источник: cdni.rt.com
— Что побудило вас поддержать «майдан» в 2014 году?
— Студенты, сочувствие к ним и разделение с ними социально направленных лозунгов. Они были абсолютно искренними, но использовались олигархами практически с самого начала революции. В частности, как я сейчас узнала, студенты Киево-Могилянской академии вышли на «майдан» под влиянием противоборствующих сил в окружении Януковича. То есть были цинично использованы первые абсолютно нерусофобские, ненационалистические, а скорее, классовые и социальные лозунги.
Если говорить о том, что мотивировало студентов и рядовых протестующих в первые дни, то это была неудовлетворённость социальной несправедливостью.
— Что стало отправной точкой для выхода на акцию?
— Мною руководило то же чувство, которое испытывали тогда многие, — состояние внутренней неудовлетворённости тем, что в стране царят бандитизм и коррупция, а также тем, что хамство чиновников и олигархов, оказавшихся у власти, преступило символические границы дозволенного.
Те, кто хотел захватить власть на Украине, понимали, что эмоциональное состояние населения на грани.
Но с другой стороны, если говорить о таком аспекте, как свобода слова, на отсутствие которого мы в то время жаловались, могу сказать, что на Украине нынешней свободы слова в разы меньше, чем при Януковиче.
Мы же занимаем одно из сотых мест в мире по степени несвободности нашей страны. То есть если сравнивать с нынешним положением в плане продвижения демократических свобод, то ничего не улучшилось, а только ухудшилось. Но на тот момент сравнивать было не с чем.
— В какой момент и почему ваши взгляды на ситуацию начали меняться? Что конкретно пошло не так? Считаете ли вы ошибкой «майдан» или то, что произошло позже?
— С точки зрения результатов я считаю «майдан» ошибкой. С точки зрения тех первых порывов простых людей, которых использовали, я не имею морального права осуждать их за эти порывы. Я имею право лишь признать ошибкой то, что мы поддались на лозунги националистов. Потому что люди оказались в роли сакральной жертвы.
На самом деле те силы, которые внедрились в «майдан», которые, с одной стороны, номинировали его, придумав программу для участников «майдана» как носителей стихийного протеста, которые могли ответить на вопрос, против чего они, но не могли сказать, за что они, потому что имели негативную программу действий и не имели позитивной. Когда к ним обращались с вопросом, за что они, у людей начиналось расхождение, разделение на группы, возникали конфликты. Думаю, что корень как раз в этом.
источник: cdni.rt.com
Проблема в том, что у тех людей, которые вышли на площадь, не было чёткого плана действий, из-за чего они дали повод себя использовать. Думаю, что использование было на двух этапах. С одной стороны, эти массовые организованные выходы студентов были инициированы, с другой стороны — на них наложились стихийные выходы народа. И такой симбиоз вполне нормален для механизма «цветных революций». И плюс наложились ещё люди, которых специально использовали (те же националисты — либералов, а либералы — националистов). Это всё было взаимно обусловлено, чтобы захватить власть. В результате мы пришли к порочному кругу. У нас были благие намерения, которые взяли в оборот не просто националисты, а синтез националистов и либералов. И сейчас мы имеем с этим дело.
Поэтому сейчас я считаю, что «майдан» — ошибка. Он загнал страну в пропасть.
— С какими последствиями вы столкнулись, когда начали пересматривать свою позицию по событиям 2014 года? Поступали ли вам угрозы?
— Угрозы поступают постоянно. Опасения за свою безопасность есть постоянно. Я оказалась в ситуации чужого среди своих и своего среди чужих. Не желая проявлять ни русофобию, ни украинофобию, я попала в ситуацию, когда свои меня считают предателем, а многие из русских противников «майдана» не верят, что можно в ущерб себе изменить взгляды просто для того, чтобы сохранить внутреннюю свободу, а не ради выгоды.
На Украине сейчас русским СМИ не верят, даже если там более-менее правильный контент, не перегруженный идеологической информацией. Люди просто отрицательно реагируют на словосочетание «русские СМИ». И отрицательно реагируют на медиаклише и формулировки русских СМИ. То есть если ты то же самое расскажешь украинцам, но на другом языке и смысл не изменится, то доверия к тебе будет больше. Именно поэтому, когда появились мои первые эссе по критике власти, я сама себе дала определение «волонтёр «Правого сектора»*, потому что на деле я им помогала в своё время, чтобы мои слова для граждан выглядели убедительно. Потому что одно дело, когда о войне пишет человек, который никогда не бывал на ней, — ему никто не поверит. И другое дело, когда своим вчерашним единомышленникам о ней говорит человек, который там был и описывает конкретные факты.
Собственно, у меня переворот произошёл после поездок в зону АТО, когда я начала общаться с местными жителями и поняла, как чудовищно несправедлива эта война. Я не говорю, что на этой стороне все плохие, а на той все хорошие. Но на той стороне люди просто пытаются защищать свои права. Потому что Киев пришёл в Донбасс, а не наоборот.
Понятно, что юридически Донбасс — это часть Украины. Но как часть Украины, которая имеет русские корни и взгляды в многокультурной, многоязычной, многонациональной стране, согласно Конституции, эта часть страны должна быть защищена. Если Киев не соблюдает Конституцию, он не может обвинять регионы в её несоблюдении.
Я начала общаться с мирными людьми, которые подвергались обстрелам со стороны украинских войск, которые подвергались преступлениям военных со стороны добробатов. И картина начала меняться. Когда она начала меняться, появились связи у меня на той стороне, появилась попытка общения на две позиции. И это сделало меня очень неудобной. Потому что у меня такая позиция середины.
Она людям с разных сторон кажется шаткой и неубедительной. Русские националисты пытаются сказать, что все постмайданные украинцы — это нацисты, не заслуживающие ни жизни, ни пощады.
А украинские националисты представляют, соответственно, всю сторону Донбасса, тем более России, как некий беспросветный Мордор и его окраины. Эти крайности и приводят к войне.
И, когда я это вижу, я понимаю, что работает какая-то гигантская матрица по раздроблению восточноевропейского пояса. В том числе через «цветные революции», в том числе через радикалов. Я же говорю, у радикалов и либералов в этом плане риторика одинакова: разделить и властвовать. Изолировать максимально людей друг от друга, чтобы по ту сторону фронта у них сложились образы врага. Я эти образы ломаю.
— Какие конкретно вам угрозы поступали, какие конкретно у вас есть опасения за свою жизнь?
— Мне поступали угрозы со стороны националистов в интернете. Причём был год, по-моему, 2017-й, когда они стали довольно частыми. На меня писали на работу доносы. Руководство говорило, что мной интересуется СБУ, некоторые студенты это подтверждали. Ну, собственно, и всё.
Один раз при моём публичном выступлении была неловкая ситуация, когда один из правых националистов, (Дмитрий. — RT) Резниченко, запустил в мою литературную группу стакан. Но я так поняла, это просто дебош был.
Тоже немножко страшно было, когда националисты били моего друга Дениса Жарких во время митинга, посвящённого проблеме переименования проспекта Ватутина в проспект Шухевича. Кстати, не переименовали, слава богу.
Но мы привыкли уже жить в этом. В России точно так же, аналогичные угрозы со стороны крайних правых поступали. В частности, за мой выпад в адрес казаков, или, как их Прилепин назвал, ряженых казаков. Я точно не знаю, кто это был.
— То, что с вами произошло, ваша эволюция взглядов — это единичная история или таких людей уже много на Украине? По-вашему, многие ли проделали схожий путь восприятия ситуации?
— Я лично знаю двух людей с таким же прошлым, как у меня. Либо это национал-либеральное прошлое, либо майдановское, либо атошное, которые поменяли свои взгляды во вред себе. Потому что нас часто обвиняют в том, что мы «переодеваемся». Но, как мне кажется, «переодевание» — это форма конформизма или работы на конъюнктуру, когда это выгодно. Менять взгляды для того, чтобы терять социальный статус, площадки, положение в обществе, чтобы подвергать себя угрозам… Я не понимаю, в чём «переодевание».
Вот я помню, как это произошло, на примере двух людей. Это Руслан Коцаба (стал широко известен после призывов бойкотировать четвёртую волну мобилизации на Украине. — RT), признанный Amnesty International узником совести. Он сейчас находится в Праге.
И второй такой человек, который вынужден прятаться сейчас в Евросоюзе, — создатель новостного агентства Open Ukraine Александр Мединский.
Больше я вам не назову. Всем остальным я не поверю. Если так произойдёт, что на Украине всё-таки будет децентрализация и Трамп продавит Порошенко, то есть, Америка попытается внедрить неолиберальный проект вместо радикально-националистического, а бывшие добробатовцы массово начнут представляться пацифистами, вот тогда будет очень смешно.
— Как бы вы объяснили западному зрителю, что именно, когда и почему пошло не так после «майдана»?
— Я бы объяснила так. Очевидно же, что западный зритель считает, что на Майдане народ поддерживал так называемые европейские ценности.
С точки зрения западного зрителя может ли считаться европейской страна, занимающая одно из сотых мест в мире по свободе слова, страна, где убивают журналистов? Бузина, Шеремет, арест Васильца и Тимонина, преследование Гужвы, облавы у сотрудников «Страны UA» и многих других изданий, двухлетнее пребывание в тюрьме Руслана Коцабы. Как же так получается, что революция за свободу приводит к несвободе?
Это первый момент.
Второй момент. Наверняка европейцы знают систему собственных конвенций. И в европейских конвенциях транснационального, транскультурного глобального мира прописано, что регионы имеют право на культурную, языковую, политическую, экономическую автономию. Более того, если она нарушается, они имеют право обратиться к международному сообществу.
Что мы видим на деле? Поддерживает ли Европа регионы, когда регионы заявляют о своих правах? Европа в лице либералов поддерживает Каталонию, например. Потому что это выгодно, потому что там политика определённая. Но не поддерживает Донбасс. Почему работают такие двойные стандарты? И почему, если Европа провозглашает поликультурность, на Украине в результате европейской революции побеждают радикалы с этнической концепцией нации, вышедшей из моды в Европе в начале XIX века?
Я это объясняю тем, что противоречия никакого нет. Потому что как раз подобная спайка, сочетание несочетаемого, в «цветных революциях» работает. Есть замечательный документальный фильм об Индонезии, изменившей политику и программу школьных учебников, — «Акт убийства». В нём поднимается проблема «цветной революции», преследования коммунистов в Индонезии с массовыми пытками. Так на Украине это тоже имеет место. То есть, по сути, мы находимся на том же уровне, который Индонезия пережила в 1960-е годы.
Потому что радикальные группировки, декорированные либеральными лозунгами, просто уничтожали всех инакомыслящих под видом декоммунизации, что мы имеем сейчас. А что делают либералы? Они придумывают ретушь. Они припудривают какой-то освободительной романтикой откровенно экстремистские призывы. Которые никакого отношения к первым студентам на Майдане не имеют.
— А могут ли западные лидеры как-то повлиять на развитие событий на Украине?
— Могут. Западные лидеры могут устать от санкций, налагаемых на Россию, и прийти к выводу, что они очень много теряют в экономическом плане. В таком случае Европа будет работать не только с Америкой, она будет работать с восточным поясом. Если изменится ситуация в Евразии, а Трамп это будет учитывать, тогда Запад может повлиять на Украину.
Но Порошенко решил, что он будет опираться на нацбаты и создаст некий альтернативный проект. По моему мнению, национализм обречён. Слева ли его уберут, справа, с Запада или с Востока. И это некое трагическое зрелище. Вот это чувство фатальности делает их истеричными и заставляет совершать очень неосторожные поступки. Что ещё больше топит. Потому что всему миру уже становится очевидно, что происходит что-то не то. Зачастую их поступки так типичны, что возникает чёткое впечатление, что это заказные акции.
— После «майдана» вы поддерживали некоторых участников так называемой АТО. Что вы сейчас думаете о конфликте в Донбассе и роли в нём националистических организаций вроде «Правого сектора»*?
— Я поддерживала бойцов добробатов амуницией и питанием как частный волонтёр. Когда я попала на войну, это меня очень многому научило. Во-первых, это закалило меня в плане переступания через себя. А во-вторых, если бы я не была на войне, я бы никогда так остро не почувствовала страдания тех людей. Потому что по большому счёту для меня существует только два вида преступлений на войне: это нацизм, когда издеваются над мирным населением, и поощрение всего этого властями.
А простые ребята — атошники, обманутые или даже доведённые до отчаяния, которые не задействованы в военных преступлениях и не являются националистами, они для меня от ополченцев ничем не отличаются. Для меня, по большому счёту, и те и другие — это славяне. И для меня очень важно сейчас говорить именно с пацанами, с простыми пацанами, которые воюют. Чтобы объяснить, что им нечего делить. Что если Украина откажется от идеологии Бандеры, а ополчение не будет мстить и настаивать на идеологии Сталина, то они придут к русскому союзу — в лучшем смысле слова.
Я не хочу сейчас, чтобы эти слова были дискредитированы. Потому что русский мир — это не политпроект. Это духовные ценности, идущие со времён Киевской Руси, одинаковые и для русских, и для украинцев.
— Остался ли у Украины шанс на будущее без кровопролития, конфликтов и потрясений? Что для этого ещё можно сделать, учитывая, что протесты 2014 года строились на положительных намерениях, но привели к последствиям, к которым многие оказались не готовы?
— На сегодняшний день у меня прогнозы очень плохие. У меня есть три прогноза украинского будущего, и ни один из них не радует.
Самый яркий — это нагноение воспалительного процесса. То есть это прорыв в правый реванш, когда будет жёсткая диктатура националистов, но не будет длительной. Потому что её ликвидируют либо с одной стороны, либо с другой.
Второй мой прогноз тоже неутешительный. Это новый либеральный американский глобалистский проект более или менее умеренного национализма. Он приведёт к тому, что от Украины отделится Донбасс, который попадёт в сферу русского влияния. А Украина превратится в такой вариант Прибалтики. То есть она будет унифицирована под западные ценности без учёта своей истории, многообразия.
Третий момент возникнет, если националисты дёрнутся за демаркационную линию фронта, — а они могут, потому что Минские соглашения им совершенно не нужны, —и будет русский реванш. И я боюсь, что если будет ополченско-русский реванш, то он станет очень кровавым. Потому что люди настолько там унижены и обижены, настолько за четыре года накопилось взаимной ненависти, что война гражданская и гибридная может перенестись в Киев, вплоть до Львова.
Из всех трёх прогнозов наиболее реальным мне кажется вариант нового американизма. Но при всей его мягкости в нём не будет места тому аромату славянской старой Украины, к которой мы все привыкли. Мне кажется, что искусственно делать всех европейцами неправильно. На Украине должны взаимодействовать Запад и Восток. Особенно если учесть нашу русско-украинскую историю.
Какой выход я вижу? Во-первых, должна быть проведена децентрализация. Причём не только на культурно-языковом уровне, но и на политическом, на экономическом. Регионы, в первую очередь Донбасс, должны получить такую широкую автономию, чтобы у них не возникло желания выйти за пределы Украины. Кроме того, нужно ещё время, чтобы остыла эта ситуация.
Второе — всеобщая амнистия. Никаких исключений, кроме военных преступников и националистов, которые совершали военные преступления. Для рядовых бойцов — взаимная амнистия. В первую очередь это касается бойцов республик, которых называют террористами.
Третий момент. Работа на Европу через Россию. То есть баланс, гармонизация отношений между Россией и Западом, но не гармонизация по либеральным или даже консервативным лекалам. Это должны быть взаимные шаги навстречу, в результате которых Европа перестанет быть детищем Америки. Тогда, возможно, тройной диалог: Россия — Украина — Европа. И тогда возможна настоящая дефашизация Украины.
Вы, может, подумаете: как человек, который участвовал в «майдане», мог стать таким откровенным панславистом? Дело в том, что нельзя у человека забирать духовную родину. У нас у всех есть самость, есть своё «я». И это своё «я» — оно славянское. И только в качестве славянского диалога, славянского естественного взаимообусловленного сообщества, взаимосвязанного сообщества мы можем выходить к Европе с чем-то. В противном случае Украина выходит к Европе в состоянии гастарбайтера. Ну а Россия Европе кажется агрессором.
* «Правый сектор» — украинское объединение радикальных националистических организаций, признанное экстремистским и запрещённое на территории России (решение Верховного суда РФ от 17.11.2014).
источник: bilchenko.files.wordpress.com
Здравствуйте, уважаемые европейцы!
К вам обращается человек из Украины, которого у себя в стране назвали «поэт Майдана». Поэт того самого трагического действа, которое унесло жизни сотен и тысяч людей по всей стране, начиная от Небесной Сотни и заканчивая Одессой и Донбассом. Мое стихотворение о погибших на площади «Кто я?» облетело социальные сети мира и было переведено на 27 языков, даже на какое-то африканское наречие, став гимном либеральной революции в странах третьего мира. Чем я теперь занимаюсь? Я уничтожаю репосты этого стихотворения, чтобы мои кровь и слезы больше не использовали западные специалисты по капитализму катастроф. Я несу вину за то, что искренний порыв украинских людей, порыв духа против несправедливости, стал основой для его чудовищного использования со стороны проамериканских сил, приведшего к гражданской войне, разрухе и неонацизму.
Вы не верите этому, потому что об этом давно и в штампах говорят русские газеты? Извольте. Об этом вам скажу я изнутри, − как человек, который прошел в качестве волонтера войну и помогал бойцам украинских добровольческих батальонов. Уже на Майдане я видела, что происходит перехват протеста либерально-националистическими силами, но боялась себе признаться в этом. После этого вслед за молодыми украинскими романтиками, поддавшимися пропаганде, я стала волонтером, посещала фронт и госпитали. Среди бойцов, которым я помогала, были и члены запрещенной в РФ организации «Правый сектор». Война − ошибка всей жизни, «огромная, как Гималаи», − как сказал бы Махатма Ганди, − тем не менее, позволила мне своими глазами увидеть правду и говорить о ней, опираясь на свой опыт, а не на медийные штампы. За время волонтерства мной были посещены города Рубежное, Северодонецк, Лисичанск, открытый фронт под Славянском и под Донецком. То, что я там узнала и увидела, потрясло меня. Я поняла, что Украина ведет гражданскую и гибридную войну против собственного населения. Всё, за что мы со студентами и солдатами боролись, всё, что мы сентиментально идеализировали, всё, в чём мы себе боялись признаться, − ныне уничтожает нас самих. И если мы (и я в частности) заслужили такую расправу, то ее никак не заслужили мирные люди, наши сограждане, жители Донецка и Одессы, вынужденные бежать в эмиграцию в Европу или в Россию или лежащие в гробах вместе со своими малолетними детьми.
Если быть кратким, «поэт Майдана» превратился в диссидента и отступника, был занесен на сайт «Миротворец» и на текущий момент постепенно маргинализируется у себя на Родине, теряя эфиры, площадки и право голоса, вызывая негодование ура-патриотов. Еще большим гонениям я подверглась в России после того, как публично объяснилась ей в любви и рассказала о своем разочаровании в украинском национализме. «Врагов Россия признает, предателей нет», – вот, что попытались до меня донести мои оппоненты. Информационная война, в которую вогнали славянское общество, заинтересована во взаимной дегуманизации двух некогда дружеских стран. Я в какой-то мере сломала стереотипы «врага», показав России, что не все постмайданнные украинцы представляют собой окончательных фанатиков, что в идеологическом психозе можно разочароваться, раскаяться и разобраться. Русским украинофобам-радикалам это не понравилось и под провокационным мемом «Россия не прощает» они начали ответную травлю, создавая эффект тисков, зачастую с тайной подачи Киева.
Но кто я? Я – никто, мелкая заноза, вечный Третий в слаженной игре структур «своих» и «чужих», которая была создана с целью ослабить восточноевропейский мир. В этой игре необходимо поддерживать образы врагов, иначе вся матрица распадется, поэтому и нельзя допускать посредников и миротворцев. И главный вопрос, за постановку которого, можно угодить в тюрьму, − это не права сексуальных меньшинств и деревьев, а война. В Украине сложилась установка на русского «агрессора», хотя никаких доказательств присутствия регулярной армии на Донбассе нет. В России и среди Антимайдана сложилась позиция «гражданской войны», с утверждением полного отсутствия русских сил. В ополчении сложилась мнение, что Россия там добровольно есть и будет идти до конца. И каждому задается вопрос: какую позицию выберешь ты («Чей Крым?»), — чтобы можно было выгодно тебя отследить и уничтожить физически и морально за высказывания в фейсбуке, как они это пытались сделать с узником совести Русланом Коцабой. Выходить за флажки – очень больно, и я расплатилась за это полным одиночеством и двойным диссидентством. Желая уйти от политических идеологий в духовную жизнь, я втянулась в политику, которая мне претит по определению. Ибо я поэт.
По специальности, которая приносит мне скудный доход 200 долларов в месяц, — я профессор, доцент по научному званию, хабилитованный доктор наук по культурологии, кандидат педагогических наук, преподаватель. Имею около 200 опубликованных научных работ, включая три монографии, 17 поэтических книг. Первые серьезные шаги в науке начались с исследования культуры Древней Руси и православной философии. Дальнейшие свои исследования я посвятила проблеме диалога Запада и Востока в глобальном мире и механизмам преодоления образа Чужого. Ныне занимаюсь антиглобализмом, новыми левыми и теорией цветных революций. Как писатель я начинала свой творческий путь в богемной среде нонконформистского направления, мы вдохновлялись идеалами хиппи, русского рока, буддизма и постмодерна. При этом я крещена в православной церкви. И мой постмодерн не мешает моей традиционности, как раньше украинским людям не мешали разница в западных и восточных взглядах, ибо никто ее не пытался ни искусственно углубить, ни специально занизить, вгоняя всех под «этнический» или «европейский» шаблон. И если часть юности я провела в Западной Украине, в городе Ивано-Франковске, то первую крупную премию по литературе я получила на международном фестивале в Донецке. В какой-то мере моя судьба стала микромоделью исторических метаний Украины и лакмусом для националистов всех мастей.
Ныне я лауреат – двух международный премий мира, но, чем больше я занимаюсь миротворчеством, тем сильнее озверевшие люди Украины, Донбасса и России ненавидят друг друга. Всё, чего хочу я или мои единомышленники, оборачивается противоположностью. На площади украинцы хотели свободу и защиту прав человека, а вышла — одна из самых несвободных стран в мире. На войне они думали, что защищают мирное население от «агрессора», оказалось, что они помогают националистам убивать его. Раскаяние и обращение к миру вызвало обвинения в предательстве со стороны тех и других. Раздробленный и растасканный на группы по интересам, русско-украинский и украино-русский мир общего советского детства рухнул под дружное улюлюканье обывателей из Интернета и молчаливое ироничное созерцание заморских хозяев.
Постепенно стало ясно, что Запад, ради эфемерного образа которого гибли люди на площади, не только не предпринимает сколько-нибудь весомых шагов против разгула украинского национализма, но и толеризирует его, несмотря на то, что внешне идея моноэтнической нации не соответствует глобальному и мультикультурному миру европейских конвенций. Но это – только внешне. В игре уже всё продумано. На самом деле глобальный мир не предлагает Украине ничего, кроме хождения по замкнутому кругу между классическим фашизмом и либеральным – кругу, направленному на ослабление России. Американизм по отношению к Украине применяет не только двойные, но и тройные стандарты, потому что сначала он использует национализм для захвата власти, «припудривая» его сентиментальной патриотической мишурой, а затем утилизирует, предлагая в качестве альтернативы — себя же. Не желая выбирать между кошельком и жизнью, каждый рискует остаться и без кошелька, и без жизни.
Я обращаюсь к тебе, Европа, хочешь ли ты быть локальным транслятором глобального американизма и ждать, что такой же мир явится к тебе в дом? Ничего нет в бархатных революциях хорошего, кроме сердец тех первых вышедших на площадь людей, которых положили на алтарь олигархических интересов и которых я не могу ни забыть, ни предать, – остается только взять на себя вину. Мир, прости нас. Донбасс и Одесса, простите нас, мы не ведали, что творим, и только у Бога неведение является смягчающим обстоятельством.
На сегодняшний день я стою перед вами в состоянии холодного отчаяния как человек, теряющий обе Родины: этническую Украину и духовную Россию. Теряющий, но продолжающий любить их обеих и не ждущий никакой помощи, потому что объективные процессы ломки общего духовного детства на общих диссидентских кухнях уже не остановить. Крах советской модели породил ужасы частных националистических моделей. Перефразируя Милана Кундеру, гнаться за прошлым, — это всё равно, что бежать вниз по эскалатору, едущему вверх. Остаётся поднять глаза и смело посмотреть в лицо Апокалипсису, стоящему у выхода.
это не ее случайно депортировали недавно из России? кого-то вроде недавно задерживали по поводу каких-то перфомансов укровских в москве или в питере.
Кстати может ого то удивит психологическая связь этого события с " откровениями" Серебрякова — но так уж устроена творческая душа: ранима и чувствительна.
Да-да и это не сарказм! Такие они: художники, музыканты, поэты, актеры. Это и дает им дар перевоплощения, сочинительства и прочего творчества.
И когда они болезненно реагируют на грубость Мира или вот так «переобуваются» не нужно строго судить их: оне художнике они так чувстввуют — и это не шутка.
зы. и да, но и совсе не судить то же нельзя — а то ох у евают порой ;)
он быстро улетучиваеться с приходом следователей и просьбой отчитаться за гос бюджет. шучу-шучу.
Печально это все. Вот так же в «темную» использовали желание россиян к переменам в 90-е. Вместо того что бы реоформировать пост советскую страну — Запад насадил олигархов и политиков и теперь мы пожинаем плоды реакционеров из силовиков и «конторских». этакую своеобразную «серую хунту». (кстати все ассоциации с реальными политиками от моего комментария — вымышленные:)
не, к гос-бюджетом у нас почему-то одни возвышенные либералы допущены. ватаны все как-то своими силами.
все правильно делают. просто пока бабки были шальные с нефти его пускали «на культуру» в больших кол-вах, как бы создавая «социальный контракт» с деятелями искусства которые оказались в нужном месте в нужное время чтобы припасть в дарам щедро раздариваемым гос-вам. Сейчас проверяют как же культура тратила ресурсы. А может просто с другой стороны появились вопросы мол почему мы выделяли огромные бабки на гос-программы в а итоге имеем фильмы про русских алкашей в Канах?
Ну почему, ватаны то же на бюджетах есть «хирург» Злодостанов мотобайкер жеж осваивал на праздники. Черед дойдет и его смету подымут — если брыкнет. Конторские оне такие — раз коготком зацепили, потянут пока не разматают до костей и их в труху... Ну да есть как есть. Везде хорошо где нас...
ну это исключение вообщем-то. Если программа начала работать с 2012 года, то значит решения принимались еще при Медведеве, когда решили поэксперементировать с либерализмом. Соответственно бабки в целом при дележе могли достаться только приближенные к теме люди, с прекрасными лицами.
А хирург это уже потом по личной инициативе путина, чтобы ватникам совсем обидно не было.
конечно. Кроме того власти вообще не однородны, там целый клубок интересов. И интересы еще Ельцинской семьи крепко представлены. Вон тот же Дерипаска был женат на Юмашевой дочке («семья» Ельцина) естественно что он близок с рядом крупных чиновников в правительстве и клубок еще ельцинской семьи тянет. Так это только один пример. «Деятели исскуств» — на бюджетах ведь тоже обслуживают интересы. Не знаю помните ли вы " голосуй или проиграешь" именно деятели поп тусовки тогда активно пудрили населению мозг — «Елльцин или 3,14»; «если не Ельцин то кот?». Так то в мастях лобистов от культуры там не просто понять. Кроме того ради денег либероиды косят под «патриотов». И наоборот.
я как-то не по мэйнстрим культуре особо и там своими силами справляются, без всякого гос-финансирования, да еще и ведут экспансию на запад активно. Да так. что чехи говорят что им там дует ветер с востока и они ощущают могущество того места откуда он приходит.
Это только с либтардов нытье — дайте денег, государство должно. Блять может гос-во за них продукт еще должно делать? Те кучи бабла что выделяют на то чтобы хотя бы какое-то кино родить, выходит помпезно, дорого и полная херня в плане сюжетов, делают без задора без огонька на отъебись, используют избитые клише кругом.
Вот Шнур охуенный мужик — четко, бойко, хамски, близко к народу, но тем не менее поднимает вопросы. Есть еще Илья Найшуллер который Хардкор снял и клип Шнуру.
что ни клип — миллионы просмотров. Вот так надо делать.
комменты там в тему под клипом ленинграда. вот как раз бессознательное считывае
Дима Казак1 month ago
То чувство, когда клип группы Ленинград лучше всех Российских фильмов снятых за последние годы!
Все это было-бы прекрасно, если бы мы вас не предупреждали. Можете сколько угодно упрекать Запад. Это ваши с ним проблемы. Но мы хорошо помним и остальные лозунги майдана. Ваш «искренний порыв» в Одессе и Донецке. Будьте за него прокляты. Слишком поздно. Прощения вам нет и не будет. Исчезайте уже скорее...
Последнее предложение — просто с языка сняли.
Как «человек, измученный нарзаном», замечу: мне неизвестно ни одного случая чистосердечного раскаяния, когда виновный обвиняет других в совиновности, желая тем самым или уклониться от ответственности, или переложить часть вины на других, добиться смягчения и оправдания таким вот способом и методом.
На Майдане было: " мы были дураки и виноваты, но из-за России, Европа- хорошая", теперь тоже самое: " мы были мудаками и виноваты, но из — за Запада, Россия — хорошая"
Просто они не стали Мы, поскольку являются исторически частью Нас. Мы себя ещё долго будем собирать, если не поймём, что Мы это один неделимый народ.
атошники, обманутые или даже доведённые до отчаяния, которые не задействованы в военных преступлениях и не являются националистами, они для меня от ополченцев ничем не отличаются. Для меня, по большому счёту, и те и другие — это славяне. И для меня очень важно сейчас говорить именно с пацанами, с простыми пацанами, которые воюют. Чтобы объяснить, что им нечего делить. Что если Украина откажется от идеологии Бандеры, а ополчение не будет мстить и настаивать на идеологии Сталина, то они придут к русскому союзу..
вот это каша в голове, хотя месть за содеенное националистами даже её пугает.
пусть трибунал рассматривает эти терзания души, суд и следствие поставит жирную запятую! а потом опять по кругу, душа потребует свободы, студенты выйдут за всё хорошее… и по кругу! не смешно! :(
Никогда мы не будем братьями....
А тепреь вдруг братья славяне. Видимо мадам из Незалежной в Россию сбежать собралась...)))
источник: ic.pics.livejournal.com
ты одна теперь станешь старою.
Духа нет у меня быть карателем –
к огорченью отца и матери.
Ты себя назвала поэтессою
ты не плакала над Одессою.
Много лайков собрала с ретвитами
поглумившися над убитыми.
Я вначале над тем не парился,
но повестка пришла — опечалился.
Воля — слово мне так знакомое,
а тут вдруг пришли с военкомами.
А на фронте стреляют пулями,
увернуться от них смогу ли я?
У меня ж в сердце кровь горячая…
Ну так может родня припрячет, а?
У меня ведь глаза бесстрашные,
лишь в фейсбуке мы все опасные.
Повзрослели и стали хмурыми
расхотелось водиться с дурами.
Нам на уши лапши навешали –
мы восстали, шуты потешные.
Но теперь нас пробило изменою –
москали нам братья бесценные.
Пусть стреляют другие придурки
лучше буду я класть штукатурку.
Не скучай, дорогая Настя
Не получится видно счастья!
(с) Сергей Лукьяненко, dr_piliulkin
Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач
Уставший, строгий и суровый.
Лечил меня. Ты слышишь, мам:
Я бил по городу из «Градов»,
И полбольницы просто в хлам,
Но он меня лечил: «Так надо».
Мам, я — чудовище, прости.
В потоках лжи мы заблудились.
Всю жизнь мне этот крест нести.
Теперь мои глаза открылись.
Нас провезли по тем местам,
Куда снаряды угодили.
А мы не верили глазам:
Что мы с Донбассом натворили!
В больницах раненых полно.
Здесь каждый Киев проклинает.
Отец, белей чем полотно,
Ребенка мертвого качает.
Мать, я — чудовище, палач.
И нет здесь, мама, террористов.
Здесь только стон людской и плач,
А мы для них страшней фашистов.
Нас, мам, послали на убой,
Не жалко было нас комбату.
Мне ополченец крикнул: «Стой!
Ложись, сопляк!» — и дальше матом.
Он не хотел в меня стрелять.
Он — Человек, а я — убийца.
Из боя вынес! Слышишь, мать,
Меня, Донбасса кровопийцу!
Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач
Уставший, строгий и суровый.
Он выполнял врачебный долг,
А я же, от стыда сгорая,
Впервые сам подумать смог:
Кому нужна война такая?
Настя еще на волне. у нее постоянно какие-то мероприятия. по идее это она поэтесса майдана, а не эта странная дэвушка.
пока настю любят в украине (и судя по всему в европе) — фиг она прочувствует и переобуется.
Вот только сейчас сочинил экспромт:
— Куда поедем?
— В тот лесок,
— Возьмешь обычно, иль глоток?
— Так вы москаль?
— Тебя ебет?
— Я из Европы,
— И сойдет,
— Не брат вы мне,
— А денег надо?
— Люблю Россию!
— Вот награда!)
— А мож накинешь?
— А в жопу дашь?
— Я поэтэсса, не гараж,
— Ну, ладно, дам, но только скромно,
— Я поэтэсса, мне скоромно...
Вот так Россия с Украиной
Вели политику в кабине.
