptor Emilie Benes, with whom he had two children in addition to Ms. Brzezinski: Mark Brzezinski, a lawyer and former ambassador to Sweden under President Barack Obama, and Ian Brzezinski, whose career has included serving as a deputy assistant secretary of defense. All survive him. He is also survived by a brother, Lech, and five grandchildren.
Into his 80s Mr. Brzezinski was still fully active as a teacher, author and consultant: a professor of foreign policy at Johns Hopkins University’s School of Advanced International Studies, a scholar at the Center for Strategic and International Studies, and a frequent expert commentator on PBS and ABC News.
He was, in short, a man who could be counted on to have strong opinions, and a boundless eagerness to share them. Once, in 1994, he even put forward a sort of disarmament program to solve the problem of breaking ties in the final game of the soccer World Cup.
“In the event of a tie,” he wrote to the sports editor of The Times, “the game should be resumed as a sudden-death overtime, but played with only nine players on each side, with each team compelled to remove two of its defensive players. That change increases the probability of a score and places more emphasis on offensive play. If after 10 minutes of play there is still no score, the game continues with four defenders removed from each team.”
David Binder, Daniel E. Slotnik and Matthew Haag contributed reporting.
Новые — хуже по закону отрицательного отбора в политике и околополитике. Это уже очевидно. Так что радость по поводу смерти доброго старого Врага — сторонника шахматных игр в политике — преждевременна.
Яркий пример этому — Дональд Трамп и его «советчики». Сами американцы удивились своему собственному выбору Президента когда-то великой страны. Импичмент? Следующий после Трампа будет ещё хуже.
Меняю одну 
когорту на две манипулы.
источник: upload.wikimedia.org
Итого — две чашечки кофе, но маленьких и сегодня. Большие были вчера, но по пять рублей.
КОГОРТА группа людей, выделенная по какому-то общему признаку, обычно – по возрастному.
Источник: Социология. Словарь.
Источник: Демография: словарь демографических терминов
Источник: Словарь терминов по социальной статистике. Учебное пособие
КОГОРТА (COHORT) Демографический термин, обозначающий группу людей, которые обладают общим значимым опытом, приобретенным в течение определенного периода времени. Например, все дети, рожденные в один год, составляют когорту рождений этого года. Когортный анализ, отслеживающий историю когорты, используется для сбора данных при изучении рождаемости, здравоохранения, образования и занятости. Он также может быть эффективным методом исследования социального изменения.
Источник: Социологический словарь
Источник: Народы и культуры. Оксфордская иллюстрированная энцкилопедия
Главной проблемой когортного анализа является необходимость различать эффекты возраста, К. и времени. Эффекты возраста связаны с процессами взросления и последующего старения К.; эффекты собственно К. являются общими для людей, одновременно родившихся или вступивших в определенный период жизненного цикла; эффекты времени порождаются широким социально-культурным историческим контекстом, опытом участия в тех или иных исторических событиях. К сожалению, не существует простых способов решения этой проблемы. Смешение эффектов приводит к различным интерпретациям одних и тех же данных, что заставляет с осторожностью относиться к результатам когортных исследований. Однако в тех случаях, когда они опираются на надежные теории, когортный анализ является мощным аналитическим методом.
О.В.Терещенко
Источник: Социология: энциклопедия
Термин ´К.´ введен в 1947 П. Уэлптоном в рамках метода продольного анализа, но в последующем приобрел универсальный характер. В совр. демографии разграничиваются реальные К. (объект продольного анализа) и гипотетич. К. (объект поперечного анализа). Каждая К. определяется демографич. событием, наступление к-рого объединяет людей в К., и календарным периодом ее формирования. При этом при описании того или иного демографич. процесса периодом формирования реальной К. считается период наступления демографич. события, предшествовавшего тому событию, частота к-рого измеряется. Периодом формирования гипотетич. К. считается период наступления того демографич. события, частота к-рого измеряется. Так, напр., смертность реальной К. 1900 рождения характеризует вымирание совокупности людей, родившихся в 1900, на протяжении всей жизни (примерно до 2000); а смертность гипотетич. К. 1900- это смертность всех людей, которые могли умереть или умерли в этом году, но родились в течение ряда предыдущих лет.
Т. о., в реальной К. все события, наступление к-рых объединяет людей в К., происходят в определ. интервале календарного времени, а возможные последующие события, частота к-рых измеряется, растянуты во времени в будущее относительно календарного периода формирования К. Напр., при описании рождаемости в реальной брачной когорте рассматривается совокупность лиц, вступивших в брак в данном календарном периоде, и рождения в этой К. за период последующей брачной жизни, распределенные по длительности брака на момент каждого рождения. При этом частота рождений при определ. длительности брака равна:
fτ = Nt+τ/Wt,
где Wt — числ. женщин, вступивших в брак в году t (календарный год формирования реальной брачной К.); τ — интервал, прошедший с момента вступления в брак до момента рождения ребенка; Nt+τ — число рождений в реальной К. Wt при данной длительности брака.
В гипотетич. К. все события, частота к-рых измеряется, происходят в определ. интервале календарного времени, к-рый считается и периодом формирования гипотетич. К.; предшествующее же событие растянуто во времени в прошлое относительно этого периода. Напр., при описании рождаемости в гипотетич. брачной К. рассматриваются все рождения, имевшие место в нек-рый календарный период у всех замужних женщин, живших в этом периоде, распределенных по длительности брака к моменту рождения ребенка (τ). Частота рождений в гипотетич. брачной К. равна:
fτ = Nt,τ/Wτ,
где Nt,τ, — число рождений в календарном периоде t при длительности брака τ Wτ — числ. замужних женщин в том же календарном периоде t с длительностью брака τ.
Анализ демографич. процесса в К. основан на измерении частоты наступления того или иного демографич. события в зависимости от интервала времени, прошедшего с момента наступления предыдущего события. Так, напр., анализ рождаемости в К. женщин, родивших в нек-рый календарный период первого ребенка, основан на измерении частоты вторых рождений в зависимости от интервала времени, прошедшего после первого рождения; анализ смертности в К. по году рождения основан на измерении частоты смертных случаев в зависимости от интервала, прошедшего с момента рождения, т. е. от возраста. Система взаимосвязанных показателей, характеризующих тот или иной демографич. процесс в К., составляет таблицу демографическую.
Совокупности демографические, характеризующие числ. К. на разных этапах ее жизни, и числа событий, изменяющих ее числ. на разных этапах, могут быть изображены на сетке демографической как для случая реальной, так и гипотетической К.
Дарский Л. Е., Формирование семьи, М., 1972; Демография поколений, М., 1972; Сифман Р. И., Динамика рождаемости в СССР, М., 1974.
Г. А. Бондарская.
Дык… похоже, что вторая чашка кофе добавила бодрости и уверенности в диалектическом законе перехода количества в качество. ;))
Пустячок, а приятно. У любого политика сша руки в крови по самые подмышки. Если Бог есть, он с ним разберётся.
Редьярд Киплинг «Эпитафии»
Я трудиться не умел, грабить не посмел,
Я всю жизнь свою с трибуны лгал доверчивым и юным,
Лгал — птенцам.
Встретив всех, кого убил, всех, кто мной обманут был,
Я спрошу у них, у мертвых, бьют ли на том свете морду
Нам — лжецам?
Биография Збигнева Бжезинского
источник: cdn3.img.ria.ruАмериканский политолог Збигнев Казимеж Бжезинский (польск. Zbigniew Kazimierz Brzezinski) родился 28 марта 1928 года в Варшаве (Польша) в семье польского дипломата, который с началом нацистской оккупации Польши в 1939 году остался в Канаде.
В 1950 году Бжезинский окончил университет МакГилла (Канада), получив степень магистра политических наук.
В 1953 году защитил диссертацию в Гарвардском университете (США). В 1953–60 годах работал в Российском научном центре Гарвардского университета и в Центре международных отношений университета.
В 1958 году Бжезинский получил американское гражданство. В 1960 году перешел в Колумбийский университет, где вплоть до 1977 года возглавлял созданный им Институт проблем коммунизма.
Бжезинский участвовал в избирательных кампаниях кандидатов в президенты от Демократической партии Джона Кеннеди в 1961 году и Линдона Джонсона в 1964 году.
В 1966–1968 годах политолог входил в Совет политического планирования госдепартамента США, а затем занял пост советника по внешней политике вице-президента США Хьюберта Хэмфри.
В 1973 году стал первым директором международной организации «Трехсторонняя комиссия».
В 1977-1981 годах Бжезинский служил советником по национальной безопасности в администрации президента Джимми Картера.
В 1981 году политолог вернулся к работе в Колумбийском университете. С 1989 года Бжезинский преподавал в Школе перспективных международных исследований Университета Джона Хопкинса.
Бжезинский являлся советником, членом правления и сопредседателем консультативного совета Центра стратегических и международных исследований.
В конце 1950-х годов Бжезинский выступил с критикой стратегии «отбрасывания коммунизма» президента США Дуайта Эйзенхауэра и госсекретаря Джона Даллеса, поскольку считал более перспективным разрушение социалистического блока путём мирного отсечения от него стран Восточной Европы, способствуя развитию их экономических и других связей с Западом. Почву для успеха такой политики он усматривал во внутренних противоречиях социалистического лагеря.
Был решительным сторонником ведения боевых действий во Вьетнаме.
В 1966 году выступил разработчиком концепции «наведения мостов» – официальной внешнеполитической линии отношений с социалистическими странами администрации Линдона Джонсона, предполагавшей снижение международной напряжённости путём ведения переговоров при сохранении жёсткой позиции в отношении СССР.
Збигнев Бжезинский являлся одним из главных идеологов американской внешнеполитической кампании давления на СССР и социалистические страны в связи с проблемой нарушений прав человека.
Бжезинский является автором множества книг и статей о политике. Наиболее известные из них «Между двух эпох: роль Америки в технотронную эру » (1970) и «Великая шахматная доска: американское превосходство и его геостратегические императивы» (1997).
Политолог часто выступал в СМИ с комментариями о политической ситуации в мире.
В 1981 году Бжезинский был награждён Президентской медалью Свободы «за роль в нормализации отношений США и Китая и вклад в политику в области прав человека и национальной безопасности Соединенных Штатов Америки».
Збигнев Бжезинский был женат, имел троих детей.
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников
Спасибо. Для оценки всего того, что он сделал в различных областях, достаточно и одного первого слова.
МРАК
Склоняются долу солнцеподобные лики их.
И просто мрут,
и давятся,
и тонут.
Один за другим уходят великие,
за мастодонтом мастодонт...
Сегодня на Верхарна обиделись небеса.
Думает небо —
дай
зашибу его!
Господи,
кому теперь писать?
Неужели Шебуеву?
Впрочем —
пусть их пишут.
Не мне в них рыться.
Я с характером.
Вол сам.
От чтенья их
в сердце заводится мокрица
и мозг зарастает густейшим волосом.
И писать не буду.
Лучше
проверю,
не широка ль в «Селекте» средняя луза.
С Фадеем Абрамовичем сяду играть в око́.
Есть
у союзников французов
хорошая пословица:
«Довольно дураков».
Пусть писатели начинают.
Подожду.
Посмотрю,
какою дрянью заначиняют
чемоданы душ.
Вспомнит толпа о половом вопросе.
Дальше больше оскудеет ум ее.
Пойдут на лекцию Поссе:
«Финики и безумие».
Иззахолустничается.
Станет — Чита.
Футуризмом покажется театр Мосоло́вой.
Дома запрется —
по складам
будет читать
«Задушевное слово».
Мысль иссушится в мелкий порошок.
И когда
останется смерть одна лишь ей,
тогда...
Я знаю хорошо —
вот что будет дальше.
Ко мне,
уже разукрашенному в проседь,
придет она,
повиснет на шею плакучей ивою:
«Владимир Владимирович,
милый» —
попросит —
я сяду
и напишу что-нибудь
замечательно красивое.
[1916]
