Председатель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин в интервью «Российской газете» предложил более оперативные меры борьбы с экстремизмом в Сети и рассказал о новых методах раскрытия преступлений на базе высоких технологий.

Сегодня важная дата в реформировании российской правовой системы. Прошло 10 лет с момента образования Следственного комитета РФ. Как вы оцениваете этот период работы ведомства под вашим руководством?

Александр Бастрыкин: Озвучу некоторые статистические данные, которые отражают важнейшие показатели нашей работы. Как известно, к подследственности Следственного комитета относятся тяжкие и особо тяжкие преступления против личности. Так вот, в 2017 году раскрываемость убийств впервые в новейшей истории Российской Федерации превысила уровень 93 процента, фактов умышленного причинения тяжкого вреда здоровью со смертельным исходом — 96 процентов, а изнасилований — 98 процентов. Это очень высокие показатели, которых удалось добиться благодаря ­эффективному взаимодействию наших следователей с подразделениями МВД и ФСБ России.

Напомню, что при создании Следственного комитета в 2007 году мы приняли от прокуратуры более 200 тысяч нераскрытых уголовных дел. Развитие криминалистических подразделений ведомства позволило сделать серьезный шаг к тому, чтобы это число сократить. За 10 лет наши сотрудники смогли раскрыть около 67 тысяч преступлений прошлых лет, уголовные дела по которым были приостановлены.

Благодаря следователям СК России в 2017 году удельный вес обеспечительных мер по возмещению ущерба составил 71,7 процента, то есть 64 миллиарда рублей. Направлено в суды свыше 90 тысяч уголовных дел, в том числе 6 тысяч о коррупции, 7 тысяч о преступлениях в отношении несовершеннолетних и 14 тысяч об экономических преступлениях.

По вашему мнению, разделение полномочий между СК, прокуратурой и другими ведомствами эффективно сказывается на общем результате?

Александр Бастрыкин: Полагаю, разделение функций прокурорского надзора и предварительного следствия позитивно отразилось на качестве досудебного производства, а также повысило уровень обеспечения прав и законных интересов его участников. И приведенные мной статистические данные это подтверждают. К тому же действующее уголовно-процессуальное законодательство позволяет прокурору эффективно и своевременно реагировать на нарушения закона, допущенные в ходе предварительного расследования, добиваясь их устранения. Таким образом, достигнутый баланс процессуальной самостоятельности следственных органов и органов прокуратуры является оптимальным для принятия ответственных решений при осуществлении полномочий в сфере уголовного судопроизводства.

Следы не исчезают

Самое, пожалуй, интересное при работе над раскрытием преступления — это криминалистическая экспертиза. Откройте нашим читателям секрет — что могут сегодня ваши экспертные подразделения?

Александр Бастрыкин: Они обладают уникальным оборудованием, технологиями и проводят 24 вида сложных высокотехнологичных экспертных исследований. Среди них молекулярно-генетические, компьютерно-технические, информационно-аналитические, фоноскопические, психофизиологические и другие. Ежегодно экспертами ведомства выполняется более 30 тысяч экспертиз и исследований, которые становятся доказательственной базой при расследовании преступлений.

В прошлом году создан корпус судебных экспертов. Их специализация — судебно-оценочные и строительно-технические экспертизы, проведение которых требуется для высокопрофессионального экспертного сопровождения расследования преступлений коррупционной и экономической направленности. Также хотел бы напомнить, что уже много лет Следственный комитет активно продвигает организацию отечественных научных разработок в области криминалистического исследования ДНК. На учете данных ДНК в Следственном комитете состоят более 16 тысяч генетических профилей, выделенных по результатам исследуемых следов по уголовным делам. Более 2 тысяч добавлено в текущем году.

Насколько современные возможности криминалистов отличаются от того, что было в их арсенале 5-10 лет назад?

Александр Бастрыкин: Высокоразвитые информационные технологии используются и в преступной деятельности, поэтому мы должны быть на шаг впереди. По уголовным делам мы часто получаем в свое распоряжение различные электронные устройства, в том числе телефоны, см артфоны, планшеты, ноутбуки. Информация из этих устройств может быть значимой для следствия. Поэтому мы внедрили в следственную практику аппаратные и программные комплексы, позволяющие ее извлекать и анализировать. За последние три года следователями-криминалистами центрального аппарата осмотрено более 5 тысяч таких устройств по уголовным делам. Добытая в результате этого информация имеет важное доказательственное значение, используется для установления всех обстоятельств совершенного преступления и лиц, к ним причастных.

Еще одно направление, которое мы развиваем, это использование возможностей космической съемки при расследовании преступлений. Мы уже имеем доступ к ряду ресурсов хранения данных дистанционного зондирования Земли, содержащих материалы съемки в том числе зарубежных космических аппаратов. Такие материалы востребованы при расследовании экономических и экологических преступлений. Полученные снимки неоднократно способствовали установлению обстоятельств совершения преступлений, признавались доказательствами по уголовным делам, служили неоспоримым опровержением защитных версий подозреваемых и обвиняемых.

Можете привести конкретные примеры?

Александр Бастрыкин: В Республике Саха (Якутия) своевременный осмотр неисправного планшета потерпевшей в рамках уголовного дела о доведении до самоубийства позволил получить значимую информацию о переписке ребенка и иные необходимые для следствия данные. Благодаря криминалистам по уголовному делу в отношении бывшего главы Республики Марий Эл Леонида Маркелова в ходе осмотра изъятых электронных устройств также удалось обнаружить и восстановить удаленные данные, представляющие интерес для следствия.

Еще один пример. В Краснодарском крае расследовалось уголовное дело о мошенничестве с земельным участком, находящимся в государственной собственности.

Обвиняемый утверждал, что ранее на участке им было возведено капитальное строение, это являлось основанием для приобретения земли по заниженной стоимости. Однако потом, с его слов, постройка была снесена. Запросив данные со спутников за определенный период времени, наши криминалисты выяснили, что никаких строений там не было. Таким образом, версию защиты удалось опровергнуть.

В ряде случаев данные со спутников помогали установить размеры ущерба при чрезвычайных происшествиях. Такая практика применялась, например, при расследовании уголовных дел по факту уничтожения пожаром жилых домов в Красноярском крае и Волгоградской области в 2017 году.

Терроризм без права голоса

Как высокие технологии позволяют выследить экстремистские и террористические организации и доказать их вину? Ведь они все активнее используют Интернет для вербовки и подготовки терактов.

Александр Бастрыкин: Для блокировки экстремистских сайтов мною на оперативных совещаниях, проведенных в федеральных округах, дано указание активнее взаимодействовать с органами прокуратуры и Роскомнадзором. И оперативно направлять туда полученные в ходе следствия материалы, подтверждающие распространение в Интернете противоправной информации.

Как правило, это текстовые и аудиовизуальные материалы, связанные с деятельностью международных террористических организаций, а также призывы оказывать финансовую помощь террористическим группам с указанием номеров мобильных телефонов, QIWI-кошелька и иных платежных реквизитов. И положительный опыт такой работы имеется. Уже заблокированы сайты запрещенных в РФ организаций «Кавказ центр», «Имарат Кавказ» и ряд других, которые осуществляли информационное обеспечение деятельности участников бандформирований Северо-Кавказского федерального округа. Они подробно освещали совершаемые ими убийства сотрудников правоохранительных органов и нападения на здания органов власти. Подобные методы экстремистов и террористов должны без промедления пресекаться, чтобы не дать им даже малейшего шанса для расшатывания общественно-политической обстановки в стране.

Действующий порядок предусматривает блокировку сайтов на основании судебного решения, что требует определенного времени, в течение которого ресурс будет продолжать работать. Может, целесообразно принять более оперативный механизм блокировки таких сайтов?

Александр Бастрыкин: На мой взгляд, в целях активного пресечения экстремизма представляется целесообразным предусмотреть внесудебный (административный) порядок включения информации в федеральный список экстремистских материалов. А также блокировки доменных имен сайтов, которые распространяют такую информацию. Если обладатели подобной информации не считают ее экстремистской, пусть обжалуют действия уполномоченных госорганов в суде. Считаю, что такой порядок даст возможность более оперативно реагировать на пропаганду экстремизма в Интернете.

Подобная практика пресечения распространения противоправной информации существует в Китайской Народной Республике. К примеру, министерство промышленности и информатизации Китая в 2016 году ввело запрет на работу электронных СМИ, полностью или частично принадлежащих иностранным резидентам. Теперь такие СМИ больше не смогут распространять информацию через Интернет, а в лучшем случае — только посредством печатных изданий. Китайские же СМИ будут сотрудничать с иностранными онлайн-СМИ только при наличии разрешения этого министерства. Кстати, там в руководстве национальных СМИ смогут работать только граждане Китая, а серверы онлайн-СМИ могут находиться только в КНР. Представляется, что в разумной мере этот опыт вполне мог бы быть взят на вооружение и в России.

В целях пресечения экстремизма следует упорядочить выезд российской молодежи, исповедующей ислам, на учебу в зарубежные теологические учебные заведения.
Кроме того, учитывая имеющиеся факты выезда из России в «горячие точки» радикально настроенных лиц (и въезда оттуда), в первую очередь из числа молодежи, необходимо принять дополнительные меры к исправлению ситуации.

Могут ли, на ваш взгляд, институты гражданского общества способствовать противодействию экстремизму и терроризму?

Александр Бастрыкин: Полагаю, что да. Следует усилить антиэкстремистскую работу с участием представителей минобрнауки, МВД, Роскомнадзора, Росмолодежи и Роспечати. Шире привлекать общественность и средства массовой информации, молодежные и студенческие организации, волонтеров, преподавательский состав вузов, а в наиболее проблемных регионах — инициировать профилактическую работу на уровне школ. Важную роль играют и общественные советы при следственных органах Следственного комитета. Их деятельность позволяет на постоянной основе объединять усилия работников следственных органов и наиболее авторитетных представителей общественности для достижения общих целей по укреплению правопорядка.

В целях противодействия различного рода попыткам дестабилизировать обстановку в стране необходима продуманная и последовательная концепция информационной политики. Представляется важным определиться с пределами цензурирования в России глобальной сети Интернет и средств массовой информации, так как эта проблема в настоящее время вызывает острые дискуссии в свете активизации защитников прав на свободу получения и распространения информации.

Также целесообразно провести специальные слушания на площадке Государственной Думы с привлечением экспертов, представителей мусульманских конфессиональных организаций, проповедующих цивилизованный, мирный ислам. Они позволят разоблачить истинные цели и намерения исламских экстремистов, опровергнуть их теоретические подходы, противоречащие реалиям современного мира и коренным интересам исламских стран. При этом на государственных и общественных телеканалах важно сократить в телепрограммах объемы демонстрации насилия и агрессии.

Досье 
для будущего трибунала

В мире неспокойно. Мы свидетели военных конфликтов в разных странах мира и сопутствующих им преступлений. Зачастую никто за это не отвечает. Можно сделать вывод, что международная система сдерживания работает несовершенно?

Александр Бастрыкин: В историю навсегда вошли решения Нюрнбергского и Токийского трибуналов, где судили военных преступников. Думаю, многие слышали и про другие международные трибуналы, которые беспристрастно выносили свои решения. Но есть и совершенно противоположные примеры, когда мировым сообществом в лице ООН и других международных организаций игнорируются факты совершения международных преступлений. В том числе серьезных нарушений международного гуманитарного права военно-политическими блоками и коалициями под предлогом обеспечения «коллективной безопасности» и отдельными мировыми политическими игроками, преследующими свои корыстные геоэкономические интересы. Поэтому отрицать эффективность таких институтов, конечно, нельзя, но их объективность в последнее время вызывает серьезные сомнения. Ведь вопрос привлечения международных преступников к ответственности стоит очень остро.

На ваш взгляд, есть ли альтернативный способ привлечения к уголовной ответственности таких людей?

Александр Бастрыкин: В данном случае целесообразно говорить об их привлечении к уголовной ответственности национальными органами предварительного расследования и судебными органами государств, которые в силу норм международного права и внутригосударственного законодательства имеют возможность осуществлять юрисдикцию, в том числе экстратерриториальную. Именно так Следственный комитет РФ ведет сбор доказательств преступлений, совершенных украинскими военнослужащими и иными лицами против гражданского населения в ходе вооруженного конфликта немеждународного характера на территории юго-востока Украины.

Как вам удается собирать доказательства преступлений украинских военных при отсутствии юрисдикции на территории другого государства?

Александр Бастрыкин: Сбор доказательств по уголовным делам производится исключительно на территории Российской Федерации. У нас есть возможность проведения следственных действий с участием лиц, прибывших в Россию, выемки у них предметов и материалов, признаваемых вещественными доказательствами, производства по ним судебных экспертиз. При необходимости сбора доказательств, находящихся за рубежом, в порядке, предусмотренном международными договорами РФ, следователи направляют запросы о правовой помощи.

А зачем вы это делаете и куда собираетесь потом передать сотни томов уголовных дел?

Александр Бастрыкин: Существует потребность международного сообщества в фиксации процессуальным путем доказательств военных и иных международных преступлений, совершенных в юго-восточной Украине представителями украинских силовых структур. Однако украинскими властями такие преступления либо не расследуются, либо следствие по ним идет ненадлежащим образом. Поэтому работа компетентных органов России — это единственный способ своевременно и объективно зафиксировать обстоятельства этих противоправных деяний. Публикуемые доклады и отчеты Управления Верховного комиссара ООН по правам человека, Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ на Украине, ряда иных международных структур также нацелены на фиксацию следов данных преступлений, однако с точки зрения уголовного процесса их деятельность не может рассматриваться в качестве получения пользующихся юридической силой доказательств.

Помимо обеспечения интересов национальной юстиции собранные российским следствием материалы и доказательства либо их копии могут быть переданы в органы международной юстиции, в том числе для решения вопроса об ответственности украинского государства за международно-противоправные деяния.

Тогда давайте уточним — сколько уголовных дел за это время возбуждено Следственным комитетом РФ?

Александр Бастрыкин: С 2014 года по настоящее время следователи Следственного комитета возбудили 209 уголовных дел, связанных с событиями на Украине. По ним привлекаются к уголовной ответственности 128 лиц. Из них 146 уголовных дел, по которым проходят 72 должностных лица вооруженных сил Украины, в том числе 20 лиц из числа высшего военного руководства. Это уголовные дела о преступлениях разных категорий, но прежде всего это, конечно же, особо тяжкие преступления против мира и безопасности человечества.

Украинские военнослужащие нарушают все договоренности и международные нормы, в числе которых Конвенция о защите гражданского населения во время войны, Конвенция о правах ребенка, Конвенция о предупреждении преступления геноцида. В течение трех лет они неоднократно обстреливали из тяжелых видов вооружения неизбирательного характера гражданские объекты, в том числе жилые дома, школы, больницы Донбасса, что привело к гибели сотен мирных людей. И Следственный комитет РФ квалифицирует эти действия по статье Уголовного кодекса «Применение запрещенных средств и методов ведения войны».

А какие еще преступления расследуются по этим «украинским» уголовным делам?

Александр Бастрыкин: Следственным комитетом РФ продолжается расследование обстоятельств нападений на российские заграничные учреждения, расположенные на территории Украины и пользующиеся международной защитой. Нами проведен комплекс следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий, позволивших установить конкретных лиц, совершивших эти преступления. В отношении восьми граждан Украины вынесены постановления о привлечении в качестве обвиняемых, и они объявлены в международный розыск. Мы не можем оставаться безразличными и к многочисленным фактам осквернения скульптурных и архитектурных сооружений, посвященных борьбе с фашизмом и жертвам фашизма, а также осквернению символов воинской славы России на территории Украины. Думаю, помните, что сделали украинские националисты с такими памятниками в городе Глиняны Львовской области, в Новомосковске Днепропетровской области. Следственным комитетом возбуждены уголовные дела по статье нашего Уголовного кодекса «Реабилитация нацизма» и устанавливаются обстоятельства этих преступлений.

Не секрет, что украинские националисты пытаются привлечь в свои ряды и граждан других стран. Среди них есть и россияне.

Александр Бастрыкин: Как известно, некоторые наши граждане, разделяющие радикальные взгляды, уехали на Украину, где вступили в различные запрещенные экстремистские организации либо принимали участие в боевых действиях на стороне украинских вооруженных формирований. А кто-то даже пытался вербовать людей на территории России. Одни думали, что мы об этом не узнаем, другие, напротив, открыто пропагандировали свои взгляды через СМИ. В любом случае все эти лица устанавливаются и привлекаются к уголовной ответственности по соответствующим статьям Уголовного кодекса о наемничестве либо связанным с экстремистской деятельностью. Двое граждан России уже осуждены к реальному лишению свободы на срок 5 и 7 лет, еще в отношении нескольких человек расследуются уголовные дела.

Пропавшая зарплата

В последнее время Следственный комитет занимается и расследованием уголовных дел о невыплате заработной платы. Как обстоит ситуация в этой сфере? В каких секторах в основном нарушаются права работников?

Александр Бастрыкин: Право на оплату труда закреплено в Конституции страны, и его защита — один из наших приоритетов. Могу констатировать, что острота проблемы задержек и невыплаты заработной платы по-прежнему не снижается.

Большинство случаев задолженности связано не с работой бюджетных организаций, а, как ни странно, с деятельностью больших, в том числе добывающих, компаний. В общем объеме просроченной задолженности по заработной плате 42 процента приходится на обрабатывающие производства, 28 процентов — на строительство, 11 процентов — на добычу полезных ископаемых. Также есть проблемы в сфере ЖКХ.

Парадокс, граждане исправно платят по счетам управляющих компаний, содержимое недр нашей страны успешно реализуется, а зарплата работникам в этих хозяйствующих субъектах не выплачивается. Уже стало негативной традицией у некоторых недобросовестных предпринимателей в добывающих отраслях задерживать, а то и вовсе не выплачивать заработную плату работающим вахтовикам. Расчет простой: уехал работник после окончания вахты и пусть попробует на расстоянии добиться соблюдения своих прав. Добьется — выплатят, нет — ну и ладно, «простят» ему зарплату.

Еще одна проблема, про которую часто пишут журналисты, — невозможность получить заработную плату в предприятиях-банкротах.

Александр Бастрыкин: Более половины общей суммы задолженности приходится на организации, находящиеся в стадии банкротства. Недобросовестные арбитражные управляющие, распродавая активы предприятий, в последнюю очередь задумываются о погашении задолженности перед работниками по заработной плате.