"Мы можем применить оружие": военный летчик — о перехватах самолетов НАТО (Заслуженный военный летчик РФ генерал-майор Владимир Попов рассказал ТАСС о том, почему на Западе обеспокоены боевым сопрово)
По данным российского военного ведомства, за последние пять лет самолетами дальней авиации Воздушно-космических сил (ВКС) РФ было выполнено почти 180 полетов на воздушное патрулирование в акваториях Норвежского, Северного, Черного, Японского и Желтого морей, в западной части Тихого и северо-восточной части Атлантического океанов, а также в Арктической зоне. По словам начальника Генштаба ВС РФ Валерия Герасимова, если сравнить достигнутые показатели с аналогичными времен СССР, то интенсивность полетов «дальников» поддерживается на таком же уровне.
По данным из открытых источников, в 2016 году самолеты НАТО в Европе 780 раз поднимались для перехвата «чужих» воздушных судов, при этом большинство связано с самолетами ВКС РФ — только в 90 случаях истребители направляли навстречу самолетам других стран. По мнению немецкого издания Spiegel, это рекордная цифра со времен окончания холодной войны, подчеркивая при этом, что в 2015 году таких случаев было всего 410.
В Минобороны России постоянно уточняют, что все полеты самолетов ВКС выполняются в строгом соответствии с международными правилами использования воздушного пространства без нарушения суверенных границ других государств. «Безопасность наших государственных границ для нас является приоритетной», — говорит заслуженный военный летчик РФ генерал-майор Владимир Попов.
Многие заявления преподносятся как будто русские осуществляют перехват. В нейтральных водах перехваты не осуществляются. Это сопровождение, да, это боевое сопровождение, и цель его ясна — идентифицировать воздушное судно потенциального нарушителя. И это происходит не только в России, но и во всех странах мира Владимир
Попов заслуженный военный летчик РФ, генерал-майор
За последнее время вопросы международных отношений по приграничному использованию воздушного пространства для стран Евросоюза, США и России стали наиболее сложными. Уровень напряженности особенно возрос после воссоединения Крыма с Россией в 2014 году, а затем еще добавилась успешно проводимая сирийская кампания российских ВКС. Ревностно отслеживались любые маневры и действия вооруженных сил (особенно полеты боевой авиации) в приграничных районах.
Можно вспомнить инцидент с натовским истребителем F-16, который попытался приблизиться к самолету министра обороны РФ, когда Ту-154 следовал в Калининград. F-16 подлетел на минимально возможную дистанцию и ретировался лишь после того, как российский истребитель Су-27 продемонстрировал ему свое вооружение. В штаб-квартире альянса заявили, что их самолет находился на безопасном расстоянии и их «действия были рутинными».
Кстати, мы не истерили по этому поводу. Понимая, что идем в нейтральных водах, не пересекали воздушное пространство Литвы. Они (F-16) вышли, сопровождали, идентификацию проводили, поскольку мы в это время действительно их не оповещали
Владимир Попов заслуженный военный летчик РФ, генерал-майор
Попов рассказывает, что до санкций в 2014 году у нас были хорошие отношения с системой Евроконтроля и, соответственно, с натовскими подразделениями ПВО. «Диспетчеры хорошо взаимодействовали, работали на опережение. Мы их оповещали, они нам подтверждали, что да, мы вас наблюдаем, и вы не нарушаете госграниц», — говорит он.
Так же было и у военных. «Если мы выходили в Балтику, мы по линии ПВО говорили, что у нас идет группа там-то или в такие-то дни мы будем работать, указывали примерно часы. И они в большинстве случаев знали о наших полетах. И это давало им возможность сэкономить, не включать лишний раз десятки дорогих РЛС и не привлекать к работе большое количество людей», — рассказывает генерал. Таким образом, было гуманитарное гармонизированное согласие и всестороннее обеспечение безопасности: мы никому не угрожаем, мы открыты для общения и сегодня. Но такие связи были прекращены, и не по нашей инициативе.
Было — и меня сопровождали, и ко мне подходили или я подходил. На Балтике я работал на Су-24. Ничего страшного в этом нет. Как я говорю, показали рукой большой палец вверх друг другу — это обменялись знаками «хорошо» или «отлично» и разошлись своими курсамиВладимир Попов заслуженный военный летчик РФ, генерал-майор
Территориальное — суверенное пространство, принадлежащее тому или иному государству, так же как и территориальные воды, которые отсчитывается от исходной линии максимального отлива — 12-мильная зона в сторону моря. Международное — пространство, которое не принадлежит никому конкретно, а является общедоступным для всех государств мира. Есть территории со «смешанным статусом» (исключительная экономическая зона — на 200 морских миль и еще континентальный шельф). Например, в исключительной экономической зоне приоритеты отдаются прибрежному государству по использованию. Входить в зону территориальных вод корабли и самолеты под различными государственными флагами могут при условии уведомления, согласования и разрешения с той страной, которой принадлежит данная территория.
Поэтому когда у нас в Черное море входит американский воздушный разведчик Poseidon на глубину до 30–50 км от береговой черты, говорят, что они ничего не нарушают, находясь в нашей исключительной экономической зоне… А вот якобы «русский медведь» подлетает и начинает его различными маневрами оттеснять или угрожать его безопасности полета. Они лукавят в том, что все знают, что по правилам «хорошего тона» нужно было бы предварительно нас оповестить…
Владимир Попов заслуженный военный летчик РФ, генерал-майор
В ноябре 2017 года экипаж Су-30СМ перехватил над Черным морем P-8 Poseidon. Маневр был выполнен лишь после того, как американский самолет-разведчик приблизился к государственной границе РФ на расстояние около 10 км, отметили в Минобороны России.
Непонимание часто возникает, когда на Балтике или в Черном море появляются самолеты США. Попов подчеркивает, что изначально должно быть соблюдение норм и правил международного использования воздушного пространства, что регламентировано документами ИКАО (Международная организация гражданской авиации), другими конвенциями ООН. Они являются для всех государств мира основополагающими, хотя и могут носить рекомендательный характер.
Но тут важно сказать, что, например, с Аляской у нас даже лучше отношения, чем в общем с США, потому что мы в этом районе — сопредельные государства. И мы там имеем прямые контакты с руководством ВВС и системой ПВО по контролю, предупреждению и организации полетов как гражданской, так и военной авиации. В других регионах, возьмем Черное море, боевые самолеты США когда прилетают, у нас конечно возникает большой вопрос…
Владимир Попов заслуженный военный летчик РФ, генерал-майор
Там, в странах НАТО, международные правила в вопросе пересечения госграницы более лояльны к сопредельным государствам, а не к третьим лицам, каковыми в этом регионе для них является Россия. «Они (государства НАТО и США) насаждают всем облик „русского медведя“ и делают это бессовестным образом, — признается эксперт. — По документам они сами прекрасно понимают, что ни одно из государств, которое когда-либо заявляло о наших якобы нарушениях, не может официально ни в Гаагский суд подать, ни в другую международную организацию, где бы это было признано таковыми — реальными нарушениями».
«Взять в клещи»Как правило, перехват воздушного судна может осуществляться именно в исключительной экономической зоне вблизи госграницы и при угрозе нарушения государственной границы, а также после того, как самолет-нарушитель окажется в воздушном пространстве того или иного суверенного государства. Только тогда самолеты поднимаются с задачей перехвата воздушной цели. «Задача перехвата, его конечная цель — это использование (применение) средств поражения в случае неподчинения командам самолета-перехватчика», — говорит Попов.
Летчик подчеркивает, что боевое сопровождение связано с тем, что «первая задача, которую мы преследуем, поднимая наше воздушное судно, — идентификация потенциального нарушителя». Цель сопровождения — визуально определить тип воздушного судна. Второе — бортовой номер. Третье — мы должны визуально убедиться, что экипаж нас наблюдает.
Вот почему говорят, что очень близко подходим и якобы их пугаем. Устанавливаем зрительный контакт. Для чего это делается? Первое — всегда мысль у нас такая: самолет мог потерять ориентировку или другими словами «заблудиться». Особенно когда полеты выполняются над морем (над безориентирной местностью) — там очень трудно вести ориентировку и навигацию: могут отказывать приборы, возникать ложные импульсы и другое…
Владимир Попов заслуженный военный летчик РФ, генерал-майор
В этом случае, по мнению пилота, нужно действительно определить, заблудился ли самолет и видит ли он береговую черту. «Может быть, он и хочет выяснить обстановку, привязаться к земле, к ориентирам: характерному изгибу горного хребта, мыса или города. И может сравнить по карте с тем объектом, который он будет наблюдать. То есть восстановить таким образом свою ориентировку», — уточняет Попов. Также может быть отказ на борту: навигационного, радиолокационного, связного оборудования и систем. Но отказать могут и двигатели.
Мы в этом случае должны их сопроводить, показать им аэродром свой, где можно произвести посадку. То есть обеспечить таким образом безопасное завершение их внештатной ситуации. Цель — гуманитарная функция помощи. И это действительно во всем мире признано
Владимир Попов заслуженный военный летчик РФ, генерал-майор
Другое дело — он не заблудился, а нарушил воздушное пространство. «Но он должен понимать, что если он сделает резкое движение и начнет от нас „убегать“, это может привести к тому, что мы из сопровождения переходим в режим перехвата», — говорит летчик.
Чтобы этого избежать — может, нет радиосвязи или не может подать сигналы SOS, — мы его берем (два или три борта поднимаются) «в клещи» и начинаем принуждать к посадке на тот аэродром, который нам ближе. Такие случаи в истории были, очень много. Посадку осуществляем, разбираемся. Как правило, всегда присутствует человеческий фактор. И потом по военно-дипломатическим каналам передаем, выдаем экипаж и судно
Владимир Попов заслуженный военный летчик РФ, генерал-майор
Именно в таких случаях сначала, как правило, делается не перехват, а сопровождение воздушного судна. Чаще всего выполняют такого рода задачи те самолеты, которые оказываются в том или ином секторе дежурства, как правило, истребители «Су», но могут быть и МиГ-29, если это в пределах 80–100 км от берега. Также есть самолеты-перехватчики МиГ-31, которые могут ходить на большие дальности, подняться на высоту до 20 км и выпустить ракету специального назначения. Что касается сопровождения наших дальних бомбардировщиков типа Ту-95 или Ту-160, то с ними чаще всего летают тяжелые истребители Су-27 и Су-30СМ.
«Что мы можем...»При сопровождении, когда летчики подходят к «чужому» борту, они начинают выполнять легкое покачивание с крыла на крыло вдоль своей продольной оси — это означает «внимание». Генерал уточняет, что производится обязательно выход на визуальную видимость, выравнивается скорость самолета с тем «потенциальным» нарушителем.
В зависимости от видимости в данный момент — если разорванные облака, подходим поближе, но не менее 10–12 метров. Подходим крыло в крыло, чтобы нас заметили. Смотрим, реагирует он на нас или нет. Мы должны видеть, что глазами он смотрит на нас. Голову в нашу сторону повернул или нет Владимир Попов заслуженный военный летчик РФ, генерал-майор
В ночное время самолет может выпустить и включить фары. Как говорят летчики — привлечь внимание миганием фар. Также можно «поморгать» бортовыми навигационными огнями. Если реакции снова нет — отстрелить сигнальные ракеты. На борту имеется желтая, зеленая и красная сигнальные ракеты.
Даем сигнал желтой ракетой, потом красной, предупреждая еще раз. Если такой возможности нет, то есть еще тепловые «ловушки», мы можем и их отстрелить. Подчеркиваю — для того, чтобы привлечь внимание Владимир Попов заслуженный военный летчик РФ, генерал-майор
Генерал вспоминает подвиг капитана Елисеева. В 1973 году на истребителе МиГ-21 его подняли на перехват иранского F-4 «Фантом-II» в районе Муганской долины (Азербайджан). Летчик решился на последний аргумент: взял противника на таран, ударив его самолет снизу. «Не рассчитал немного кабиной своей „зацепил“. Он погиб, а экипаж-нарушитель катапультировался и был взят в плен на земле. Это первый в истории авиации воздушный таран на сверхзвуковом самолете. Видите, что мы можем делать», — вспоминает ту историю Попов.
Подобных случаев перехвата воздушных целей было много, особенно в 1950–1960-е годы. «Бывало, самолеты сталкивались или зацеплялись килем, крылом, когда по крайней мере пытались удирать», — признается военный летчик.
Потом руками мы показываем «внимание» — это подъем руки, как в школе. И рукой показываем движение влево или вправо — куда ему лететь. Или крест — «прекратите движение вперед». Или «давайте мы вас будем сопровождать» — «иди за мной в ту сторону или другую»
Владимир Попов заслуженный военный летчик РФ, генерал-майор
Несмотря на языковой барьер, объясниться всегда можно — жесты все понимают правильно. Они рассматриваются как знаки управления. «Когда летят наши ребята из стратегической дальней авиации, к ним также подходят истребители сопредельных государств, „внимание“ показали и поднимают еще большой палец — „отлично“. А те в ответ — „хорошо“. То есть мы обмениваемся информацией: у нас все нормально, отлично, мы вас видим и так далее», — рассказывает Попов. Еще бывает такое: создают крен своему самолету и показывают, что под крыльями ничего нет или висят ракеты.
Это означает: мы не просто вас идентифицируем и видим, если вы будете продолжать движение в этом направлении, потому что уже наступает «угрожаемый период» (например, подходим к 12-мильной зоне), мы можем применить и оружие
Владимир Попов заслуженный военный летчик РФ, генерал-майор
Попов вспоминает случай, когда в 2014 году в Черном море над американским кораблем Donald Cook пролетал российский истребитель Су-24МР. Он прошел с включенными бортовыми системами подавления РЭБ. «У них на корабле временно отказали системы наведения, потому у них была некоторая паника. На локаторах появился „белый фон“, у них нарушена связь была. Локаторы не видят, соответственно, боевые средства поражения и системы были выведены из строя на какое-то время. Мы проходили рядом, а им показалось — над ними», — говорит летчик.
Как правило, мы проходим над кораблем только в том случае, если он уже находится в наших водах. А так мы пересекаем его курс следования, чтоб он тоже нас увидел
Владимир Попов заслуженный военный летчик РФ, генерал-майор
Кстати, с Су-24 произошел еще один известный случай на Балтике — в 2016 году. Два бомбардировщика прошли на сверхмалой высоте вблизи палубы американского корабля Donald Cook, который находился в 70 км от российской военно-морской базы. В США тогда заявили, что «обеспокоены таким поведением» российских пилотов.
В завершение разговора летчик поясняет, что когда идентифицируется самолет потенциального нарушителя или корабль, «мы ему заблаговременно даем понять, что за ним наблюдают, внезапности в их работе никакой нет; если он (самолет или корабль) и дальше будет нарушать, то получит свое».
Никандрович 23 Января 2018
"… зарубежные СМИ все чаще публикуют «сенсации» о якобы неправомерных перехватах или делают рейтинговые новости о том, как «русские медведи» (так часто называют самолеты Ту-95 или вообще русских летчиков) нарушают мирное небо многих европейских государств и США. "
Это информационная война, и мы в ней традиционно проигрываем.
