Президент «Роснефти» действительно дарит своим друзьям и партнерам корзины с 16 разновидностями колбас, которые ему делают из охотничьих трофеев (фото)

источник: scandaly.ruКорзинка с колбасой «От Иваныча» (см. фото) — традиционный подарок от президента «Роснефти» Игоря Сечина, говорит один из получателей. Делают такие в специальном цеху, знает он. О получении такой корзины в подарок рассказывал «Ведомостям» и высокопоставленный чиновник.

Об увлечении Сечина охотой в 2015 г. писал Forbes со ссылкой на источники. Тогда они рассказывали, что «каждые две недели, если нет аврала, Сечин охотится на крупного зверя: в России это чаще всего олень», и заключали: «чтобы трофеи не пропадали, мясу нашли применение». Поэтому в столовой одного из московских офисов «Роснефти» готовят колбасные изделия. В ассортименте до 16 разновидностей колбас, сосисок, сарделек, есть даже колбасный хлеб, писал Forbes.

Сохранилась ли практика делать эксклюзивную колбасу, представитель «Роснефти» пока не ответил. В 2015 г. он говорил, что «личный досуг Игоря Сечина находится за пределами компетенции пресс-службы компании».

«Корзинка с колбасой» упоминается в расшифровке переговоров Сечина и экс-министром экономического развития Алексеем Улюкаевым, которую накануне зачитали в суде. Улюкаев обвиняется во взятке в $2 млн, которую, согласно материалам следствия, он получил в офисе «Роснефти». В стенограмме аудиозаписи Улюкаев с Сечиным не говорят о деньгах, но девять раз упоминают корзинку.

Екатерина Дербилова, Виталий Петлевой, Маргарита Папченкова

Оригинал материала: «Ведомости»

«Форбс», 21.05.2015, «Настоящая дичь: на кого охотится Игорь Сечин»

«Мясо диких животных всегда считалось здоровой пищей. Причины очевидны. Дикие животные питаются натуральными кормами, к тому же вдали от промышленных зон. Они ведут подвижный образ жизни, что положительно сказывается на консистенции их мяса — оно достаточно плотное и не особенно жирное. Поэтому мясо диких животных имеет высокие питательные и диетические свойства», — говорит главный редактор журнала «Мясные технологии» Ирина Глазкова. В розничных магазинах цена колбасных изделий из мяса диких животных превышает 1000 рублей за килограмм. Как выяснил Forbes, такой колбасой, только приготовленной «в домашних условиях», угощает своих друзей и партнеров президент «Роснефти» Игорь Сечин.

Топ-менеджер любит охотиться, рассказали Forbes несколько его знакомых. По их словам, каждые две недели, «если нет аврала», Сечин выходит на крупного зверя: в России это чаще всего олень. В командировках (а география его поездок обширна: от Венесуэлы до Африки), если представляется возможность, охотится на редкого зверя.

Чтобы трофеи не пропадали, мясу нашли применение.

В столовой одного из московских офисов компании готовят колбасные изделия, рассказали Forbes источники, знакомые с деталями кухни «Роснефти». По их словам, эта колбаса ничем не отличается от той, которую можно приобрести в обычном магазине, за исключением одного — на ней нет маркировки. В ассортименте до 16 разновидностей колбас, сосисок, сарделек, есть даже колбасный хлеб, говорит один из источников Forbes. Рецептуру разрабатывает немецкий шеф-повар.

«Нефтяных «генералов» в регионах часто вывозят на охоту представители местной администрации. Это задает определенный формат: получаешь удовольствие, а заодно без спешки обговариваешь свои дела», — рассказывает охотник со стажем, много лет проработавший в крупной нефтегазовой компании. Впрочем, по его словам, такая охота почти не имеет отношения к традиционной, зато трофей должен быть большим, внушительным. «Заодно между делом грохнули медведя», — иронизирует он. Чаще, впрочем, предпочитают убивать лосей и кабанов. Медведь — самый опасный хищник в средней полосе. На кабана охотятся с вышки (это безопаснее и проще), на лося — загоном. Егеря загоняют зверя на линию обстрела, задача стрелка — не упустить момент, рассказывает охотник.

По его мнению, настоящий охотник тот, кого в лес тянет первобытный инстинкт, и даже если он вернется без добычи, не скажет, что охота не удалась. Впрочем, среди представителей большого бизнеса есть охотники, которые стремятся добиться совершенства в этом деле. Много охотятся Петр Авен и Герман Хан, в выборе объекта охоты у них нет особых предпочтений. К примеру, Герман Хан ходил и на утку, и на лося, и на кабана. Несколько раз его видели в спортивно-охотничьем клубе по Минскому шоссе. У него было «корпоративное ружье»: все следящие за модой охотники последнее время покупали себе Benelli (известная итальянская марка). «Как-то раз пересекались с Авеном и Ханом, когда они охотились вместе. Помню, дело было недалеко от Тюмени. Они сели такие нарядные в вертолет и полетели на охоту. Двинули куда-то к границе с Томской областью», — рассказывает один из очевидцев. Среди охотников были замечены также Владимир Лисин, Искандер Махмудов, Владимир Якунин, Сергей Собянин.

источник: scandaly.ru

В последние 10 лет заметно возрос интерес к дичи в европейских странах, рассказывает Глазкова: «Увеличение объемов добычи дичи и производства продуктов из нее вызвало рост интереса к самому сложному ее аспекту -— проблеме гигиены. Вся ответственность за соблюдение норм гигиены возложена именно на поставщика дичи, вне зависимости от того, продает ли он ее мясоперерабатывающему предприятию, передает ли в порядке бартера или просто дарит». Чаще всего мясо отдают охотничьим хозяйствам, поскольку его обработка и переработка — хлопотное дело. «Чтобы самостоятельно сдавать дичь в перерабатывающие предприятия, охотникам необходимо предварительно получить ветеринарный сертификат на свой охотничий трофей. На перерабатывающих предприятиях идет мелкая фасовка, переработка небольших, предварительно обработанных кусков. Разделывают тушки в основном в охотничьих хозяйствах», — поясняет гендиректор компании «МясоДичь» (владелец ГК «Капитал Урала») Сергей Зуев. Если же охотник занимается переработкой мяса, он должен рассчитывать на большие объемы производства, говорит эксперт: оборудование, помещение, лицензии и сертификаты стоят дорого. «То есть простой охотник, по-моему, не станет связываться с тем, чтобы проходить все необходимые сертификационные процедуры, которые требуются цеху», — считает Зуев.

«В случае с перерабатывающим цехом есть очень много довольно строгих требований», — говорит Зуев. Сертифицированный цех — это всегда отдельное помещение. Для каждого вида мяса необходим свой стол. Пол не может быть деревянным, чтобы в щели ничего не забивалось. Стены должны быть облицованы кафельной плиткой, которую легко мыть. Для санобработки применяются только сертифицированные средства. Для разделки мяса разрешены лишь специальные промышленные мясорубки.

Промышленные перерабатывающие цеха с редким мясом работают неохотно, продолжает Зуев. Наиболее редкие виды мяса для российских предприятий — крокодилы и жирафы. Менее экзотические, но тоже редкие: косуля, бобр, заяц, медведь, кабан, лось, олень северный, як, марал (водится на Алтае), архар (алтайский баран), верблюд. Змеи и рептилии тоже редкость, их обычно заказывают рестораны. Из-за санкций импортного мяса стало заметно меньше.

Представитель «Роснефти» не комментирует увлечение Игоря Сечина. «Личный досуг Игоря Сечина находится за пределами компетенции пресс-службы компании. Никакие хобби Игоря Сечина не имеют отношения к организации питания сотрудников компании», — подчеркивает представитель «Роснефти». Но, по данным источников Forbes, приготовление колбасных изделий из охотничьих трофеев Сечина находится в зоне ответственности вице-президента компании Томаса Хенделя. Хендель отказался отвечать на вопросы Forbes. На вопрос о том, были ли случаи, когда мясо, добытое на охоте Игорем Сечиным, использовалось для приготовления блюд в столовых «Роснефти», представитель компании ответил, что никакого «стороннего» мяса в столовых не бывает. Все продукты, в том числе и мясо (чаще всего это свинина, телятина, курица), компания приобретает в рамках тендеров, настаивает представитель «Роснефти».

У «Роснефти» нет цеха по производству бакалейной продукции, говорит представитель компании. «Это клинический бред. Есть система питания для сотрудников. Ее, действительно, помимо много другого, курирует вице-президент Томас Хендель как управляющий делами компании», — поясняет собеседник Forbes. В отличие от «продукции» у «блюда» не может быть маркировки, уточняет он.

«В чем вы хотите нас обвинить? В том, что мы незаконно занимаемся предпринимательской деятельностью? Это не так», — говорит представитель «Роснефти».

«Передайте старухе Шапокляк, что ее кошелек на веревочке нашего интереса не вызвал», — добавил он.

Все мясные блюда, в том числе сосиски и сардельки, готовят повара, которые работают в системе общественного питания «Роснефти», рассказывает представитель «Роснефти». Эти блюда в числе прочих доступны в столовых. Игорь Сечин лично не пробует блюда в столовых, говорит представитель компании. «Тем не менее даже привередливым сотрудникам еда в нашей столовой нравится. Приятно, что о ней на рынке слагают легенды», — отмечает он. Но по словам источников Forbes, чаще всего блюда, приготовленные из охотничьих трофеев Сечина, отправляют в виде подарков партнерам и друзьям «Роснефти».

Елена Васильева, Максим Товкайло

«Коммерсантъ», 05.09.17, «Разговор Игоря Сечина и Алексея Улюкаева»

Во вторник Замоскворецкий суд продолжил рассмотрение дела о взятке бывшего министра экономического развития России Алексея Улюкаева. В ходе процесса прокуратура представила в числе доказательств вины экс-министра расшифровки переговоров между подсудимым и главой «Роснефти» Игорем Сечиным, которые записывались с помощью средств аудиофиксации, выданных сотрудниками ФСБ перед задержанием. “Ъ” приводит текст, зачитанный в зале суда, который опубликовала«Медиазона» (“Ъ” приносит извинения «Медиазоне» за то, что по недоразумению ссылка не была поставлена сразу при публикации).

Телефонный разговор между Сечиным и Улюкаевым

Сечин: Алло, Алексей Валентинович?

Сотрудница приемной Улюкаева: Игорь Иваныч, добрый день, сейчас соединяю.

Улюкаев: Алло.

Сечин (усмехается): Алексей Валентинович, дорогой?

Улюкаев: Да, Игорь Иванович? Весь во внимании, как я рад тебя слышать.

Сечин: Да не говори, я тоже. Ну, во-первых, у меня там неисполненные поручения были, а готовность есть по итогам работы там…

Улюкаев: Да.

Сечин: А, значит, во-вторых, масса вопросов накопилась там, и по советам директоров, и по всему.

Улюкаев: Ну, так давай обсудим все.

Сечин: У меня только просьба одна — если можно, на секундочку к нам подъехать, потому что тут, может быть… Ну, покажу вообще. И вообще на компанию посмотреть.

Улюкаев: Да, с удовольствием посмотрю на компанию. А чего же.

Сечин: И по времени у меня сейчас большие переговоры в 14 начнутся, часа на два.

Улюкаев: Угу.

Сечин: Вот где-нибудь в 16:30, вот так можно?

Улюкаев: Вполне можно. Да, я же завтра лечу. А ты, кстати, в Лиме будешь?

Сечин: Я в Лиме буду.

Улюкаев: Ну вот я тоже в Лиме буду, там еще сможем продолжить.

Сечин: Поработаем.

Улюкаев: Продолжить поработать? Давай, это самое, сейчас.

Сечин: В 17 вот.

Улюкаев: Сейчас секундочку. Нет, чуть-чуть позже, если можно.

Сечин: Давай.

Улюкаев: Да, потому что у меня в 16 начнется.

Сечин: Во сколько? В 18?

Улюкаев: Сейчас 17, давай в 18?

Сечин: Пораньше бы немножко. Пораньше.

Улюкаев: В 17:30?

Сечин: Ну давай в 17.

Улюкаев: А?

Сечин: В 17 сможешь?

Улюкаев (вздыхает): Да у меня тут в том числе и ваши, по-моему, разные компании по закупкам. Там я их и собираю. Ну давай в 17.

Сечин: В 17? Спасибо большое.

Улюкаев: Давай.

Сечин: Все, обнимаю, спасибо.

Встреча Сечина и Улюкаева. Первое записывающее устройство

Сечин: Cкажи Шокиной (заместитель управляющего делами «Роснефти» Ольга Шокина — МЗ), пускай корзинку в 206-ю поставит и чай приготовит пока. Да все отлично. Слушай, а ты без куртки?

Улюкаев: Да.

Сечин: Как ты ходишь вообще так?

Улюкаев: А?

Сечин: Надо курточку какую-то.

Улюкаев: Не надо, не надо, зачем.

Сечин: Да?

Улюкаев: Конечно.

Сечин: Ну одну секунду, ладно, вы посидите пока.

Улюкаев: … (зачитывая расшифровку, прокурор так и произносит: «Улюкаев — троеточие»; вероятно, это обозначает неразборчивое мычание собеседника)

Сечин: Ну, во-первых, приношу извинения, что затянули выполнение поручения, ну в командировках были.

Улюкаев: Конечно.

Сечин: Да, пока туда-сюда, собрали объем. Ну можешь, считай, задание выполнено.

Улюкаев: Да.

Сечин: …

Улюкаев: …

Сечин: Утепляюсь.

Улюкаев: …

Сечин: Да не говори.

Улюкаев: Надо узнать, когда машина, и это самое, когда короткая дистанция.

Сечин: Ну да.

Улюкаев: Они считают, что зеленая изгородь.

Сечин: Так, Шокина чай принесет?

Мужчина: Да-да.

Сечин: И корзинку с колбасой.

Мужчина: Есть.

Сечин: Так, несколько слов. Подробней о компании. Значит, мы в 1998 году, в принципе, когда начали заниматься, компания добывала 4 миллиона тонн нефти. Она никому не нужна была. Так она и проскочила эпоху приватизации.

Улюкаев: Ну да, за границу.

Сечин: Значит, ну потом суды, возврат выведенных активов начался. Вот интересная страничка, четвертая.

Улюкаев: Угу.

Сечин: Что за это время мы создали. Вот основные показатели нефтяных компаний, акции которых торгуются на бирже. Значит, это ресурсная база текущей добычи и расходов на добычу. Сравнивали только публичные компании. Значит, вот, мы по ресурсной базе и геологоразведке — первое место в мире. По текущей добыче среди компаний — первое место. Себестоимость тоже как бы самая высококонкурентная. Тут надо…

Улюкаев: Вот если смотреть, перебью, капитализацию компании. Эти позиции, то видно будет, что актив стоит кратно в два раза дешевле, чем сопоставимые по характеристикам иные активы.

Сечин: Мы и есть. За исключением одного нюанса — налоговая база. У нас налоговая база самая тяжелая, по сравнению с любыми другими компаниями. Самая тяжелая в мире, значит. Вот можно к этим двум и трем добавить смело 25, это будет с учетом налоговой базы. Плюс транспорт. То есть, считай, условно говоря, 35 для нас нижний предел такой.

Улюкаев: Это цены доходности?

Сечин: Нет, это нижний уровень цены.

Улюкаев: Я говорю <нрзб> без учета обслуживания кредитов?

Сечин: Да, который позволит операционную доходность дообеспечивать нам. Поэтому ситуация не такая простая, нам надо заниматься налоговой базой.

Улюкаев: Надо заниматься, обязательно. Она у нас не только большая, но растущая, растущая.

Сечин: Растущая и убивающая. Я разговаривал там с этим же ENI, они 2 миллиарда евро сдают в бюджет Италии. Мы 50 миллиардов. Это плюс к тому, что ты просишь нас сегодня добавить там 17. Из них часть мы уже дали, а 50 миллиардов ежегодно мы и так формируем. Поэтому, конечно, надо об этом думать. У Exxon общая фискальная нагрузка 43%, конечно, и акции стоят дорого. Понимаешь?

Улюкаев: Ну конечно.

Сечин: Потому что она стабильно 43, а у меня 80. Значит и мы рассчитываем на рост интереса там. Тяжело, да. Например, BP. Я вот сейчас почему работаю с акционерами, говорю им о недооцененных моментах, которые необязательно они должны учитывать. Вот бипишники в первой колонке за рамками. А как только купили, наши акции стали четвертыми. А почему? Потому что мы разрешили на баланс, пропорционально владению, поставить ресурсную базу.

Улюкаев: То есть у них же 20%? Пятая часть?

Сечин: Да. И они сразу выскочили в другой уровень.

Улюкаев: Подожди, если они ставят на свой баланс твою ресурсную базу, у тебя баланс не остается?

Сечин: Остается, остается. Нефть остается. Но для нас это вообще ничего не стоит. Это просто разрешение использовать им. И они же отчитываются геологоразведкой нашей. Мы там замещение делали на 150%, они просто 20% от этого замещения себе считают. И то же самое по добыче <нрзб>. Они никогда бы не вышли за этот уровень добычи, если бы не давали на наши проекты тоже.

Улюкаев: Если без, то было бы 20 с хвостиком небольшим, значит, они были бы ниже десятки.

Сечин: Да, да, да, точно абсолютно. Очень серьезный, конечно, шаг мы сделали, как ты знаешь, в Индии по приобретению <нрзб>. Я хотел попросить, я буду обращаться, надо будет по проектному финансированию поддержать…

Улюкаев: …

Сечин: Это проект…

Улюкаев: Слушай, а нефть там будет иранская?

Сечин: Часть иракская, часть венесуэльская, часть иранская. 20 миллионов тонн переработки, очень высокий индекс Нельсона — 11,8. Глубоководные порты, 2700 заправок. Это такой проект для рынка — уникальный просто.

Улюкаев: А вот свои собственные заправки через них. Какая часть переработки, сколько идет через свою сеть заправок?

Сечин: Примерно я могу тебе сказать, примерно. Где-то четвертая часть.

Улюкаев: Четвертая часть.

Сечин: Да, четвертая часть. Они там завод, может быть, терминал позволяет экпортно-импортные операции делать с сырой нефтью.

Улюкаев: Нет. Потому что к индусам зайти — большое дело.

Сечин: Да.

Улюкаев: Это по сути первая такая крупная попытка, это никому не удавалось.

Сечин: Да, это правда. Так, что еще могу сказать. По технологии разработки мы занимаем серьезные ведущие позиции, если не приближаемся к мировым лидерам, то наступаем на пятки очень так серьезно. Но у нас еще зависит… это связано с нашим оборудованием, с нашим штатом. Для гидраразрыва оборудование позволяет делать до 30 и выше разрывов за раз. Мы делаем 12–15, до 20. Но у них другие компрессора, там больше давление, другие проппанты — это специальная такая фракция, которая закачивается при разрыве в трещину и не позволяет ей схлопываться, создавая коллекторную базу для сбора нефти и газа. Раньше у нас применялся песок, но песок вымывается с водой; американцы сейчас применяют новые виды проппантов с изменяющимся центром тяжести, они цепляются, там всякие острые краешки у них, и не вымываются из породы. Вот много нюансов, но развитие у нас идет несмотря на пожелание ОПЕК, я докладывал Владимиру Владимировичу об этом. Все они готовят развитие добычи, все, Венесуэла, я точно знаю абсолютно. Они планируют поднять добычу на 250 тысяч баррелей в сутки в течение полугода. Значит, первое. Второе. Иран будет увеличивать, у них сейчас 3,9–4,0. У них план добавить миллион тонн баррелей.

Улюкаев: Они и 4 где-то готовы замораживаться.

Сечин: 3,9 сейчас, а 4,9 хотят.

Улюкаев: 4. Нет-нет они готовы на 4 и замораживаться.

Сечин: Ну.

Улюкаев: Ну уж, наверное, да.

Сечин: Да. Я думаю, что правды никто не говорит. Причем им всем надо, я считаю, Ирак, Нигерия, им надо полгода примерно для выдачи дополнительных объемов. А эти полгода, если мы заморозим, то дадут возможность американцам чуть-чуть кислорода дать нефтяным сланцам. И здесь вот, мне кажется, лукавство заключается: сейчас поддержать здесь сланцевую нефть.

Улюкаев: Угу.

Сечин: Значит, что дальше?

Улюкаев: Этим воспользуются.

Сечин: А дальше они на полгода скажут: мы заморозили на полгода, а эти имеют временной лаг для подготовки новых объемов. А мы будем терять рынки. Они снова будут выходить на рынки.

Улюкаев: Плюс за это время администрация Трампа, а он очень про традиционные источники, он очень сильно собирается поддерживать добычу.

Сечин: Да. Он хочет добычу поддерживать, это правда. Он заявлял об этом.

Улюкаев: Он будет готов на налоговые…

Сечин: …льготы и финансирование. Он заявлял об этом неоднократно, это его тезисы предвыборной программы.

Улюкаев: Это надо учесть. Ему потребуется какое-то время, потому что там адаптация администрации. Это у него центральный, пожалуй, пункт.

Сечин: Это надо учитывать. Но мы потихонечку работаем, Леша.

Улюкаев: Смотри, что касается налогов, я двумя руками полностью во всем на твоей стороне. Я считаю, что мы поступаем близоруко, а значит нелепо. Мы искажаем совершенно будущую картину мира. Мы хотим инвестиций привлечь. Мы не привлечем инвестиций и подорвем собственный климат инвестиционной базы. И это совершенно тупиковый путь, особенно, что касается старых месторождений. Там просто нужно бурить и качать, бурить и воду заливать. Нельзя останавливать процесс. А если у тебя падает…

Сечин: Ну как…

Улюкаев: Ну ты как, себе в убыток будешь делать? Это странно.

Сечин: Конечно.

Улюкаев: Странная, значит, логика, никуда не годящаяся. Потому что, безусловно, мы 100% за. И конечно же, нужно международных несколько таких…

Сечин: Леша, я прошу тебя. Ты на нас не обижайся за затяжки все эти.

Улюкаев: Нет, Игорь, а что.

Сечин: Я ж почувствовал, как заштормило чуть-чуть, да.

Улюкаев: Нет, ты мне…

Сечин: По приватизациям работаем, значит. Я сегодня встречался, завтра улетаю в Европу. Основное, я тебе скажу, значит, следующее: кредитовать готовы в полном объеме, покупать особо не хотят. Поэтому мы делаем там разные предложения, разные морковки сочиняем для того, чтобы утянуть в акции. Значит, в Азии подвижки идут, японцы — ты же знаешь, они внесли сейчас изменения в законодательство все-таки, там сейчас император должен подписать, но уже внесли в парламент, с ними идет тоже работа.

Улюкаев: С…

Сечин: Ну со всеми там.

Улюкаев: Ну хорошо.

Сечин: Там больше с молодыми.

Улюкаев: С молодыми больше?

Сечин: Да. Ну работаем, не расслабляемся. Я, в общем, пока говорить ничего тебе не хочу, но настойчиво работаем для того, чтобы задание выполнить полностью.

Улюкаев: Вот мне, вот честно, из сегодняшних соображений хотелось бы японцев привлечь. Индийцы все эти — все это не то, от индусов ты ниче не получишь.

Сечин: С корейцами работаем. Нет, ни китайцы, ни индусы, это…

Улюкаев: Мне не нужны совершенно.

Сечин: С ними никакой синергии уже не будет.

Улюкаев: Абсолютно, а у тех можно получить.

Сечин: Эти могут, да, вот и я тоже считаю, что эти могут. Настроены они очень прагматично, они, конечно, хотят выполнить свою главную задачу — перейти и получить политические <нрзб>, там по территории, нам даже в ходе переговоров такие вопросы ставили, но мы отвергли это.

Улюкаев: Ну конечно.

Сечин: Сразу сказали: ребята, нет.

Улюкаев: Им сейчас неплохо. Что значит решить… Абэ должен что-то показать своим, они ему говорят, ты идешь на постоянные уступки русским. Он скажет: да почему, я приобретаю очень интересные активы, это гарантированное обеспечение нашей страны внешними энергоресурсами на десятилетия вперед. Я для японцев создаю.

Сечин: Ну и как?

Улюкаев: Им это было довольно выгодно.

Сечин: Знаешь, мы, я им так и говорю, что, ребята, тут суть предложения нашего такая: вы получаете долю, долю в компании, во-первых, условия для развития совместных проектов. Значит, второе наше предложение, следом за долей — это создание <нрзб> по добыче, транспортировке, совместной работе на рынках. Если вы это делаете, то вы получаете доступ к центральному татарскому участку Верхнечонской доли и еще ряд месторождений, которые мы осваиваем вместе с вами. Вы, правда, здесь получаете миноритарный пакет, и если вы на это идете, то при форс-мажоре мы берем обязательство по поставке только на японский рынок.

Улюкаев: Для них это очень важно, у них очень большая зависимость от Залива. Им нужно сбалансировать.

Сечин: Мы вот именно это и говорим, а что такое форс-мажор — мы прописали изменение цены на 20%, например, повышение цены на 20% или понижение на 20%, резкое изменение рыночной обстановки, тогда предприятие начинает поставлять весь объем производства только в ваш адрес, и вы снижаете любую зависимость от других поставщиков, в общем, предложение очень у нас приличное и взвешенное, мы работаем. Там есть риски затягивания сроков, поэтому сроки здесь имеют принципиальное значение. Они пытаются завести рака за камень по поводу тендерных процедур там, но сами пока ждут результатов аудита. <нрзб> Вот вышло распоряжение правительства, поэтому мы ничего не знаем и сами уже в такой ситуации: до пятого числа должны подписать. Имейте это в виду, это уже не наша компетенция, это компетенция правительства. Пожалуйста, можем 15-го объявить, если у нас все состыкуется с вами. Значит да, на дату подписания мы им сказали — 10% аванса вы сюда нам перечислите, если вы не заключаете сделку, он переходит в собственность компании. Ну вот такие условия.

Улюкаев: Понятно. Ну, важно будет вот сейчас в Лиме 20 числа (20 ноября прошлого года в Перу проходил саммит АТЭС — МЗ), там начальник будет встречаться с Абэ, это обязательно.

Сечин: Да, я буду в Лиме.

Улюкаев: Вот это вот да, я тоже буду. А еще до этого, днем ранее, я встречаюсь с этим Сэко (Хиросигэ Сэко — министр экономики, торговли и промышленности в правительстве Синдзо Абэ — МЗ), там тоже еще надо его поддавить, министра этого самого, ответственного за Россию.

Сечин: Ну да-да. Так они шаги делают. Я не могу сказать, что они как-то нас совсем, там, оставляют в стороне…

Улюкаев: Угу-угу.

Сечин: Нет, у них замысел есть, они попытки делают, прямо говорили, «вот нам будет тяжело, если не будет подвижек». Я сказал им, нет, ребята, вы с этими вопросами ко мне не обращайтесь. Мы солдаты, нам что говорят, мы и делаем, а это уже не наша епархия. Леша, ну спасибо тебе большое, не задерживаю, у тебя сложный график.

Улюкаев: Да, сейчас на курсы заскочу по дороге домой.

Сечин: Пойдем?

Мужчина: От Иваныча? (смеется)

Сечин: Да, там в тот подъезд надо.

Улюкаев: …

Встреча Сечина и Улюкаева. Второе записывающее устройство

Шум мотора.

Сечин: Ну ладно, хэ… с ним (прокурор произносит: «хэ с ним», что именно сказал Сечин, неясно — МЗ). А вот сюда можно… туда как бы… а ну, ага…

Мужчина: Сюда заезжать?

Сечин: Да, иди скажи Шокиной, пускай корзинку в 206-й поставит и чай приготовит пока. Угу, да хватит.

Слышен шум, шорох.

Сечин: Слушай, а ты без куртки, а? Как ты ходишь-то вообще так?

Улюкаев: …

Сечин: Это самое. Надо курточку какую-то.

Улюкаев: Не надо, не надо, зачем.

Сечин: Да? Ну, одну секунду, вы посидите пока, ладно.

Слышны шорох, шаги.

Сечин: Так, ты сейчас одну секундочку, секундочку, ага, я так коротко тогда, чтобы ты не замерз. Ну, во-первых, приношу извинения, что затянули выполнение поручения. Мы в командировке были.

Улюкаев: Ну, жизнь, конечно.

Сечин: Так пока туда-сюда, собрали объем. Но вообще-то можешь считать задание выполненным. Вот, забирай, клади и пойдем чайку попьем.

Улюкаев: Да?

Сечин: Так, вот ключ на всякий пожарный (ключ был помечен тем же специальным раствором, что сумка и деньги, использовавшиеся в оперативном эксперименте; слова о ключе и «забирай, клади» прокурор во время оглашения расшифровки особенно выделил — МЗ).

Улюкаев: Да, пойдемте.

Сечин: Ага.

Стуки, топот, звуки застежки молнии и шорох одежды.

Сечин: У меня уже организм не переносит холод вообще, утепляюсь.

Улюкаев: Надо узнать, когда машина это самое, перегревы…

Сечин: А?

Улюкаев: Всегда когда короткая дистанция.

Сечин: Ну да.

Улюкаев: <нрзб>

Сечин: Направо.

Улюкаев: Зеленая…

Сечин: Так Шокина чай принесет?

Неназванный Мужчина: Да-да.

Сечин: И корзинку там.

Мужчина: Есть-есть.

Сечин: …

Мужчина: Чаю принеси.

Периодически слышны слаборазличимые голоса людей, кашель, скрип двери, звук шагов, телефонный звонок. Мужчина говорит по телефону.

Мужчина: Алло, да. Ах, давай сейчас уточню. Там все нормально. Пьет чай, вот. Тут просто, согласно вашему распоряжению, никакие машины с территории не выпускаются, охраняем режим. Или можно выпускать? А? А так да, да. Ну пьет с посетителем чай. Да, ага. Все, я понял, да, хорошо, есть, все, есть. Хорошо, хорошо, ага, есть. Алло, алло? Ну, все нормально? Да. В смысле сохранился режим? Все давай. Алло, алло? Да? Все, хорошо, есть, а я наберу просто и все. Да, да, я понял, хорошо, да да, ага.

Слышен шум мотора машины и телефонный звонок.

Мужчина: Да. Ну вот я да, да, алло, алло. Машина подошла, я приготовил.

Слышен шум мотора.

Мужчина (по телефону): Да?

Сечин: …

Мужчина (смеется): От Иваныча?

Сечин: Да, там подъезд.

Шорох одежды.

Сечин: Ага

Улюкаев: Корзиночку.

Сечин: Да, корзиночку забирай.

Улюкаев: …

Сечин: Все, счастливо, спасибо тебе большое.

Улюкаев: …

Сечин: До свидания.

Встреча Сечина и Улюкаева. Третье записывающее устройство

Шум мотора.

Сечин: На стоянку встань там, да, ты на стоянку встань, на стоянку встань, на стоянку встань. Ладно бог с ним. Он в стороне стоит там. А мы тоже сейчас.

Мужчина: <нрзб>, на стояночку поставь, пожалуйста.

Сечин: Да, здорово, на стоянку сейчас поставлю.

Звук мотора, дверцы, шорох одежды.

Сечин: А он знает, куда ехать-то?

Неназванный Мужчина: Там охрану выставил.

Сечин: А?

Мужчина: Выставил на улице людей, чтобы подсказать, как проехать.

Сечин: А, хорошо.

Мужчина: …

Сечин: Ну ладно. А вот сюда можно? Туда. А, вот так, да.

Мужчина: …

Сечин: Скажи Шокиной, пускай корзинку в 206-й поставит и чай приготовит пока. (Вошедшему Улюкаеву — МЗ) Ой, слушай, а ты без куртки, а? Как ты ходишь-то вообще так?

Улюкаев: А?

Сечин: Это самое. Курточку какую-то надо.

Улюкаев: Не надо, не надо.

Сечин: Да, да, да, секунду посидите пока, ладно? Так, ты сейчас, а, ну… Я так, коротко, чтобы ты не замерз. Ну, во-первых, приношу извинения, что затянули выполнение поручения. Ну, командировки были.

Улюкаев: Ну, жизнь конечно.

Сечин: Пока туда-сюда собрали объем. Но можешь считать, что задание выполнено. Вот забирай клади и пойдем, чайку попьем. Так, вот ключ на всякий пожарный (Эти слова во время оглашения расшифровки прокурор особенно выделил — МЗ).

Улюкаев: …

Сечин: Ага. У меня уже организм не переносит холода.

На этом моменте третья запись, зачитанная прокурором, прерывается.